«Она одна, — хотела сказать я. — Я не могу выбрать». Вместо этого посмотрела на Гроу и на Мелору. Озноб, который меня прошил при мысли о том, что этой женщины не станет, прокатился по всему телу, и не спасали от него ни мысли об Ильеррской, ни мысли о том, что она отправила меня умирать, а потом просто вышла из номера. — Вы готовы сделать выбор, эсса Ладэ? Она отправила меня умирать, а потом просто вышла из номера. — Джерман Гроу, — сказала я, чувствуя, как набатом в ушах звучит пульс. И тут же поправилась: — Ферн Гранхарсен. — Это все, что вы хотели сказать, эсса Ладэ? — Сейчас на меня смотрел Председатель. — Да. — Благодарю вас. Возвращайтесь на свое место. Ноги у меня не гнулись, поэтому идти приходилось очень осторожно. Чувство было такое, что я вообще не гнусь ни в каком месте, поэтому на стул я изящно рухнула. То есть притянулась пятой точкой к поверхности и осталась в той позе, в какой села. Зато теперь поняла, почему Мелора выглядела именно так. Как она выглядит сейчас, я не представляла, потому что шея у меня тоже отказывалась поворачиваться. Может, и к счастью: впервые за все время заседания взгляд Гроу вонзился в меня и засел где-то в сердце. — Я считаю просьбу эссы Ладэ достойной рассмотрения и удовлетворения. Если, разумеется, у второй пострадавшей стороны нет возражений. — Рэйнар внимательно посмотрел на Мирис. — Нет, местр Халлоран. — Голос у Мирис стал еще более слабым. — В таком случае предлагаю уменьшить срок наказания ферна Гранхарсена… — Нет! — вскрикнула я. — Эсса Ладэ? — Нет. — Подняться я уже при всем желании не смогла бы. — Я прошу о смягчении наказания для местрель Ярлис. Рэйнар прищурился. — Это ваше окончательное решение? После того, как мы вынесем вашу просьбу на рассмотрение, изменить ее суть будет уже нельзя. Я попыталась открыть рот, но не смогла. В общем, тоже к счастью, потому что под взглядом Рэйнара поняла: все, что могла, я уже сделала. Поэтому только кивнула. — Эсса Хайм? — У меня нет возражений. — Вследствие обращения эссы Ладэ выношу на рассмотрение вопрос о смягчении наказания местрель Ярлис до пожизненной таэрран. Мысленно я сжимала пальцы так, что ногти вонзались в ладони. — Предлагаю каждому из вас высказаться в соответствии с протоколом. — Рэйнар коснулся планшета, и голограмма из потолочного проектора над подиумом высветила два решения, столбики которых пока застыли на минимуме. Но после слов Председателя и движения планшетов правящих они начали меняться. Я смотрела на то, как растет столбик «против» быстрее, чем столбик «за», потом они сравнялись, а потом… — Большинство проголосовали «за», — произнес Рэйнар. — Окончательное решение: ферн Гранхарсен — пять лет таэрран, местрель Ярлис — пожизненная таэрран. Приговор окончателен, апелляция невозможна, дело пересмотру не подлежит. В исполнение привести в течение суток. Он обвел взглядом присутствующих и, глядя почему-то на меня, подытожил: — Заседание объявляю закрытым. Вальцгарды, вольно. Стоило прозвучать этим словам, как стул Гроу скрежетнул по полу. Он вышел за дверь быстрее, чем я успела вздохнуть, и я, с трудом вытолкнув себя наверх, бросилась за ним. Орать его имя на весь коридор, особенно когда на каждом шагу вальцгарды — сомнительное удовольствие. Поэтому я просто быстро шла, надеясь, что вызванный им лифт застрянет, а еще лучше — вместе с ним, и пока его будут вытаскивать, я отойду и смогу говорить нормально. Потому что, несмотря на все оставшееся за спиной, меня трясло. Сейчас еще сильнее, чем когда я только думала об этом клятом заседании, когда на него собиралась или когда бежала по коридорам, чтобы успеть. Лифт не застрял, застрял Гроу. В смысле стоял на площадке под перекрестными взглядами вальцгардов, устроившихся у противоположной стены, и, разумеется, с видом, что ему глубоко начхать. — Это, по-твоему, нормально? — спросила