И точно — ту же на улицу повалила братва Кислого. Все в предвкушении развлечения, даже щеголявший распухшим носом Захаров. Или же — он особенно? — Какие люди! — прогнусавил младший из братьев и даже раскинул руки. — Вот так встреча! Парни двинулись вперёд, но мигом притормозили, когда из «буханки» начала выбираться моя группа поддержки. Улыбки у наших оппонентов поувяли, а Лемешев так и вовсе нервно сглотнул, но вот Кислый-старший только презрительно скривился. — Так, да? И тут из кабины с демонстративной вальяжностью выбрался Костя. Дорогая замшевая куртка, солидная цепь жёлтого металла на шее, довеском к ней массивная золотая печатка с прозрачным камушком в углу. Левая рука в кармане, челюсти размеренно пережёвывают комочек «бабл гама». — Сева, ну чё ещё за дела? — протянул Чижов. Кислый выжидающе посмотрел на перегонщика, дождался его кивка и спросил: — Ты кто такой? — Я — Костя Чиж, — ответил Чижов чистую правду. «Зоопарк, блин», — послышался мне чей-то смешок, и поскольку дальше должны были последовать стандартные вопросы «ты откуда вообще», «с кем ты» и «кого знаешь», я склонился к самому уху приятеля и шепнул: — Дави! И Костя не стушевался, скривился в неприятной улыбке. — Ты Кислый, да? — выдал он, желая перехватить инициативу. — Ну и? — Вот смотри, этот типок нам денег должен. — Костя указал пальцем на перегонщика, затем ткнул себе в грудь. — Он — нам. Ты здесь зачем, Кислый? Лицо Кислого разом искривилось, но сходу просчитать собеседника он не сумел, да и силы у команд были примерно равны, поэтому последовала обычная на разборках предъява: — Человек под нашей защитой. Вы на него по беспределу наехали и хотите крышевать. Это косяк. Костя уставился на Лемешева и как-то неожиданно мягко спросил: — Сева, а ты почему не сказал, что у тебя уже есть крыша? Бригадир перегонщиков замялся, потом промямлил. — Не подумал… — Он не подумал! — фыркнул Чиж и перевёл взгляд на Кислого. — Ну и кто косяк упорол? У него на лбу не написано, что вы его крышуете! Младший из братьев сплюнул под ноги и заявил: — А знать надо! Но вот старший буром не попёр, зашёл с другой стороны. — Вы его на десять тонн опустили. На это что скажешь, Костя Чиж? Чижов перестал жевать и покатал языком во рту комочек жвачки, а после, тщательно обдумав ответ, произнёс: — Это его собственный выбор был, платить или нет. Взяли бы здоровьем с тёлки, не вопрос. Она до фига лишнего наговорила, так или иначе должна за свой базар ответить. — Ничего я не говорила! — взвизгнула сожительница Лемешева. — Не было ничего! Я не сдержался и зло бросил: — Очевидцы нужны? Так не вопрос! Кислый глянул на девушку и с ленцой бросил ей: — Рот закрой. — После уставился на меня, пару секунд сверлил взглядом, затем достал пачку сигарет и закурил. — Ничего такого она тебе, Енот, не сказала. Твой номер шестой, не тебе за базар предъявлять. Понял? Атмосфера ощутимо сгустилась, но, прежде чем я успел ответить и послать урода далеко и надолго, Костя выставил руку, призывая меня к молчанию. — Если о номерах разговор зашёл, то не тебе их выдавать! — заявил он, поскольку в своей роли промолчать попросту не мог. — А насчёт слов… Ну давай авторитетных людей спросим, косяк это был или нет. Только учти, Кислый, если ты за неё впряжёшься, то и отвечать придётся уже тебе. — Из-за десяти кусков авторитетных людей беспокоить? Костя, ты как это себе представляешь? — Не в деньгах дело. Принцип важен, — парировал Чиж. — И почему из-за десяти? Сева, ты двадцатку приготовил? Мы о тридцати тысячах договорились, так? — Притормози! — потребовал Кислый, щелчком отправил окурок под ноги Чижову и начал цедить сквозь зубы: — Вы десять штук у Севы взяли? Взяли. Сказали, что претензий не имеете? Сказали. Насчёт