– Не знаю, приятель, – сказал Эйден, заходя вслед за ним в теплое помещение и зарывая за собой дверь. Джейми отметил, что, хотя его только что отпустила полиция, у него был вид приговоренного. «Что же они с тобой сделали!» – мысленно воскликнул он. – Не уверен, что правда стоит таких хлопот. – Я надеюсь, ты не произносил такую же фразу в разговоре с Беннет, – сказал Джейми и помахал рукой бармену. Эйден рассмеялся: – Я думаю, ты даже мог бы меня подставить, только бы провести с ней еще какое-то время, – сказал он. Теперь настала очередь Джейми чувствовать себя неловко и смущаться. Значит, это столь очевидно. Чудесно! Если Эйден, который обычно был под кайфом и занят своими переживаниями, заметил это, то Кейтлин Беннет, несомненно, тоже. Он застонал про себя. День становился все лучше и лучше. 37 Взято из МАТЕРИАЛОВ, СОБРАННЫХ ИНСПЕКТОРОМ КЕЙТЛИН БЕННЕТ: ВЫДЕРЖКА ИЗ ДНЕВНИКА НАТАШИ ХОУЛЕНД Я даже не знаю, с чего начать писать об этом. Думаю, с того момента, когда Бекка налетела на меня, как смерч, в общем зале. Я даже не знаю, стоит ли мне писать об этом. Но лучше вылить это из головы на бумагу. Я просто смогу закрыть блокнот. Пора заканчивать этот дневник, который никто и никогда не прочтет. Он исполнил свое предназначение. И я все вспомнила вовсе не благодаря этому глупому дневнику, не так ли? Что, съели, доктор Харви? Трещины, возникшие между нами, оказались линиями разлома, который нельзя заделать, а сегодняшний день превратился в адский кошмар. Сколько ненависти! А я об этом даже не догадывалась. Случилась нечто ужасное. Я до сих пор не могу в это поверить. Я сидела в общем зале старших классов еще минут десять после того, как прозвенел звонок, не шевелясь. А идя в зал, я с трудом переставляла ноги. Меня не волновал спектакль. Мой мир рушился. Я ощутила во рту вкус холодной грязной воды. Я вспомнила свой страх. Интересно, Бекка возненавидела меня за то, что я не захотела рассказать все полиции? Я просто хотела пойти домой, лечь спать и больше никогда не выходить из дома. Зачем нам играть в спектакле? И так все притворялись, каждый был кем-то другим. Дженни отправила то сообщение. Первое, что я услышала, положив сумку, были пререкания. В актовом зале всегда на пару градусов холоднее, чем в других помещениях, и этот холод отлично сочетался с ледяной атмосферой между нами. Мистер Джонс с энтузиазмом обсуждал с Джеймсом Энсором, Хейли и Дженни сцену, которую они собирались читать. Я не прислушивалась, но все равно уловила несколько обрывков фраз. …это сложная сцена, столько скрытых эмоций.Предательство. Боль. Страх. «Да неужели, мистер Джонс? – хотелось мне воскликнуть. – Добро пожаловать в наш мир!» Хейли оглянулась и улыбнулась мне. Я попыталась улыбнуться в ответ. Дженни смотрела в пол. Она постукивала ногой, и я подумала, что она, возможно, снова под кайфом. Я чувствовала себя такой отстраненной от всех. Будто меня здесь на самом деле не было. Будто я действительно умерла в реке и стала призраком. – Какого хрена, Ханна! – Голос Бекки ворвался в мои странные грезы. Они стояли у режиссерского стола, где лежали все бумаги мистера Джонса и стояла его чашка с недопитым кофе. Бекка ожесточенно пыталась снять ключ с тяжелой школьной связки. – Хватит капризничать. Зачем вообще делать из мухи слона? Нам что, по двенадцать? – Я просто не понимаю, почему ты соврала мне, только и всего. Ханна изо всех сил пыталась стоять на своем, но она неровня Бекке. Не за этим столом. И не в школе. Все, что она, по сути, делала – это цеплялась за обломки затонувшего корабля их дружбы и надеялась, что Бекка затащит ее в спасательную шлюпку. Но у Бекки опять была я. Зачем ей теперь Ханна? – Может, если бы ты все время не выглядела такой жалкой, мне бы и не пришлось врать, – пробормотала Бекка. Я почувствовала, что это болезненный укол, хотя он был направлен не на меня. Ханне повезло, что ей не пришлось отвечать Бекке, поскольку та развернулась и ушла в кабинку управления осветительными приборами, оставив ее с лицом, будто потрескавшимся от боли. – Пойдем со мной на перекур, пока не начали, – сказала Хейли Дженни. Они разговаривали тихо, но я подошла поближе, делая вид, что углубилась в текст пьесы. Но в этой сцене у меня не было реплик. Я просто должна была стоять в тени и ждать, пока на меня направят свет. – Отвали, – пробормотала Дженни. – Оставь меня в покое. Я не хочу с тобой разговаривать. – Джен… – Я сказала отвали! – Это было уже шипение, но на грани слезливого крика. – Ладно, все! – Мистер Джонс хлопнул в ладоши. – Давайте начинать. Хейли придется подождать с перекуром. У меня скрутило живот, и я села на стул подальше от сцены. Джеймс Энсор подошел, чтобы бросить на соседний стул свой джемпер. Он улыбнулся мне и сказал что-то, но я не слышала. Дженни купила телефон. Мне показалось, что я улыбнулась в ответ. Может, и нет. – Делаем, как