— У меня тоже, — немного робко заметила Надя, — Максим, а о чем ты мечтаешь? — Наконец-то выйти из этой больницы и увидеть тебя, — после минутной паузы добавил, — а ты опять краснеешь. А какая твоя мечта? Надя сидела на подоконнике, был вечер воскресенья. — Я хочу увидеть звёзды. В городе их не видно, свет огней засвечивает небо. А я так хочу своими глазами увидеть млечный путь. Максим снова немного улыбнулся. — Что? — спросила Надя на его короткий смех. — Теперь буду звать тебя Рапунцель, — и не ожидая вопроса, стал пояснять свой довод, — ты живёшь на последнем этаже многоэтажки, волосы у тебя до середины бедра, и ты мечтаешь увидеть звёзды. Остаётся только последний вопрос: ты красиво рисуешь? Лично я просто обожал рисовать, пока не встретил Барбару. Она ненавидела любое искусство. Честно, когда вспоминаю прошлый год, задумываюсь, а не опоила ли она меня чем-то оборотным? Надя вспомнила про купленные ею неначатые альбомы для рисования. Мама всегда гордилась ею, умилялась, когда она рисовала. Надя по приезде даже альбомы купила, но так к ним и не притронулась. — Да, — в момент ответа Нади в палату Максима зашла медсестра. — Я перезвоню, — быстро, с каким-то детским смехом ответил Максим. И отключился. Надя немного с грустным видом встала со стула на кухне и побрела к спальне, точнее к шкафу в спальне. На шкафу стояли коробки. Словно ее пылящееся прошлое. Так и есть. Там лежали вещи из ее детства. Те, что она сумела собрать в сумку шесть лет назад: тетради, записи, уже маленькие вещи. Блокнот. Несколько пустых альбомов и фотографии. Несколько фотографий, словно из прошлой жизни. Надя вытерла слезы и медленно опустилась на кровать, не переставая плакать. *** На утро, перед работой, она зашла на почту с небольшой коробкой. Договорилась о доставке в больницу, предупредила в приемной и со спокойной совестью пошла на свое рабочее место. — Надежда Андреевна! — ее кто-то окликнул сзади, это заставило ее остановиться и обернуться. Позади был ее коллега по работе. — И Вам добрый день, Дмитрий Владимирович. Они стали немного медленнее идти в сторону офиса. — Что же мы до сих пор на «вы»? — и не делая никаких пауз, продолжил Дмитрий, — пойдешь на пятничное празднество? — А что случилось? — День рождения директора журнала. — Ну, приду, поздравлю и уйду, — честно призналась Надя. Они уже дошли до входной двери. Девушки стоящие у ресепшена, закатывая глаза, отошли от пришедшей. А Надя молча пошла на свое рабочее место. У неё зазвонил телефон. — Привет, Максим, — и лёгкая улыбка. *** Утро двадцать шестого июня. Надя с самого пробуждения ждала хотя бы смс от Максима, но пришло лишь уведомление, что посылка доставлена. Только когда она дошла до офиса, телефон один раз пискнул, уведомив о приходе смс. «Я получил посылку от тебя, распаковать смогу только после двух. Меня отправляют на рентген». Вздохнув с облегчением Надя продолжала ждать его смс или звонок. Но после двух часов ответа не последовало. «Всё в порядке?» — отправила Надя сообщение. А ответ пришел только через три часа, когда она уходила с работы. Предварительно традиционно поссорившись с коллегами. «Да». Что да? Только об этом и думала Надя по пути домой. Она хотела позвонить как можно скорее, но на улице ей было не удобно с разговаривать. Слишком шумно, слишком ветрено. Тем более что ее автобус подошел сразу, как она вышла из здания, причем битком набитый. Разговаривать в таком одно «удовольствие». Поэтому только придя домой, сняв жмущую обувь и скинув сумку, она набрала уже привычный номер. — Привет, — почти сразу ответил Максим. — Ты открыл подарок? — с прежней наивной веселостью говорила Надя. — Да, — он был счастлив до слез почти в прямом смысле. — Макс, ты чего? — она услышала его дрожащий голос, поэтому насторожилась. Максим сидел у себя на койке с картонной коробкой в руках. Он бережно доставал из нее даренные вещи. Первым был изъят горшок с небольшим деревцем, такие ещё называют бонсай. Земля немного рассыпалась, но это мелочи. Два альбома и кипу карандашей он сложил там же на тумбочке. А затем достал фотографии. На первой фотографии был женщина лет тридцати. Она держала маленькую девочку на руках в солнцезащитных очках на три размера больше. От фотографии веяло теплым семейным счастьем. Потом было фото той же девочки, только чуть старше, в школьной советской форме, бантом на голове. И подпись: «восьмой класс». Затем последняя фотография. Это было общее фото выпускного класса. — Надь? — чуть зачаровано сказал Макс, — а где ты на последней фотографии? Надежда тут же смолкла и ласково улыбнулась: — Я в первом ряду, шестая слева. У меня возле ногах ещё кошка идёт. Фотография была уже цветная. На Наде тогда было бежевое платье, ведь в те года уже отменили школьную форму. — А у тебя и правда три родинки под левым глазом, — и про себя подумал «красивая». — А у тебя нет никаких фотографий? — Только в паспорте. Надя посмеялась. А затем ее снова позвали: — Надя, — и немного задумавшись, продолжил, — спасибо. Правда. Я так много думал, что скажу тебе, после того, как увидел подарок. А сейчас на ум приходит только это слово. Надь, спасибо. От благодарности Надя не могла перестать улыбаться. Это странное чувство кружило ей голову. — Надь, ты ещё тут? — Да, извини. — Хоть это и подарок, но что я могу сделать взамен? Очень хочется чем-то отплатить. — Доживи до моего дня рождения. *** Максим пользовался подаренными альбомами и в прямом смысле рисовал всё, что видел. На листах уже красовались графические наброски капельницы, бонсая, карта звёздного неба, и портрет Надежды с последней фотографии. У Максима даже менялся взгляд, когда он наводил контур ее лица и обводил линии пышных волос. — Это та девушка? — спросила Тамара Ивановна, — очень милая, Антон Павлович, посмотрите как красиво. Но врач только сухо ответил: — Вижу, что с координацией проблем нет. *** Приближалась пятница. Утром Надя спросила у Максима, какое платье ей лучше надеть. Как уже понял максим, она обожала юбки и платья: — На улице сейчас, даже в Москве ужасное пекло. Где будет проходить торжество? — В кафе, наверно на летней площадке. — Ты б хотя бы шляпку надела. — Ладно. Позвоню, как дойду домой. И сложила телефон. От неё не было никаких известий до восьми часов вечера. Говорить ли что-нибудь по поводу волнений Максима? По-моему, понятно, что он переживал, ведь его недавняя собеседница даже не прислала ни единой смс. И вот в восемь часов, когда уже зашло солнце телефон завибрировал и на маленьком зелёном экране высветился контакт: «Джеймс Поттер».