остального он, что ответил? Что подумает. Вот он подумал и решил, что ничего больше платить не будет. С чем-то не согласен? — Ну пусть так, — сдал назад Костя, решив благоразумно оставить последнее слово за Кислым, который и без того был мрачнее тучи. — Всё, братва! Поехали! Тут-то меня и окликнули. — Енот! — позвал Кислый, а стоило оглянуться, указал на Филиппа Зимина. — Пацана тронешь, ответишь. Зинкин одноклассник даже не постарался скрыть самодовольной улыбки, и я не удержался, спросил: — Корефан твой борзый тоже не придёт? — Сам с ним разбирайся! Наглый ответ попросту взбесил, расчертивший мой висок рубец пронзила острая боль, и я шагнул вперёд. — Ты совсем попутал?! Улыбку «бычка» будто стёрли, а кореша Кислого враз напряглись и приготовлюсь к драке, а меня ухватил за руку и придержал Андрей. — Серый, не надо, — негромко попросил он. — Не дури… Нестерпимо захотелось взять киянку и приложиться ей по наглой морде Фили, но ничем хорошим это сейчас закончиться не могло, только вставил бы пацанов в драку, поэтому нервным движением скинул руку Фролова и вслед за остальными в «буханку», захлопнул дверцу, покачнулся, когда автомобиль тронулся с места, но всё же устоял на ногах. С минуту ехали молча, а потом Евген обхватил Чижова и заорал во всю глотку: — А-а-а-ха-а-а! Братва, прикиньте — мы с Кислым на равных перетёрли! Опупеть! Ну — да, ещё летом пришлось звать на стрелку Графа, а тут сами справились. Пусть и остались при своих, но это тоже дорогого стоит. — Не путай, Евген, — вздохнул озабоченный чем-то Андрей Фролов. — Это не мы с Кислым на равных были, а авторитетный пацан Костя Чиж. Посмеялись, хоть причин для смеха и не было. Просто требовало выхода нервное напряжение, а потом Саша Романов покачал головой. — Дюша, ты не прав. Если бы Кислый не зассал драться, он бы и слушать ничего не стал. Оспаривать это заявление никому и в голову не пришло, Костя вернул золотую печатку Гуревичу, потом вернул замшевую куртку, а Женя Зинчук цепочку забирать не стал. — Оставляй, братан! — отмахнулся он и щёлкнул себя по кадыку. — Вмажем, пацаны? — По пиву только, — осадил его Фролов. — Нам завтра на выезд с самого утра. Знакомый Романа Марковича трёшку на северке взял, будем обставлять. Диваны, кресла, кухня. Работы на весь день. Может, и заночуем там. Я шумно вздохнул и попросил: — Закиньте меня на «Восход». Часик грушу поколочу, хоть нервы успокою. Ну да — всего так и потряхивало из-за бурлившего в крови адреналина. Вроде, всё закончилось уже, да и поговорили просто, но никак не отпускало. Опять же пить до восьми точно нельзя, надо будет всё же сходить на школьный стадион и лично убедиться, что туда в назначенное время никто не придёт. Ну а потом мне ещё в ночь выходить. Удружил дядька, ничего не скажешь… Так вот и получилось, что я проигнорировал все уговоры и заявился в боксёрскую секцию. Ну а там оторвался по полной программе. Бил, бил и бил сильно и в очень неплохом темпе. За последние два месяца у меня заметно подросла выносливость, и дыхалка уже не садилась через пятнадцать минут интенсивных упражнений, о технике и говорить не приходилось. Небо и земля по сравнению с тем, что было. И даже так окончательно меня не отпустило. Зудело внутри нечто противное, словно в душе незримой занозой засело подспудное ожидание неприятностей. Не довернули мы ситуацию до конца, могли — но не довернули. Сделал нас Кислый. Пусть и не в сухую, но всё же сделал. Я уже вытирал струившийся по лицу пот полотенцем, когда за спиной вдруг прозвучало: — Ну ты, Енот, сегодня прям дал! Кого-то конкретного месил? Я обернулся и протянул руку незаметно подошедшему Демидову. — Привет, Валя. Да нет, просто день суетной выдался. — Есть пара минут? — Ага.