— Не гони, выделим мы тебе место, не проблема. Воробей глянул на меня с некоторым сомнением, потом кивнул. — Ну ладно, послушаю, что Дюша скажет. В этот момент автомобиль повернул на проспект Ленина и, как было оговорено заранее, сразу прижался к обочине, замер у остановки общественного транспорта. — Увидимся! — отсалютовал я пацанам, подхватил сумку и через боковую дверцу выбрался наружу. «Буханка» уехала, тогда двинулся к подземному пешеходному переходу. Пора было отправляться грызть гранит науки. Учебный день ничем особенным не запомнился. Конспектировал лекции, отсиживался на семинарах, на переменах трепался с одногруппниками, благо сегодня не болела голова и не тянуло в сон. Правда, все разговоры неизменно сводились к завтрашней поездке «на картошку» и планам на шуры-муры с девчонками, а темы эти были мне малоинтересны. По окончанию занятий я отказался от совместного похода в столовую и поехал домой. Точнее — отправился встречать Зинку, не забыв по пути купить два батончика «Марса». Ну и встретил, обнял и поцеловал. — Серёжа! — Девчонка смущённо отстранилась, подёргала себя за чёрную косичку и попросила: — Ну не на всеобщем же обозрении! Веди себя прилично! — А вчера… — Вчера я тебя целовала! Мне можно! — Зинка взяла меня под руку и предложила: — Идём? Я забрал её увесистый дипломат и машинально оглянулся, но ни «бычка», ни его чернявого приятеля среди покидавших школу учеников не заметил и потому спросил: — Филя не дурил? Зинка покачала головой. — Они с Артуром поначалу совсем пришибленные были, потом успокоились. Я с ними не общалась. — Газовый баллончик с собой взяла? — Взяла, — подтвердила девчонка. — А ты уже завтра уезжаешь? — Ага, — кивнул я, заметил, как разом погрустнели серые глазищи, и не удержался, чмокнул подругу в лоб. — Всё будет хорошо. Ненадолго же! — На две недели! — Во-первых, на десять дней. А во-вторых, даже две недели — это не два года. Зинка вздохнула и прижалась к моему плечу щекой, но сразу успокоилась и предложила: — Покормить тебя? — Конечно! Когда это я от обеда отказывался! Увы, обедом и чаем с шоколадными батончиками всё и ограничилось, даже не поговорили толком. Всё испортила младшая сестрица Зинки, умудрившаяся невесть как простыть в эдакую теплынь. В школу из-за красного горла она не пошла, но и постельный режим не соблюдала, носилась по всей квартире, будто нарочно заявляясь в самые неподходящие моменты. Ну а ко мне Зинка подниматься не стала. — Буду это чудовище малолетнее лечить, — разочарованно пояснила она. — А то опять маме нажалуется, что бросила её одну бедную-несчастную. Да меня и самого уже начинало поджимать время, только переоделся и сразу пошёл в гаражи, где и застал Андрея Фролова за вдумчивым изучением внешнего вида «буханки». — Как думаешь, эта вмятина на двадцать штук потянет? — спросил он, указав на покорёженное крыло. — На сколько договорились, на столько и потянуло, — пожал я плечами. — Мне просто ситуация сама по себе не нравится. Андрей вздохнул и провёл ладонью по короткому ёжику светлых волос. — Серёг, ты же понимаешь, что не прийти мы не можем? — Не можем, — согласился я и развивать эту тему не стал, спросил: — Где все? — Внутри, — кивнул Фролов на бокс. — Не пьют хоть? — Не, диваны сколачивают, а Воробей байки травит. Массовик-затейник, блин! Я оставил приятеля во дворе, сам заглянул в гараж, где помимо пацанов, принимавших участие в утреннем спасении челнока, обнаружились Лёня Гуревич и Тихон Морозов. Только никто сборкой мебели уже не занимался, все сидели на паре сколоченных диванов и слушали разглагольствования Воробья. В своих