я. Сама понимала, что не самое удачное начало разговора, но остановиться уже не могла. — Нормально, что я должна бежать за тобой? — Нет, Танни, это совершенно точно ненормально. — Он смотрел на меня, но не так, как раньше. Что-то неуловимо изменилось, и от этого скребло в груди, у самого сердца. Я не хочу с ним ссориться. Да что там, я просто хочу поехать с ним домой. — Джерман, — сказала я уже гораздо спокойнее. — Нам надо поговорить. — Это самая идиотская фраза, ты в курсе? — Не знаю, идиотская она или нет… — Я просил тебя остаться дома, Танни. Что?! — Я не осталась. Я здесь. Что теперь? — Это я вижу. — Он подался вперед, шагнул ко мне вплотную, и меня окатило знакомым пламенем. — Вижу, что совершенно ничего не меняется. Ты решаешь — и ты делаешь, невзирая на последствия. — Какие последствия?! — очень тихо спросила я, понимая, что отодвинутая в сторону дрожь возвращается снова. — С Ильеррской я накосячила? О’кей. Но я же это исправила, по крайней мере, сделала все, чтобы ее вернули. Что не так сейчас? — Все. — Все? — спросила я еще тише. — Все?! То есть, по-твоему, Мелору лучше казнить?! — При чем здесь Мелора? — холодно поинтересовался Гроу. Так холодно, что у меня сейчас не осталось никаких сомнений в том, что он северных кровей, пусть даже спрятанных очень глубоко в генетической цепочке. — При том, что… — «При том, что». — Он меня передразнил. — Тебе не приходило в голову, что я знаю о мире иртханов чуточку больше, чем ты? И что если я говорю «не лезь», значит, лезть не надо? Да. Круто. — Сидеть и к ноге, — сказала я. — Это мы уже проходили. — Но не усвоили. — Ты сейчас серьезно? — спросила я, глядя ему в глаза. — Вот это все просто потому, что я тебя не послушалась и приехала? — На тему послушалась, — теперь Гроу цедил слова. — Ты в курсе, почему в армии строгая субординация? Потому что главнокомандующий принимает решение, исходя из собственного опыта и ответственности и потому что от действий остальных зависит исход ситуации. — Мы не в армии, — выдохнула я. — Мы в отношениях. Тебе не кажется, что это немного другое? — Не кажется. За теми дверями ты сделала то, что должна была, и сделаешь снова. Когда это понадобится Халлорану или твоей сестре. От такого заявления я утратила дар речи. А когда обрела, выдохнула ему в лицо: — Моя сестра тут ни при чем! — Ну да, именно поэтому она не предупредила о том, что ждет Ярлис. — При чем тут Ярлис?! — Я сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Стараясь не думать о том, что Леона правда мне не сказала, и о том, чтобы самой сейчас не ляпнуть чего-нибудь лишнего. — Мы говорим о нас. О тебе и обо мне. — Не уверен, что о нас стоит говорить. Это было слишком больно. Наверное, было бы больнее, если он ударил бы меня, и то не факт. — А в чем ты уверен? — спросила я, сжимая кулаки еще сильнее. — Джерман, не отворачивайся от меня, пожалуйста. Не сейчас. Не закрывайся, давай вернемся домой и поговорим. Мне сейчас очень нужна твоя поддержка… — Тебе? — Он не повысил голос, но меня обожгло и перетряхнуло. — Тебе нужна поддержка, Танни? Ты ничего не перепутала?! Что я там говорила про «больно»? — Что ты от меня хочешь?! — выдохнула ему в лицо. — Ты не хотел, чтобы я защищала тебя, и я просила за Мелору. Твоя таэрран останется при тебе, что тебе еще от меня нужно?! Гроу не изменился в лице. Разве что зрачок на миг дернулся, но едва уловимо. — В настоящий момент — чтобы ты оставила меня в покое. Развернувшись, он шарахнул по панели лифта с такой силой, что чудом не расколошматил в пыль. Не расколошматил: видимо, когда здание Совета проектировали, рассчитывали на что-то подобное. Он шагнул в лифт так стремительно, что не оставил мне ни малейшей возможности что-либо сказать. Я смотрела, как кабина отсчитывает уровни, пока отсчет не прекратился. — Танни.