Не что иное как нарциссизм вскармливает в себе человек из подполья в таких фантазиях. Саму же Лизу он уничтожает. Спасение, которое он ей предлагает, требует гораздо больших обязательств и гораздо большей зрелости, чем человек из подполья хочет или способен обеспечить. У него просто нет для этого характера, он быстро понимает это и быстро обосновывает. Лиза в конце концов приходит в его убогую квартирку, отчаянно надеясь найти выход, поставив все, что у нее есть, на этот визит. Она говорит человеку из подполья, что хочет оставить свою нынешнюю жизнь. И каков же его ответ? «Для чего ты ко мне пришла, скажи ты мне, пожалуйста? – начал я, задыхаясь и даже не соображаясь с логическим порядком в моих словах. Мне хотелось все разом высказать, залпом; я даже не заботился, с чего начинать. – Зачем ты пришла? Отвечай! Отвечай! – вскрикивал я, едва помня себя. – Я тебе скажу, матушка, зачем ты пришла. Ты пришла потому, что я тебе тогда жалкие слова говорил. Ну вот ты и разнежилась и опять тебе "жалких слов” захотелось. Так знай же, знай, что я тогда смеялся над тобой. И теперь смеюсь. Чего ты дрожишь? Да, смеялся! Меня перед тем оскорбили за обедом вот те, которые тогда передо мной приехали. Я приехал к вам с тем, чтоб исколотить одного из них, офицера; но не удалось, не застал; надо же было обиду на ком-нибудь выместить, свое взять, ты подвернулась, я над тобой и вылил зло и насмеялся. Меня унизили, так и я хотел унизить; меня в тряпку растерли, так и я власть захотел показать… Вот что было, а ты уж думала, что я тебя спасать нарочно тогда приезжал, да? Ты это думала? Ты это думала?» Я знал, что она, может быть, запутается и не поймет подробностей; но я знал тоже, что она отлично хорошо поймет сущность. Так и случилось. Она побледнела, как платок, хотела что-то проговорить, губы ее болезненно искривились; но как будто ее топором подсекли, упала на стул. И все время потом она слушала меня, раскрыв рот, открыв глаза и дрожа от ужасного страха. Цинизм, цинизм моих слов придавил ее… Раздутая самооценка, равнодушие и явная злонамеренность человека из подполья разрушают последние Лизины надежды. Он это прекрасно понимает. Хуже того: что-то в нем как раз к тому и стремилось. И это он тоже знает. Но злодей, пребывающий в отчаянии от собственного злодеяния, не стал героем. В герое должно быть нечто позитивное, одного только отсутствия зла недостаточно. Вы можете возразить, что и сам Христос был дружелюбен с мытарями и проститутками. Как же смею я клеветать на тех, кто пытается помочь? Но Христос был архетипичным совершенным человеком. А вы – это вы. Откуда вы знаете, что ваши попытки подтолкнуть другого наверх не сбросят его или вас самого еще дальше вниз? Представьте себе человека, управляющего исключительной командой работников, каждый из которых усердно стремится к общей цели. Представьте, что они трудятся в поте лица, работают блестяще, подходят к труду творчески, что у них один за всех и все за одного. Однако управляющий несет ответственность и за проблемного работника, дела у которого идут плохо и который трудится отдельно. В порыве вдохновения, из лучших побуждений, управленец перемещает проблемного работника в центр своей звездной команды, надеясь, что это пойдет несчастному на пользу. Что происходит дальше? В психологической литературе есть единое мнение на этот счет64. Неужели новичок, натворивший столько ошибок, тут же подтягивается и распускает крылья? Нет. Вместо этого вся команда начинает работать хуже. Новичок остается циничным, раздраженным и невротичным. Он жалуется. Он увиливает от работы. Он пропускает важные встречи. Из-за его низкокачественной работы срываются сроки, другие вынуждены все за него переделывать. При этом ему все равно платят столько же, сколько и его товарищам по команде. Трудяги, окружающие его, чувствуют себя обманутыми. «И чего я надрываюсь, изо всех сил пытаясь закончить этот проект? – думает каждый из них. – Новенький-то потеть не готов». То же самое происходит, когда наставники помещают склонного к правонарушениям подростка к сравнительно цивилизованным сверстникам. Правонарушения растут, стабильность – нет65. Опуститься гораздо проще, чем подняться. Возможно, вы спасаете другого, потому что вы сильный, щедрый, собранный человек, который хочет поступить правильно. Но также возможно, и даже более вероятно, что вы просто хотите привлечь внимание к своим неисчерпаемым резервам сострадания и доброжелательности. Или вы спасаете другого, потому что хотите убедить себя в том, что сила вашего характера – это не просто побочный эффект вашей удачи и благоприятных обстоятельств вашего появления на свет. Или вы делаете это, потому что проще выглядеть добродетельным рядом с человеком совершенно безответственным. Для начала допустите вероятность, что вы делаете то, что проще всего, а не то, что сложнее всего. Например, на фоне вашего лютого алкоголизма моя привычка выпивать кажется пустяком. Или мои долгие серьезные речи о вашей неудачной женитьбе убеждают нас обоих в том, что вы делаете все возможное и что я помогаю вам изо всех сил. Похоже на усилие. Похоже на прогресс. Но настоящее улучшение потребовало бы от нас обоих гораздо большего. Уверены ли вы, что человек, взывающий о помощи, не решил тысячу раз принять свои бессмысленные и вредные страдания, просто потому, что это легче, чем взять на себя настоящую ответственность? Не поощряете ли вы заблуждение? Не может ли ваше презрение оказаться полезнее, чем ваша жалость? А может быть, у вас и нет плана кого-то спасать. Вы связываете себя с людьми, которые для вас плохи, не потому что кому-то от этого лучше, а потому что это проще. Вы знаете это. Ваши друзья знают это. Вы все связаны тайным договором, который ведет к нигилизму, провалам, глупейшим страданиям. Вы все решили пожертвовать своим будущим ради настоящего. Вы не обсуждаете это. Вы не собираетесь и не говорите: «Давайте выберем простейший путь. Давайте жить этим мгновением, что бы оно ни принесло. И давайте договоримся в дальнейшем не говорить об этом. Так нам будет легче забыть, что мы делаем». Ничего такого вы не упоминаете. Но вы все знаете, что происходит на самом деле. Прежде чем кому-то помогать, вы должны выяснить, почему у этого человека неприятности. Вы не должны запросто верить в то, что он или она – благородная жертва несправедливых обстоятельств и эксплуатации. Это самое невероятное объяснение, а не самое вероятное. По моему опыту, клиническому и не только, никогда не бывает все так просто. К тому же если вы покупаетесь на историю, что все ужасное просто произошло само по себе, без личной ответственности жертвы, вы, соответственно, отрицаете дееспособность этого человека в прошлом, а подспудно и в настоящем, и в будущем. Таким образом вы лишаете его или ее любого влияния. Гораздо вероятнее, что этот человек просто решил отказаться двигаться вперед, потому что это трудно. Возможно, и вы приняли бы такое же ошибочное решение в такой же ситуации. Может быть, вы думаете, что это слишком жестко. И, может быть, вы правы. Это немножко чересчур. Но подумайте: провал легко понять. Для него не требуется объяснений. Точно так же страх, ненависть, зависимость, неразборчивость в связях, предательство и обман в объяснениях не нуждаются. Ни существование порока, ни его прощение объяснений тоже не требуют. С пороком все просто. С провалом тоже. Проще не взваливать на себя бремя. Проще не думать, не делать и не переживать. Проще откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, и променять грядущие месяцы и годы на сегодняшние дешевые удовольствия. Как говорил пресловутый папаша из семейства Симпсонов, прежде чем опрокинуть в себя банку майонеза и запить ее водкой: «Это проблема для Будущего Гомера. Блин, не завидую я этому парню!»66 Откуда я знаю, что ваши страдания – это не требования мученичества с моей стороны и всех моих ресурсов, чтобы вы в то же мгновение как по волшебству предотвратили неизбежное? Может, вы вообще уже перестали переживать о надвигающейся катастрофе, просто не хотите это признать. Может, моя помощь ничего уже не предотвратит, не может предотвратить, но отсрочит это жуткое осознание глубоко личной драмы. Может быть, ваше страдание – это требование ко мне, требование, чтобы и меня постиг провал, чтобы пропасть, которую вы так болезненно ощущаете между нами, сократилась, пока вы опускаетесь и тонете. Откуда мне знать, что вы откажетесь играть в такую игру? Откуда мне знать, что сам я не просто притворяюсь ответственным, бессмысленно «помогая» вам, только бы не пришлось делать что-то по-настоящему серьезное и, на самом-то деле, возможное? Может, ваши страдания – это оружие, которым вы размахиваете в своей