мы и проговаривали. И помните, демонстрация силы, страх, страсть – все должно быть здесь. – Мистер Джонс занял свое место. – Таша, я хочу, чтобы они сначала прогнали сцену, а потом мы поставим тебя для проверки Беккиной схемы освещения, ладно? Я кивнула. Несмотря на то, что у меня перед глазами потемнело, я почувствовала странное облегчение от того, что не была призраком. Они начали, и даже меня захватила их игра. Хейли была достаточно холодна, как для ее персонажа Элизабет Проктор, а Джеймс обладал тем даром, из-за которого за ним увивались все девушки. Но Дженни… Дженни всегда была для меня открытием. Даже сейчас, будучи не в себе, она все равно блистала на сцене. Полностью перевоплотилась в Мэри Уоррен. Она была Мэри Уоррен. Я вообще-то не завистливая, но Дженни я сейчас завидовала – так она была хороша. Интересно, она хоть понимает, насколько на самом деле талантлива? Мистер Джонс понимал. Он весь светился от радости, когда смотрел на нее. Мужчины и Дженни. Пчелы и мед. Но мы к этому еще вернемся. – Великолепно! – воскликнул он, когда они дошли до конца эпизода. – Это правда было великолепно. Давайте еще раз. Выложитесь полностью. Несмотря на то, что мне становилось жарко и я старалась не думать о пальто, сообщениях и ледяной воде, я поняла, что наблюдаю за ними. Мэри Уоррен больше не будет маленькой запуганной служанкой. Суд Эбигейл – мой суд – наделил ее властью. – Да, но тогда судья Хаторн сказал: «Прочти нам заповеди твои!» – Дженни с диким взглядом и неконтролируемой страстью завладела сценой. – И из всех десяти она не могла произнести ни одной. Она никогда не знала заповедей, и они уличили ее в наглой лжи. – И потому осудили ее? – Зачем им делать это, если она сама себя осудила? – Но доказательства, где доказательства? Джеймс Энсор был хорош. Рациональный персонаж. Приземленный мужчина, который видел все как есть, потому что знал, какова его собственная роль во всем этом. Благодаря Дженни все играли сильнее. Даже стоящая между ними Хейли полностью вошла в образ. – Хорошо. – Мистер Джонс снова был на ногах. – Отличная работа. Дженни, ты играешь уже идеально. Теперь давайте поставим Ташу на ее место для проверки света и посмотрим, что получится из этой задумки, – сказал он. – Если это сработает, Бекка станет помощником режиссера! – Как я вижу, она должна стоять здесь. – Бекка вышла из кабинки и встала за отмеченным углом сцены, глядя вверх, чтобы удостовериться, что осветитель действительно прямо над ней. – А остальные актеры в промежутках между эпизодами будет сидеть на скамьях здесь и здесь – почти как в зале суда, тогда ей и всем остальным будет легко попасть на это место. Мы можем просто посадить их с краю. Мистер Джонс был явно впечатлен, и Бекка светилась от счастья. Это было просто потрясающе, но у меня снова скрутило живот. Мы такие выносливые. Сильны не только наши тела. Пару часов назад Бекка орала на меня из-за того, что я струсила и не пошла к Беннет, а сейчас она была полностью сосредоточена на том, чтобы все сделать правильно. Мне было интересно, о чем она думает. Что она сказала Беннет, если нашла ее. Лицо у меня горело. – Отлично! Таша! – позвал меня мистер Джонс. Я не могла. Я покачала головой: – Мне плохо. У меня кружится голова. Ноги меня не слушались, а внутри черепа гудело. Я не хотела подходить близко к сцене. Близко к ним. Я пыталась уcпокоиться, но чем больше я старалась, тем сильнее горело мое лицо. От воспоминаний об этом мне и сейчас становится плохо. Когда представляю, что могло случиться. Что случилось. Облегчение и ужасное чувство вины смешались во мне. Это должна была быть я. Мистер Джонс нахмурился, и все столпились вокруг меня, от чего мне было только хуже. Мне необходимо было пространство. Мне необходимо было, чтобы все оставили меня в покое. Я пыталась извиняться между глубокими, прерывистыми вздохами. Мое лицо покрылось липким потом. – Ты должна это сделать, – сказала Хейли. – Тебе нужно постоять там всего пару минут, чтобы мистер Джонс посмотрел. Я ее раздражала, это было очевидно. Она думала, что я притворяюсь. Пытаюсь привлечь к себе внимание. – Может, тебе лучше прилечь? Или тебе принести воды? – спросил мистер Джонс. – Или позвонить твоей маме, чтобы она тебя забрала? Все взрослые питают ко мне нежные чувства. Они не относятся ко всему так легко, как молодежь. Они не такие выносливые, как мы. – Я буду в порядке через минуту, – сказала я, хотя отнюдь не была в этом уверена. – Почему-то вдруг поплохело. Закружилась голова. Мне просто нужно немного времени, чтобы отдышаться… Я не знаю, что со мной. Мне станет лучше через пару минут. Хейли от досады даже цыкнула зубом. – Но это же займет всего две минуты! – Она посмотрела на мистера Джонса. – Скажите ей, чтобы она встала и сделала это. – Я это сделаю, – раздался чей-то тихий голос, и все повернулись в ту сторону. