— Ты о чём вообще? — Накинь ещё триста пятьдесят тысяч, и по рукам. — Чего?! — Того! И всю сумму вперёд! — Козлов недобро усмехнулся. — Этого Зимина я на полгода в СИЗО могу закрыть, вообще не утруждаясь. А с твоими мутными схемами есть риск в переплёт угодить. Хочешь с крючка соскочить — плати. Я едва удержался, чтобы не матюгнуться, прикинул варианты. Вчера, опасаясь обыска, перепрятал доллары, марки и ваучеры в гараж, мог валютой не только двести тысяч, мог ей всю сумму набрать. Жалко? А себя не жалко? Десять лет минимум впаяют, это меньше трёх тысяч в месяц выйдет! — По рукам! — объявил я. — Деньги будут. — Все и сразу? — уточнил опер. — Да! Козлов заглянул в пакет, после уточнил: — Где твоего Захарова искать? Домашний адрес знаешь? — Для начала блошиный рынок на «Диете» проверьте. Сто к одному, он там пасётся. — Проверим, — кивнул оперативник и с пакетом отошёл к витрине с кондитерскими изделиями. Перемолвился парой слов с Алёной, поднырнул под прилавок и скрылся в подсобке. Оттуда он вышел минут через пять уже без денег, спросил: — Как платить собираешься? — Поехали, тут недалеко. — Не домой, надеюсь? — Нет. Поехали мы в гаражный кооператив. Тайник в проходе я потрошить не стал: и со снегом возиться не хотелось, и помимо всего прочего там ещё и ПМ заныкан был. Отпер дверь, благо теперь постоянно носил ключи от гаража на общей связке, скрылся внутри. Поглядел на полученные от Лемешева стопки банкнот — мятые и перетянутые аптечными резинками, совсем как те, что уже вручил Козлову, и решил не давать оперу лишний повод для подозрений на свой счёт, вынес валюту. Вручил семьсот долларов, остаток добил дойчмарками. У самого, пока рассчитывался, буквально сердце кровью обливалось, и опер этого не заметить, разумеется, не мог. — Ещё заработаешь, — ухмыльнулся он, складывая банкноты надвое и пряча их в бумажник. — Поехали! И будто денежное кровопускание сыграло роль некоей жертвы высшим силам, дальше нам откровенно повезло: на «Диете» застали всю свиту младшего из Кислых в полном составе. Иномарка не привлечь внимания пацанов не могла, остановились поодаль, на углу соседнего дома. Козлов спросил: — Который из них Захаров? — В синей «аляске», — подсказал я основную примету. — А Зимин? — Самый здоровый. Рядом с ним Ибрагимов. — Ибрагимов нам пока без надобности, — отмахнулся опер, выбрался из салона и закурил. Я решил не рисковать и остался сидеть в машине. Минут через пятнадцать подъехали неброские серые «жигули» пятой модели, из них вышли уже знакомые мне по прошлому лету оперативники. Они о чём-то переговорили с Козловым и отогнали автомобиль непосредственно к блошиному рынку, а сами скрылись в сберкассе. Вроде как по делу приехали. Ну а дальше потянулось ожидание. Мы сидели, сидели и сидели в холодном салоне, постепенно я даже ступни чувствовать перестал, хоть и пытался время от времени шевелить пальцами. — Чего ждём-то? Козлов досадливо отмахнулся. Ну а потом как-то очень быстро стемнело и торговцы начали расходиться, а пацаны принялись сшибать с них дань. Брали сигареты, пиво, когда получалось, то и деньги, и всё шло гладко, пока Захар и Пантелей не попытались раскулачить бабку, то ли просто склочную от природы, то ли бесстрашную в силу преклонного возраста. Та начала орать, и Козлов скомандовал: — Выметайся! Я выскочил из «опеля», опер запер его и поспешил на подмогу коллегам, которые столь удачный случай взять в оборот свою цель конечно же не упустили. Для пацанов появление оперов в штатском стало полнейшей неожиданностью, Тёма и пискнуть не успел, как оказался с заломленными за спину руками. Кислого и Пантелея вмиг будто ветром сдуло, а вот малолетки замешкались, и Козлов успел перехватить Бычка, ловко сбив подножкой пробегавшего мимо парня. «Сегодня точно не твой