ненависти к тем, кто поднялся вверх, пока вы ждали и опускались на дно. Может, ваши страдания – это попытка доказать, что не вы грешны, а мир несправедлив, ваш промах, ваш сознательный отказ бороться и жить. Может быть, ваша готовность страдать от провала неисчерпаема и обусловлена тем, что вы хотите этим страданием доказать. Может быть, это ваша месть Бытию. Как мне относиться к вам, как дружить с вами, когда вы в таком состоянии? Что я могу сделать? Успех – это тайна. Добродетель – это нечто необъяснимое. Чтобы потерпеть неудачу, вы просто должны культивировать дурные привычки. Вы просто должны ждать своего часа. Когда человек проводит достаточно времени, культивируя свои вредные привычки и ожидая своего часа, он словно уменьшается. Многое из того, кем он мог бы стать, рассеялось, и худшее, кем он мог стать, воплотилось. Все разваливается само по себе, но грехи людские ускоряют деградацию. А потом наступает потоп. Я не говорю, что нет надежды на искупление. Но гораздо сложнее вытащить человека из пропасти, чем из канавы. Некоторые пропасти очень глубоки. И от тела на дне остается не много. Может, мне стоит хотя бы подождать, прежде чем помогать вам, пока не станет ясно, что вы хотите, чтобы вам помогли. Карл Роджерс, знаменитый гуманист и психолог, считал, что невозможно начинать терапевтические взаимоотношения, если тот, кто ищет помощи, не хочет стать лучше67. Роджерс верил, что невозможно убедить человека измениться к лучшему. А вот желание стать лучше это, напротив, предпосылка для прогресса. У меня были клиенты, которые должны были получать помощь психотерапевта по решению суда. Но они не хотели моей помощи. Их принуждали обратиться за ней. Это не работало. Это был фарс. Если я состою с вами в нездоровых отношениях, возможно, это потому, что у меня слишком слабая воля и я слишком нерешителен, чтобы отступить, но не хочу знать об этом. И я продолжаю помогать вам, и тешу себя тем, что совершаю (бессмысленный) мученический подвиг. Возможно, потом я смогу сказать о себе: «Тот, кто так самоотвержен, так хочет помочь другому, должен быть хорошим человеком». Но это не так. Это, должно быть, просто человек; он пытается выглядеть хорошим, делая вид, что решает проблему, которая кажется сложной, вместо того чтобы действительно быть хорошим и заняться чем-то стоящим. Может, вместо того чтобы продолжать нашу дружбу, мне стоит просто уйти, действовать и повести вас за собой своим примером. Оговорка: ничто из этого не является оправданием, чтобы отказывать людям в настоящей нужде ради ваших ограниченных и слепых амбиций. Взаимная договоренность Вот кое-что, о чем стоит подумать: если у вас есть друг, которого вы не пожелали бы своей сестре, своему отцу или своему сыну, – зачем он вам самому? Вы можете сказать: дело в преданности. Но преданность – не то же, что глупость. О преданности надо договариваться, честно и открыто. Дружба – это взаимная договоренность. У вас нет моральных обязательств поддерживать того, кто делает этот мир хуже. Как раз наоборот. Вы должны выбирать людей, которые хотят сделать мир лучше, а не хуже. Это хорошо, это не эгоистично – выбирать тех, кто хорош для вас. Это правильно и похвально – общаться с людьми, жизнь которых станет лучше, если они увидят, что ваша жизнь улучшилась. Если вы окружаете себя людьми, которые поддерживают ваши возвышенные устремления, они не будут терпеть ваши цинизм и деструктивность. Вместо этого они будут поддерживать вас, когда вы делаете хорошо для себя и для окружающих, и заботливо наказывать вас, когда вы этого не делаете. Это поможет вам укрепить свою решимость делать, что должно, самым подходящим и деликатным образом. Люди, которые не стремятся вверх, будут стремиться в противоположном направлении. Они предложат бывшему курильщику сигарету, а бывшему алкоголику – пиво. Они будут завидовать вашему успеху или вашим чистым поступкам. Они покинут вас, перестанут оказывать поддержку или будут активно вас наказывать. Они перекроют ваше достижение своим собственным поступком, реальным или воображаемым. Может быть, они пытаются проверить вас, посмотреть, подлинна ли ваша решимость, подлинны ли вы сами. Но чаще всего они принижают вас, поскольку ваши новые достижения выставляют их пороки в еще более неприглядном свете. Вот почему любой хороший пример – это судьбоносный вызов, а каждый