высоких импортных кроссовках, фирменных джинсах и короткой замшевой куртке, пусть та и висела как на пугале, он смотрелся на фоне наших спортивных костюмов натуральным иностранцем. Лёня Гуревич и тот свой лоск как-то подрастерял. Что порадовало — пусть пацаны и забили на работу, пива никто не пил, Толстый так и вовсе попутно делал какие-то пометки в журнале учёта: не иначе вёл бухгалтерию. К нему я и подошёл. — Тиша, что с деньгами? — Какими деньгами? — не понял Толстый. — Моими деньгами. За август! — А-а-а! — понимающе протянул Тихон, наполнил стеклянную баночку газировкой, без спешки осушил её и невпопад сообщил: — Я вчера деньги выдавал. — Ну и? Меня вчера не было. — А сегодня денег нет. Завтра принесу. — Блин, Тиша! Я завтра на картошку уезжаю! Пацаны заржали, будто сказал что-то смешное, а Тихон пожал пухлыми плечами. — Значит, как приедешь, выдам. Сразу с авансом. Я плюнул и налил себе газировки, сделал глоток и отставил баночку в сторону. Сладкая гадость! — А «на картошку» — это подработка такая? — спросил Воробей. — Отработка, — хмуро проворчал я в ответ. — Эх, провинция! — покачал головой наш столичный друг. — Вот Москва — это тема! Там такая движуха, такие сумасшедшие бабки крутятся! Здесь такого и близко нет! Со всей страны деньги туда собираются! — А как же Ленинград? — поинтересовался Лёня Гуревич, в кои-то веки бросивший терзать джойстик игровой приставки. — Не Ленинград, а Санкт-Петербург! — выставил вверх указательный палец Воробьёв. — А бедно там, что сказать могу. Нет, возможностей куда больше, чем в провинции, но с Москвой никакого сравнения. Видели бы вы, какие в столице вещевые рынки! Одна Лужа чего стоит! — А ты в «Макдональдсе» был? — полюбопытствовал Тихон. — Кто о чём, а Толстый о жратве! — рассмеялся Зинчук, а вот челнок кивнул. — Был, ага. — И как? — Это всё понты, пацаны. В Москве есть куча куда более крутых заведений. Вы с нашей дырой не сравнивайте! — В Москве, в Москве! И чего вернулся тогда из ненаглядной столицы нашей родины? — скривился в скептической улыбке Гуревич. — Ну если там рай земной? Воробьёва неудобный вопрос в тупик не поставил. — А там без связей ловить нечего. Всё поделено уже. Какие точки менты не крышуют, те бандиты держат. Тому плати, этому плати. Иначе кирдык! А ещё передел постоянно идёт, зазеваешься — и привет! Но что самое поганое — там чурок до фига и больше. Все чёрные в землячества собрались, других за людей не держат. И не понять, что промеж собой базарят. Гыр-гыр-гыр! — Это да! — оживился Женя Зинчук. — В армии с чурками реально проблемы были. Как в стаю собьются — туши свет! И самые упоротые из Средней Азии, докажи, Енот! Я кивнул, а Рома только рукой махнул. — Воробей, хорош нам по ушам ездить! Я ж тебя встречал в Москве — ты от восторга пищал. Что изменилось за это время? Дима Воробьёв немного помялся и признался: — В карты серьёзно проигрался. С каталами случайно пересёкся, ну и там такой долг повис, что проще сразу повеситься. — И ты сдёрнул? — Сдёрнул, — подтвердил Воробей. — Пережду время, попробую здесь расторговаться. Где товар брать, знаю. Пусть чуть дороже будет, зато без проблем. Блин, вы не представляете, как автобусы из Германии и Польши рэкетиры трясут! Проще переплатить. Только надо сбыт наладить. Точки нужны. — На рынок пойдёшь? — предположил Лёня Гуревич. — Так там своя мафия. В этот момент со двора зашёл Андрей Фролов, он и предложил: — У меня мебельный салон в «Ручейке», можем и твои шмотки пристроить. На аренде экономия выйдет. — Обсудим! — поддержал эту идею Воробей. — Полежат пока баулы здесь? Ничего с ними не будет?