Разбираться во всём я предоставил дядьке, а сам лишний раз злить преподавателей в преддверии сессии не стал и отправился в институт. Мне и без того предстояло немало потрудиться, чтобы все накопившиеся долги закрыть, новые плодить точно не стоило. Вот именно хвосты я преимущественно и подчищал, да ещё получил от Вити Медникова четыре кассеты с компьютерными играми; пятая ушла на оплату оказанной услуги. Из института я поехал прямиком в хозблок, даже домой не заглянул. Вагончик-бытовка уже привычно встретил музыкой, и вновь колонки исторгали из себя творчество отечественной эстрады. Бухгалтер! [8] А вот оформление вагончика в очередной раз претерпело изменения, на нём добавились выведенные через трафарет надписи: «Железные двери. Решётки» Вчера Андрей об этом и словом не обмолвился, а поди ж ты — запустили производство. И хоть я порадовался за товарища, но одновременно неприятно царапнула мысль, как бы ему в самом скором времени не пришлось подыскивать под цех новое помещение. Усилием воли я выкинул из головы дурное предчувствие и двинулся к вагончику, а из него навстречу вышел Саня-Татарин. — Привет! — Я пожал протянутую руку и подёргал паренька за рукав. — А ты чего так легко одет? Куцая болоньевая куртка на рыбьем меху от мороза нисколько не защищала, а Санёк, в отличие от своего приятеля, в вагончик заходил лишь с очередным клиентом, всё остальное время с картонкой-объявлением на груди выхаживал у жилых домов на другой стороне улицы, зазывал покупателей и предлагал сдать ваучеры. Татарин смутился, полез за сигаретами. — Да нормально! — Простынешь! Санёк помотал головой. — Не простыну, привык. Да и нет ничего теплее. — Слушай, возьми пуховик у Воробья в счёт зарплаты. Я с ним поговорю. — Не, Енот, не надо, — шмыгнул Татарин носом. — Бате второй месяц на работе не платят, а у мамки семь штук оклад. Я работать начал, так хоть с едой проще стало. Себе только на пиво-сигареты оставляю. Я задумался, потом сказал: — Зайди вечером, старую «аляску» отдам. Всё равно носить её уже не буду. — Ништяк! Заскочу после работы! Санёк потопал на свою позицию, я зашёл внутрь. Недавний ажиотаж уже спал, но и компьютер, и приставка оказались заняты. Хватало и обычных посетителей: две девчонки выспрашивали у Насти что-то о зимних колготках, пузатый мужик примерял пуховик. Молодой человек с девушкой рассматривали аудиозаписи, долговязый парень листал книгу. Я отдал кассеты с играми Коле и спросил: — Как у вас? Нормально всё? — Кислый с Пантелеем заходили, — сообщил тот, понизив голос. — Хотели бесплатно поиграть. — И? — Пришёл охранник, самый здоровый который, пообещал дубинку засунуть туда, где солнце не светит, они и сдулись. Я кивнул. Ещё б не сдулись! Я и сам с Витей Дергуном связываться побоялся бы. Но вообще, звоночек тревожный. Эти уроды точно ведь на конфликт нарывались, просто не в курсе были, что тут нормальная охрана, вот и обломались. — Не видел Фролова сегодня? — спросил я, решив обсудить случившееся с приятелем. — Заходил за Воробьём минут десять назад. — Понятно. Я двинулся на выход, и в глаза бросился приклеенный кусочками изоленты листок с напечатанным на матричном принтере призывом обращаться по поводу заказа дверей и решёток к продавщице. Андрей обнаружился во дворе рядом со своей серой «буханкой». — Привет, Серый! Как дела? Я пожал плечами. — Не разговаривал ещё с дядькой. У тебя как? — Да неплохо. На решётки заказы собираем и скоро двери до ума доведём, начнём ставить. — Видел объявление, ага. А с Гуревичем как? Фролов поморщился. — С Гуревичем нормально — тётки сахар стахановскими темпами фасуют, по сборке мебели тоже в сроки укладываемся. А вот Анька, сука такая, всю кровь уже выпила. Каждый день условия выкупа ваучеров меняет, тварь! Денег серьёзно меньше стало выходить. Посмотрим, сколько киоск за этот месяц принесёт, может, вообще скупку у «Ручейка» свернуть придётся. — Серьёзно? — Ради этих копеек целый день смысла нет задницу морозить. Если продажи дверей пойдут, лучше ещё одну бригаду по монтажу сколотить. А Гуревич пусть лапу сосёт. — Салон-то будешь открывать? — Не, вообще денег свободных нет. Пока только рекламу в «Эфир-2» дам, если наскрести получится, и с местными кабельными каналами попробую договориться. — Отличный план, мистер Фикс! — Иди в жопу, Серый! Я на приятеля не обиделся, рассказал о визите Кислого. Фролов враз помрачнел. — Мало им вломили прошлый раз, — сплюнул он под ноги. — Надо пацанов предупредить, чтобы на «Ручейке» клювами не щёлкали. Сюда-то теперь не сунутся, а там могут наехать. Вышел во двор Дима Воробьёв, спустился с дебаркадера, на ходу застёгивая пуховик. — Серый, ты с нами? — А вы куда? — Шампанского докупить и пива. Ну и так по мелочи. Может, пару ящиков водки ещё возьмём. — Пошла торговля? — Потихоньку-помаленьку. Закупаться я не поехал, зашёл в дежурку и с порога спросил: — Ну что? Дядя Петя оторвался от газеты и поморщился. — Пшик! — Как так? — расстроился я. — Насвистел коммерс, получается? — Да нет, нашли нам этого Свиридова Георгия Васильевича, проживает такой на Гончаренко. Кличка у него — Стакан. Дальше надо объяснять? Я понимающе протянул: — А-а-а! Запойный! — Алкаш, — подтвердил дядя Петя. — Квартира на матери, только поэтому он её и не пропил. А так — бутылку «Рояля» ему поставь, он любую бумагу подпишет, а назавтра о ней уже и не вспомнит даже. Через него мы на рэкетиров не выйдем. Я уселся на диван и спросил: — Юрий Тимурович не созрел заявление написать? Дядька поморщился. — Пан директор хочет и рыбку съесть, и на хер сесть. И платить не собирается, и бандитов злить боится. Обеспечьте мне безопасность согласно заключённому договору! И машину верните! Меры принять грозится, скотина очкастая!