герой – судья. Великий и совершенный мраморный Давид Микеланджело взывает к тому, кто смотрит на него: «Ты мог бы быть больше, чем ты есть». Когда вы осмеливаетесь устремиться ввысь, вы раскрываете неполноценность настоящего и заманчивость будущего. Тогда вы тревожите других, ведь в глубине души они понимают, что их цинизм и неподвижность не имеют оправдания. Вы становитесь Авелем для их Каина. Вы напоминаете им, что они отказались действовать не потому, что жизнь полна неоспоримых ужасов, а потому, что не хотят взвалить мир на свои плечи, хотя там ему самое место. Не подумайте, что проще окружить себя хорошими здоровыми людьми, чем плохими и нездоровыми. Нет. Хороший, здоровый человек – это идеал. Требуется сила, чтобы осмелиться встать рядом с такой личностью. Имейте смирение. Имейте смелость. Используйте свою рассудительность, чтобы защитить себя от некритического сострадания и жалости. Дружите с людьми, которые желают вам лучшего. Правило 4 Сравнивайте себя с тем, кем вы были вчера, а не с тем, кем кто-то другой является сегодня Внутренняя критика Людям было проще себя в чем-нибудь проявить, когда большинство из нас жили в маленьких общинах. Кому-то удавалось стать королевой встреч выпускников, кому-то – чемпионом по правописанию, математическим гением или звездой баскетбола. На всю округу было всего двое механиков или учителей. Каждый из них в своей сфере был местным героем и мог наслаждаться уверенностью победителя, подпитываемой потоками серотонина. Возможно, поэтому, согласно статистике, людей, родившихся в маленьких городках, гораздо больше среди знаменитостей68. Если вы один на миллион, но родились в современном Нью-Йорке, вас там таких уже 20. Большинство из нас теперь живут в городах, к тому же с помощью цифровых технологий мы связаны со всеми семью миллиардами людей. Наши иерархии достижений стали головокружительно вертикальными. Неважно, насколько вы в чем-то хороши и как вы ранжируете свои достижения – обязательно найдется кто-нибудь, кто заставит вас чувствовать себя некомпетентным. Вы прилично играете на гитаре, но вы не Джимми Пейдж и не Джек Уайт. Вы вряд ли раскачаете даже местный паб. Вы хороший повар, но существует множество великих шеф-поваров. Рецепт вашей мамы «Рыбьи головы с рисом», как бы ни был он любим в ее родной деревне, не для нашего времени с его муссом из грейпфрута и мороженым из табака и виски. У какого-нибудь мафиози яхта будет покруче вашей. У некоторых противных начальников более сложные часы с автоматическим подзаводом в более дорогом корпусе из твердой древесины и стали. Даже самая сногсшибательная голливудская актриса в конце концов превращается в Злую Королеву на бесконечном показе фильма с новой Белоснежкой в главной роли. А что вы? Ваша карьера скучна и бессмысленна, ваши способности вести домашнее хозяйство очень так себе, у вас кошмарный вкус, вы толще своих друзей и все в ужасе от ваших вечеринок. Какая разница, что вы премьер-министр Канады, если кто-то другой – президент США? В нас живет критический внутренний голос и дух, который все это знает. Он склонен к тому, чтобы раздувать шум вокруг подобных вещей. Он осуждает наши посредственные попытки. Его бывает очень трудно подавить. Но увы, такая критика нам нужна. Нет недостатка в безвкусных художниках, музыкантах без слуха, поварах, готовящих отраву, менеджерах среднего звена с бюрократическими расстройствами психики, бездарных романистах и утомительных, помешанных на идеологии профессорах. Люди сильно различаются по своим качествам, и вещи тоже. Ужасающая музыка повсюду преследует слушателей. Здания убогой архитектуры разрушаются при землетрясениях. Не выдерживающие никаких стандартов автомобили убивают своих водителей в авариях. Провал – цена, которую мы платим за стандарты, поскольку посредственность влечет за собой абсолютно реальные и суровые последствия. Вот поэтому стандарты и нужны. Мы не равны друг другу по способностям и по результатам, и никогда не будем. Очень малое число людей создает очень много всего. Победители не забирают все, но забирают большее, а дно – не лучшее место для человека. Люди на дне несчастливы. Они там заболевают, остаются неизвестными и нелюбимыми. Они тратят там жизни впустую. Они там умирают. В результате самоотрицающий голос в головах людей плетет разрушительную историю. Жизнь – игра с нулевым выигрышем. Никчемность – ее условие по умолчанию. Что как не добровольная слепота могло бы защитить людей от такой испепеляющей критики? Вот почему целое поколение социальных психологов рекомендовало «позитивные иллюзии» как единственный надежный путь к душевному здоровью69. Их кредо – пусть ложь будет вашим зонтиком. Более мрачную, убогую, пессимистичную философию трудно представить: все настолько ужасно, что лишь иллюзия может вас спасти. Вот альтернативный подход, который не требует иллюзий. Если карты все время против вас, возможно, против вас обращена сама игра, в которую вы играете. И, возможно, вы сами это устроили, хоть того и не сознаете. Если внутренний голос заставляет вас сомневаться в ценности ваших стремлений или вашей жизни, или жизни как таковой, возможно, вам не стоит его слушать. Но насколько можно доверять внутреннему критическому голосу, если такие же клеветнические вещи он говорит обо всех, вне зависимости от того, насколько они успешны? Может, его комментарии – это просто болтовня, а не мудрость. «Всегда найдутся люди лучше, чем ты» – это нигилистское клише, как и фраза «Кто увидит разницу через миллион лет?» «Что ж, тогда все бессмысленно» – это неподходящий ответ. Подходящий – «Любой идиот может придумать временные рамки, внутри которых все бессмысленно». Неуместные разговоры не тянут на глубокую критику Бытия. Это дешевый трюк рационального ума. Много хороших моментов Стандарты лучшего и худшего не иллюзорны и не бесполезны. Если бы вы не решили, что ваше нынешнее занятие лучше, чем его возможная альтернатива, вы бы этому занятию не предавались. Идея, согласно которой выбор может быть свободным от ценности, содержит в себе противоречие. Суждения о ценности – предпосылка к действию. Любые выбранные действия содержат собственные внутренние стандарты выполнения. Если что-то в принципе можно сделать, то можно сделать это лучше или хуже. Делать что бы то ни было – значит играть в игру с определенным и ценным финалом, которого можно достичь более или менее эффективно и элегантно. Каждая игра содержит в себе вероятность успеха и провала. Различия в качестве повсеместны. В конце концов, если бы не было лучшего и худшего, вообще ничего не стоило бы делать. Ничто не имело бы ценности, а следовательно, и значения. Зачем стараться, если это ничего не улучшит? Значение само по себе требует разницы между лучшим и худшим. Иначе как успокоить голос критического самосознания? Каковы логические недостатки его послания, которое кажется безупречным? Мы должны начать с рассмотрения самых контрастных, черно-белых терминов: «успех» и «провал». Вы олицетворяете либо успех, всеобъемлющей, единственный в своем роде, со всех сторон хороший, либо его противоположность – провал, всеобъемлющий, единственный в своем роде, неизбежно плохой. Слова не подразумевают никакой альтернативы и никакого промежуточного варианта. Однако в столь сложном мире, как наш, такие обобщения (а на самом деле такая проблема с определениями) – это признак наивного, неумного и даже злонамеренного анализа. Есть жизненно важные градусы и градации ценности, которые подобная бинарная система стирает, что приводит к нехорошим последствиям. Начнем с того, что существует не только одна игра, в которой можно прийти либо к успеху, либо к провалу. Игр много, в частности хороших игр много, – таких, которые подходят для ваших талантов, вовлекают вас в продуктивное общение с другими людьми, поддерживают вас и даже со временем самосовершенствуются. Адвокат – хорошая игра; водопроводчик, врач, плотник, школьный учитель – тоже. Мир допускает разные способы Бытия; если вы не преуспели в одном, вы можете опробовать другой. Вы можете выбрать что-то более подходящее к вашей уникальной смеси сильных и слабых сторон и к конкретной ситуации. Больше того, если смена игры не помогает, вы можете изобрести новую. Недавно я видел талантливое представление: мим заклеил себе рот и делал что-то смешное с кухонными рукавицами. Это было неожиданно. Это было оригинально. И это сработало. Так же маловероятно, что вы играете только в одну игру. У вас есть карьера, друзья, члены семьи, личные проекты, художественные устремления и спортивные занятия. Вы можете оценивать свой успех по всем играм, в которые играете. Представьте, что в каких-то вы очень хороши, в каких-то у вас средние