На последних словах я открыла рот, чтобы ответить, но вместо ответа демонстративно наступила ему на ногу, направляясь на кухню. — Ауч. — Так тебе и надо. — Какая ты кровожадная. — Что-то я крови не вижу. На кухню мы зашли вместе, где я обнаружила Бэрри, сидящую в самом углу с независимым видом. И пустую тарелку там, где, когда я уходила, стояла тарелка с тостами. — У-у-убью! Я схватила первое попавшееся полотенце, а виари, скрежеща когтями, метнулась в гостиную и чудом не снесла с ног едва успевшего отскочить в сторону Гроу. Который перехватил меня на подлете, в смысле на выходе из кухни, и потащил к стулу. — Ты сегодня и впрямь ну очень возбужденная. — Это потому что у меня секса не было, — брякнула я. Потом поняла, что брякнула, и густо покраснела. — Не было, говоришь? — Гроу раздвинул полы халатика, зацепив пальцами соски. Которые от этого прикосновения немедленно четко обозначились под майкой. — Не-э-эт. Нет-нет-нет, — уворачиваясь от его губ, поднырнула вниз и ушла к холодильнику. — Нет? Совершенно невыносимый мужчина! Ему предстоит судебное разбирательство, пять лет таэрран, а он лапает меня. Но хуже всего, что я становлюсь такой же и совсем не против продолжить прямо сейчас. — Нет! — решительно сказала я, выкладывая на стол начинку для тостов. — Значит, нет? — Меня обняли со спины. — Нет. Точно нет. — Точно. — От короткого укуса в шею меня бросило в жар. Скользнувшие под майку ладони Гроу накрыли грудь, и меня повело от желания податься назад, вжимаясь в него всем телом. — Слушай! — Я вытащила режиссерские руки из-под майки и обернулась к нему. — Я все понимаю, но я так не могу. — Так — это как? Не удержавшись, ударила его ладонями по груди. — Джерман! — Мм… Меня назвали по имени… Нет, с ним решительно невозможно разговаривать. — Джерман, я еду с тобой. Это я выдохнула так быстро, как только могла, и кажется, оно сработало. Потому что Гроу меня хоть и не отпустил, но внимательно вгляделся в лицо. Я чувствовала, как ровно и гулко бьется под ладонью его сердце, и это создавало некий диссонанс, потому что мое колотилось, как сумасшедшее. — Я буду выступать на Совете, — быстро добавила я, чтобы уж наверняка. — И просить о том, чтобы твое наказание отменили. Вот теперь ладони Гроу на моей талии стали каменными. И чешуя бы с ними, с ладонями, но взгляд тоже стал темным и тяжелым. — Что, прости, ты будешь делать, Танни? — Выступать, — повторила я. — На Совете. Он меня отпустил. Отступил на несколько шагов, пристально глядя в лицо, только крылья носа чуть подрагивали. — Слушай, я знаю, что… — Нет, — перебил Гроу и, резко развернувшись, направился к холодильнику. Зачем непонятно, потому что я и так оттуда все вытащила. — Джерман… — Нет, Танни. Ты со мной не едешь. — А тебе не кажется, что не стоит решать за меня? — Кажется. — Он обернулся, сложив руки на груди. — Но ты за меня уже все решила. — Я не решила! — выдохнула я. — Правда? И твое заявление «я еду с тобой, я буду выступать на Совете» в настоящем времени, разумеется, ни разу не решение? Я глубоко вздохнула. Очень глубоко, потому что водное пламя, надежно запертое в глубине темных глаз, сейчас искорками отзывалось во мне. Каким-то непонятным образом я чувствовала его приближение, но ссориться сейчас не хотела. Сейчас не время, и вообще. — Я сказала тебе, что еду, — заметила я. — Что логично, потому что во флайсе тебе лететь надо было со мной и через телепорт идти тоже. — Необязательно. Я могу полететь с вальцгардами и пройти отдельным телепортом. — О да, Танни. Вполне. — В голосе его сочился сарказм. — Странно, что ты не поступила именно так, потому что ты точная копия своей сестры. Вот теперь пламя взметнулось уже во мне. — Может, уже хватит сравнивать меня с ней?! Или тебя так на ней переклинило, что ты ищешь во мне ее?! Гроу посмотрел на меня так, что я подавила желание отступить. Просто со всем согласиться, свести этот конфликт до уровня плинтуса и просто забыть о том, что он был. Потому что (это я сейчас осознала со всей ясностью) я не хочу с ним ссориться не из-за того, что сегодня тяжелый день. Я вообще не хочу с ним ссориться, я хочу с ним быть. Столько долгих дней, сколько у нас есть. — Слушай. — Я подняла руки. — Я была не права. Я очень хотела тебе сказать, сказать заранее, но случилась задница с Ильеррской, а потом… — Что — потом?! — Потом я боялась! — выкрикнула я. — Вот этого вот! Потому что великим режиссерам ни от кого не нужна помощь, а я не хотела с тобой ссориться, Джерман. Но сейчас ты не великий режиссер, не выпускник Академии искусств, ты мой мужчина, которого я хочу защитить! Неужели это тебе не понятно? Гроу вытащил из кофемашины чашку и сунул мне в руки. — Это было вроде «на, только заткнись»? — Нет, это было вроде «кофе почти остыл». — Он сел на стул и взглядом указал на соседний. — Я не хочу, чтобы ты со мной ехала, Танни… — Но… — Дослушай. За свои поступки каждый должен нести ответственность. — Это ты сейчас о том, что спас меня от Мелоры?! — Ты будешь меня слушать или нет? Справедливо рассудив, что лучше слушается с набитым ртом, я сунула в этот самый рот листок зелени, потом кусочек хрустящего хлеба, потом ветчину. В общем, получился почти готовый тост, только частями. — За то, что я сделал с Мирис. — Мифис не пофтрадала. Не, тосты не помогают. На этой оптимистичной мысли я залила в себя еще и кофе. — Мирис не пострадала, но я не имел права вламываться в ее сознание. Особенно после того, что сделала Мелора. После ментального допроса. Я проглотила все, что в себя запихала, и оно камнем упало в желудок. — То есть ты вот весь такой правильный и считаешь, что… — Я не весь такой правильный! — прорычал Гроу. — Я поступил так, как поступил, но я не считаю, что это должно пройти мимо. Потому что если каждый из нас начнет вламываться в сознание человека, а к нам будут проявлять снисхождение, очень скоро в мире станет гораздо больше Мелор. — Ты не каждый, — сдавленно прошептала я. — Ты мне жизнь спас. Дважды. — И это логично, что ты хочешь избавить меня от таэрран. Но я этого не хочу, Танни. Я уже несколько раз об этом тебе говорил. — А еще ты говорил, что таэрран — это пережиток прошлого и что в Ферверне его нет. Говорил, что хочешь вернуться к драконам. — Я сцепила руки на коленях. — Ты столько всего говорил, Джерман, в частности, о том, что политика не сочетается с шоу-бизнесом. Знаешь, по-моему, тебе просто страшно. Страшно, потому что ты действительно в шаге от того, от чего ушел много лет назад. Ты хочешь вернуться, и ты этого боишься больше, чем чего бы то ни было. Потому что тебе действительно придется выбрать.