— Ну, ты красотка. — Имери откровенно ухмыльнулась, зажевывая палочки с беконом огромной ложкой замороженного крема. В ответ я запустила в нее скомканным сипроновым[1] платочком. Подруга ловко увернулась, а потом подвинула ко мне банку с кремом, из которой торчала вторая ложка. Мы сидели в ее спальне, точнее, теперь уже в их с Гарджером, которая когда-то принадлежала Леоне. Мою комнату они переделали под геймерскую: ее парень жить не мог без виртуальной реальности, и первое время я подкалывала подругу на тему, что она будет делать, если он оттуда не вернется. В том, чтобы сидеть вот так на кровати и есть хрустящие палочки со вкусом бекона и замороженный крем, было нечто очень родное. Настолько родное, что даже сейчас, с опухшими от слез глазами я чувствовала себя несоизмеримо лучше. — В общем, я рада, что ты восприняла мой совет насчет парня буквально и перешла к активным действиям. — Угу. Только ничего хорошего из этого не получилось. Имери покосилась на меня. — У тебя сейчас соплями мозг забит, поэтому твой пессимизм мне понятен. — Да ты что? — фыркнула я. Поняла, что по поводу соплей она права, и потянулась за платочком, который в коробке оказался последним. Имери я рассказала все (начиная со своего устройства на главную роль, падения с балкона и заканчивая тем, что случилось сегодня). Знала, что она не спалит и что даже ее парню ничего из нашего разговора не станет известно. К тому моменту, когда я замолчала, во мне кончились и слезы и силы, а она посмотрела на меня и философски изрекла: — Не знай я тебя так хорошо, Танни Ладэ, решила бы, что ты вешаешь мне на уши чешую, чтобы оправдаться и сохранить дружеские отношения. Я посмотрела на нее сквозь пелену слез, пытаясь собрать мысли в кучу, а Имери добавила: — Считай, что ты прощена. После этого мы ржали минут пять и не могли остановиться. Потом Имери притащила снизу крем и палочки, и когда открывала крышку, ляпнула большой кусок замороженного крема на пол. Выдала такое, после чего мы продолжили хохотать до слез и только недавно относительно успокоились. — Рассказываю, — произнесла Имери. — Твой парень сейчас в шоке от того, что случилось. Ему пять лет условно дали, спорим, ты бы тоже была в шоке. Я выразительно подняла ложку с мороженым, и она кивнула. — Поняла. Юмор неуместен. В общем, исходя из того, что я услышала, а услышала я немало, у вас первая семейная ссора. — Че-го? — переспросила я. — Семейная ссора. Это когда вы решаете жить вместе, потому что цветочки-букетики, ох-ах и трах-трах-трах, а потом выясняется, что эта скотина не может даже трусы бросить в корзину для белья, напрочь забывает о том, что вы договаривались сходить в кино, и берет билеты на матч с друзьями, а ты сидишь как дура с оплаченной бронью, заказанным на вечер столиком в ресторане и готова голову ему открутить. — Не знаю, можно ли эту ситуацию приравнять к билетам на матч… — Мофно, — сказала Имери с набитым ртом. — Знаешь почему? Потому что это называется притирка. Вы узнаете друг друга, вы драконитесь, потому что он любит быстро и когда ты мордой в подушку, а ты — когда медленно и с предварительными ласками. Я запустила в нее подушкой, попала в плечо. В ответ в меня прилетело крышкой от замороженного крема. — Им, это серьезно. — Разумеется, это серьезно, — невозмутимо отозвалась подруга. — Отношения — это вообще серьезно, ты не знала? Ответить я не успела, потому что мобильник Имери взорвался какой-то очешуительно красивой и откуда-то знакомой мне музыкой. Звезды падают в небо. Я стою на краю. И, раскинув над пропастью руки, как крылья, Для тебя я сейчас Эту песню…[2] — Да, Гар? — Голос Сибриллы перебил голос моей подруги и вытряхнул из состояния среднестатистического очешуения. — Хлеба на тосты, салат еще можно. О! И пару литров шипучки с литтоновым вкусом. Имери нажала отбой и выразительно на меня посмотрела. — Ну, что я говорила? Здоровый мужик звонит мне из магазина и спрашивает, что купить! А ты говоришь… — Откуда у тебя эта песня? — спросила я. — В смысле? — Мелодия на смартфоне. — Скачала. — Имери даже жевать перестала. — Она пару дней назад вышла, ее сейчас везде крутят. Ты и это умудрилась проспать, что ли? Это же Сибрилла Ритхарсон! Да, я знаю, кто это. Про Сибриллу я как-то забыла упомянуть. Выражаясь терминами со съемочной площадки, «вырезала» этот момент из экранной версии. — Угу, — сказала я. — Так, на чем мы там остановились? — На том, что отношения — это серьезно. — Точно! — Подруга кивнула и ссыпала себе в рот целую горсть палочек. — Так фот. Отношения — это и правда серьезно, и тот факт, что у тебя их никогда не было… Я потянулась за второй подушкой, но в меня прилетело первой. — Тебя не оправдывает. Надо понимать, что вы будете цапаться. Иногда серьезно. Иногда будет очень больно, но главное — это то, что внутри. Где-то здесь, хотя я не сильна в анатомии. Имери ткнула меня примерно в область сердца. — Помнишь, что ты меня спросила, когда я тебя набрала? Кивнула, и подруга вытянула вперед руку, показывая колечко. — В общем, встречный вопрос, Танни Ладэ. Ты его любишь? — Да. — Так вали в свой Зингсприд и скажи ему об этом. — Он сказал, чтобы я оставила его в покое. — Разумеется, он так сказал! Мужики, как дети. Ты пообещала ему машинку, а потом подарила ее этой… Мелоре. — С тобой вообще можно серьезно разговаривать? — Я серьезна как никогда, — фыркнула Имери. — А ты превратилась в зануду. Не исключено, что это последствия любовной лихорадки, потому что от нее разжижаются мозги. Добавь сюда сопли и получишь результат. За что люблю Имери — это за то, что ее стараниями на любую, даже самую большую, задницу без смеха смотреть не получается. — Не уверена, что именно это он хочет сейчас услышать. — Именно это он хочет сейчас услышать! Все это хотят услышать: от трепетной школьницы до сурового иртхана в сексуально расстегнутой рубашке. Я закатила глаза. — Да-да, и все твои отмазки — это потому, что кое-кто трусливый наблий хвостик. — Сама ты наблий хвостик. — Иногда тот еще. Знаешь, как меня колбасило, когда Гар сделал мне предложение? — Да уж помню, — ухмыльнулась я. — Звонит мне такая и говорит: «О, Танни, что мне делать, что мне делать?!» Имери вскинула руку. — Узнаю Танни Ладэ! Дай пять! От удара в ладонь плеснуло силой, а еще уверенностью. Той, что почти меня оставила, когда я перешагнула порог. — Так, значит, сейчас мы с тобой смотрим рейсы в Зингсприд, ты звонишь своему водителю… Внизу что-то упало, раздался грохот и какой-то крик, больше напоминающий не то вопль подстреленного набла, не то боевой клич. Мы с Имери снялись с места одновременно и ломанулись из комнаты, где на лестнице нам представилась совершенно потрясающая картина: один из вальцгардов удерживал Гара с покрасневшим лицом и вывернутыми за спиной руками, на полу валялось нечто, напоминающее выломанный руль от хтайса.[3]