результаты, а в оставшихся результаты ужасные. Возможно, так это и должно быть. Вы можете возразить: я должен выиграть во всех! Но выигрывать во всех – значит просто не делать ничего нового и сложного. Вы можете выигрывать, но вы не растете, а рост может быть самой важной формой выигрыша. Должна ли победа в настоящем всегда иметь приоритет над траекторией, растянутой во времени? Наконец, вы можете осознать, что специфика многих игр, в которые вы играете, настолько уникальна, настолько индивидуальна, что просто неуместно сравнивать себя с другими. Может быть, вы переоцениваете то, чего у вас нет, и недооцениваете то, что у вас есть. От благодарности есть реальная польза. Кроме того, это хорошая защита от опасностей жертвенности и обид. Ваш коллега превосходит вас на работе. Но у его жены роман на стороне, а ваш брак стабильный и счастливый. Кому лучше? Ваш кумир вечно садится пьяным за руль, а еще он расист. Действительно ли его жизнь предпочтительнее вашей? Вот как действует ваш внутренний критик, когда унижает вас подобными сравнениями: сперва он выбирает одну произвольную область сравнения – например, славу или власть. Затем он ведет себя так, будто эта область – единственная релевантная. Потом противопоставляет вас тому, кто в этой области является звездой. Он может пойти еще дальше, используя пропасть между вами и объектом сравнения как свидетельство фундаментальной несправедливости жизни. Таким образом ваша мотивация делать хоть что-нибудь самым эффективным образом подрывается. Людей с подобным подходом к самооценке точно нельзя обвинить в том, что они для себя что-то упрощают. Такой подход – проблема, и она вполне способна все чрезмерно усложнить. Когда мы юны, мы еще не самостоятельны и не осведомлены. У нас еще не было времени ни для того, чтобы обрести мудрость, ни для того, чтобы выработать собственные стандарты. Как следствие, мы должны сравнивать себя с другими, поскольку стандарты необходимы. Без них некуда идти и нечего делать. По мере того как мы взрослеем, мы, напротив, становимся все более самостоятельными и уникальными. Условия нашей жизни становятся все более индивидуальными и все менее сравнимыми с условиями жизни других людей. Образно говоря, это значит, что мы должны оставить отчий дом и встретиться с хаосом нашего личного Бытия. Мы должны следить за собственным беспорядком, но не забывать полностью и о родительском. Затем мы должны вновь открыть ценности своей культуры, спрятанные от нас нашим невежеством, лежащие в пыльной сокровищнице прошлого, спасти их и привнести в свою жизнь. Вот что придает существованию полный и столь необходимый смысл. Кто вы? Вы думаете, что знаете, а может быть, это не так. Вы, к примеру, себе и не хозяин, и не раб. Вы не можете с легкостью сказать себе, что делать, и требовать от самого себя послушания – это еще сложнее, чем сказать мужу, жене, сыну или дочери, что делать, и требовать послушания от них. В одних вещах вы заинтересованы, в других нет. Вы можете формировать этот интерес, но у него есть границы. Какие-то занятия всегда будут вас затягивать, а какие-то нет. У вас есть природа. Вы можете разыгрывать перед собой тирана, но вы же сами и взбунтуетесь. Насколько вы способны заставить себя работать и поддерживать в себе желание работать? Как много вы можете отдать своему партнеру, прежде чем щедрость обернется обидой? Что вы на самом деле любите? Чего действительно хотите? Прежде чем вы сможете сформулировать собственные стандарты ценностей, вы должны взглянуть на себя, как на незнакомца, а затем познакомиться с собой. Что вы считаете ценным и приятным? Сколько вам требуется отдыха, радости и вознаграждений, чтобы почувствовать себя не просто вьючным животным? Как вы должны к себе относиться, чтобы не взбунтоваться и не сломать свой загон? Вы можете ломать себя ежедневной рутиной и пинать от досады собаку, возвращаясь домой. Вы можете смотреть, как ценные дни проходят. Или вы можете научиться увлекать себя стабильной, продуктивной деятельностью. Спрашиваете ли вы себя, чего хотите? Честно ли вы с собой договариваетесь? Или вы сами себе тиран и сами себе раб? Когда вам не нравятся ваши родители, супруг, ваши дети и почему? Что с этим можно сделать? Что вам нужно и чего вы хотите от своих друзей и деловых партнеров? Это не равно тому, чего вы должны хотеть. Я не говорю о