день, сучонок», — подумал я и покидать свой наблюдательный пост не стал, решив дождаться окончания представления. У Захара при понятых изъяли выкидной нож, Филе на всякий случай сковали руки наручниками. Несколько торговок обступили милиционеров и начали им что-то наперебой рассказывать, после подъехал патрульный уазик. Вот тут я и сообразил, что пора сваливать, а то и самого ещё схомутают. Отправился в хозблок, рассчитывая провести там ночь, и, к своему величайшему удивлению, застал в дежурке ещё и Бориса Ефимовича. Зинкин папенька сидел за столом в компании дяди Пети, между ними была разложена немудрёная закуска и стояла початая бутылка водки, похоже, первая. Очень уж несчастным выглядел сосед, который после двухсот-трёхсот грамм неизменно приходил в приподнятое расположение духа. — Что у нас опять случилось плохого? Борис Ефимович только рукой махнул. — Володя как? — справился я о попавшем в больницу охраннике. — Сотрясением отделался, — успокоил меня дядя Петя. — Похитители на связь вышли. — И? — Они откуда-то об акциях НИИ пронюхали, — с обречённым вздохом поведал мне Борис Ефимович. — В качестве выкупа требуют весь пакет и ещё миллион сверху. — Откуда-то! — фыркнул дядька. — Да наводчик у них в НИИ, точно тебе говорю! Знали, кого потрошить! Зинкин папенька разлил по стаканам водку и покачал головой. — Всё даже хуже, чем ты думаешь. Ну сам посуди: на кой этим бандюганам акции? Что они с ними делать будут? Ясно же, их не просто так навели. Кто-то на НИИ глаз положил! Вышибут нас отсюда, ох вышибут! — А директор миллион сможет набрать? — уточнил я. Борис Ефимович чокнулся с дядькой, выпил и, сипло выдохнув, произнёс: — Пятьсот тысяч было, двести у меня занял, триста из кассы взял. Не успеет вернуть до того, как недостача вскроется, ещё и с работы вылетит! Подсудное же дело! — Когда передача состоится? — Завтра вечером, — сообщил мне дядька. — Мы с паном директором поедем, чтоб уже наверняка. — Да какая теперь разница! — не удержался от очередного тягостного вздоха Борис Ефимович. — У директора двадцать один процент акций, а ещё общие торги будут. Бандиты такой пакет соберут, что нам и пикнуть на собрании акционеров не позволят! Наверняка они теперь и у коллектива акции скупать примутся! Примутся скупать акции у коллектива? Или уже принялись? Вспомнился мужичок на «копейке», которого поручил шугануть Зинкин папенька, вспомнились его уголовного вида подельники. Чем не бандиты? У одного и вовсе ствол при себе был! И вот он… Я задумался, пытаясь припомнить внешность уголовника. Длинный он был. Худой и длинный. Совсем как тот, который от иномарки не отходил, когда вымогатели первый раз за деньгами приехали. Так не одна ли это шайка-лейка? Быть может, Борис Ефимович совершенно прав и дело действительно в стремлении установить контроль над институтом? Но тогда… Я враз покрылся испариной, без спросу взял бутылку, плеснул водки в дядькин стакан, выпил. — Ты чего? — удивился дядя Петя. Я его вопрос проигнорировал и обратился к соседу: — Борис Ефимович, а вас самого прижать не пытались? Зинкин папенька уставился на меня во все глаза. — С какой это стати?! — А с такой, что после директора у вас на текущий момент самый большой пакет акций. Даже больше, чем у зама. Правильно? Борис Ефимович кивнул. — Правильно, Серёжа. Так и есть. Но поползновений пока не было. — Будут! — объявил дядька, разглаживая усы. — Были, — буркнул я, снял трубку с телефонного аппарата и принялся крутить диск, набирая номер квартиры Марченко. Трубку сняла тётя Софья и далеко не сразу мне удалось убедить её позвать Зинку, но — удалось. — Да, Серёжа? Я совсем расклеилась, пластом лежу… Борис Ефимович и дядя Петя сверлили меня напряжённым взглядами, но деваться было некуда, я собрался с решимостью и произнёс: