— Я Вас не понимаю, Максим Николаевич. — Кто был донором?!– он пытался говорить громче, но от этого невольно текли слёзы. — Мне запрещено разглашать эту информацию. — Кто?– Максим, не отрываясь, смотрел в глаза врача, и в них он увидел лишь сочувствие. Это и стало для него ответом. А потом слова Антона Павловича лишь подтвердили его догадки: — Орлова Надежда Андреевна, 1984-го года рождения. Как пуля в затылок. Максим перестал слышать. В голове был слышен лишь ритм пульса. Звук колотящегося сердца звенел в ушах. Её сердца. Её сердце сейчас бьётся у него в груди, а тело Нади уже было сожжено в крематории. Какую же боль в тот момент ощутил Максим. Надино сердце сжалось в груди, слезы текли сами, не то от боли, не то от великой скорби. Вокруг метались медсестры. Но он их не видел, лишь чувствовал как они подходят к койке и что о вводят в вену. Через полгода после реабилитации Максим приехал в свой пустой дом. Он ещё раз посмотрел на портрет своей спасительницы. Она мертва, а сердце её ещё бьётся в нем. Максим прожил ещё день. А потом шагнула крыши. *** — Мне кажется этот конец ещё печальнее,– я чуть не разрыдался. Арина вытерла слезу. — Дай руку,– сказал Адам,– последний шанс. Попробуем ещё раз. Они втроём взялись за руки, Марк и Адам все ещё протягивали мне руки. Может участие в этом двух представителей Смерти негативно сказывается на исход событий? Но ведь я только наблюдатель. Я снова взял их ладони. Нас снова приподняло в воздух и закрутило по часовой стрелке. Свет из центра слепил глаза, заставляя зажмуриться. *** В дверь постучали. Надя, посмотрев в глазок, увидела за дверью Диму. Но не открыла. Даже не подала виду, что находится дома. Но Дима не собирался уходить. Он сел у неё под дверью, и стал просто плакать. Надя не выдержала этого и открыла дверь. — Пойдем,– она помогла ему подняться и провела на кухню. — У тебя есть выпить?– спросил Дима, Надя замотала головой,– а у меня ещё есть немного. Выпьем? — Я не пью. Может чаю? — Чай вечером я не пью. — Тогда, давай я – чай, а ты – что-то другое. Дама кивнул в знак согласия. За этой полуночной беседой он рассказал ей про брата в Москве. И уснул. В этот раз он проснулся лишь под вечер следующего дня. Он обнял Надежду и, поблагодарив за приют, ушел. Следующие два дня на работе его не было. Он ездил в Москву. Его брат скончался. Надежда и Максим продолжали общаться. Вплоть до вечера, когда Макс хотел сообщить что-то очень важное Наде. Но была гроза и связь оборвалась. На телефонные звонки он ей не отвечал. На смс тоже. Так в неведенье прошло три дня. Надя позвонила в приемную больницы. Но оказалось, что такой человек, как Орлов Максим Николаевич, больше не числиться у них. Надежда тихо присела за стул, взявшись за голову. Мысли в голове были самые страшные. Но для неё ответ был очевиден. Он умер. Последующий месяц для неё прошел быстро... быстро, словно его кто-то перемотал. В дверь позвонил курьер. Надя расписались за посылку и взяла коробку, знакомую ей. Дрожащими руками она достала из нее зелёный бонсай, три своих фотографии, изрисованный альбом. Там была зарисовка палаты Максима, портреты персонала, звёздное небо и её портрет. Он закончил её портрет, в углу записав адрес, его она сказала, когда корчилась от боли в подъезде. Вспомнив это Надя села на пол, заливаясь слезами. Но в коробке оставался ещё один предмет. Это стеклянный запаянный в виде колбы футляр. Взяв его в руки, Надя чуть не разбила его. Внутри было человеческое сердце. В дверь постучали. Дрожащими пальцами Надя повернула ключ. На пороге стоял незнакомый ей человек в черной кожаной куртке, с завязанными в хвост чёрными волосами и голубыми глазами. — Надежда...– с неподдельной радостью сказал пришедший, так, словно искал её всю жизнь. Надя снова принялась вытирать слёзы. — Почему ты ничего не сказал?.. Почему не написал?.. я думала что-то случилось. В больнице сказали, что тебя нет. Но Максим лишь улыбался, смотря на её лицо. — Почему ты улыбаешься? — Я, наконец, ушел из той больницы и увидел тебя,– также улыбаясь, сказал Максим. Надя больше не спорила, а просто кинулась ему на шею. Обнимая так, словно видит в его в последний раз. *** — Наконец-то,– сообщил Алан. — И это только два человека,– заметил я,– а вам пора. Если я захочу вам что-то сообщить, то всенепременно найду. Сейчас тут опасно. Быстро, обратно в библиотеку.