том, что от вас требуют другие люди, не говорю о ваших обязанностях перед ними. Я говорю об определении природы вашего морального обязательства перед собой. Глагол «должен» можно сюда вставить, поскольку вы включены в сеть социальных обязательств. «Должен» – это ваша ответственность, и вы должны ее нести. Но это не значит, что вы должны играть роль комнатной собачки, послушной и безвредной. Такими хочет видеть своих рабов диктатор. Осмельтесь быть опасным. Осмельтесь быть правдивым. Осмельтесь выразить себя или хотя бы утвердитесь в том, что действительно оправдает вашу жизнь. Если бы вы, к примеру, позволили проявиться своим темным и невыраженным желаниям в отношении вашего партнера, даже если бы вы просто рассмотрели их, вы бы обнаружили, что при свете дня эти желания не так уж и темны. Вы можете обнаружить, что просто боялись их и пытались быть нравственным. Вы можете обнаружить, что обретение того, чего вы действительно хотите, защитит вас от искушений и блужданий. Так ли вы уверены, что ваш партнер будет несчастлив, узнав вас поближе? Femme fatale и антигерой сексуально привлекательны не без причины… Как нужно с вами говорить? Что вам необходимо взять от других людей? С чем вы смиряетесь, притворяясь, будто это вам нравится, из чувства долга или в силу обязательств? Сверьтесь со своим негодованием. Хоть это и патологическая эмоция, но она честная. Это часть злобной триады: высокомерие, обман и обида. Ничто не причиняет больше вреда, чем эта инфернальная троица. Но обида всегда значит одно из двух. Либо обиженный человек незрел, и в этом случае он или она должен заткнуться, перестать ныть и двигаться дальше, либо налицо тирания, и тогда тот, кто ее испытывает на себе, морально обязан высказаться. Почему? Потому что последствия молчания могут быть еще хуже. Конечно, в моменте проще хранить молчание и избегать конфликта. Но в долгосрочной перспективе это убийственно. Если вам есть что сказать, молчание – ложь, а тирания кормится ложью. Когда вы должны оттолкнуть своего угнетателя, несмотря на опасность? Когда начинаете пестовать тайные фантазии о мести, когда ваша жизнь отравляется, и ваше воображение подпитывается желанием истреблять и разрушать. Несколько десятилетий тому назад у меня был клиент, который страдал от тяжелого обсессивно-компульсивного расстройства. Прежде чем лечь спать ночью, он должен был выложить в ряд свои пижамы. Затем он должен был взбить подушку, потом расправить простыни. Снова и снова, снова и снова. Я сказал: «Может быть, безумно настойчивая часть вашей личности чего-то хочет. Дайте ей выразить это. Что это может быть?» Он ответил: «Контроль». Я сказал: «Закройте глаза и позвольте ей дать вам знать, чего она хочет. Не позволяйте страху остановить вас. Вы не должны совершать действия только потому, что вы о них подумали». Он сказал: «Она хочет схватить моего отчима за воротник, прижать к стене и трясти, как грушу». Возможно, действительно наступило время трясти кого-то, как грушу, но я предложил менее первобытное решение. Хотя одному Богу ведомо, какие сражения должны вестись открыто, добровольно, на пути к миру. Что вы делаете, чтобы избежать конфликта, если это необходимо? О чем вы склонны врать, полагая, что правда может оказаться невыносимой? В чем вы притворяетесь? Младенец зависит от родителей практически во всем, что ему нужно. Ребенок – успешный ребенок – может оставить родителей, хотя бы на время, и завести друзей. При этом он кое-что отдает, но гораздо больше получает взамен. Успешный подросток должен довести этот процесс до логического завершения. Он должен оставить своих родителей и стать таким, как все. Он должен интегрироваться в группу, чтобы перерасти детскую зависимость. А потом успешный взрослый должен научиться быть в правильной степени отличным от других. Будьте бдительны, сравнивая себя с другими. С тех пор как вы стали взрослым, вы единственное в своем роде создание. У вас свои, особенные, специфические проблемы – финансовые, личные, психологические и прочие. Они встроены в широкий контекст вашего существования. Карьера и должность служат вам определенным образом или же не приносят пользы; также они уникальным образом взаимодействуют с другими аспектами вашей жизни. Вы должны решать, сколько времени тратить на одно и на другое. Вы должны решать, что отпустить, а к чему стремиться.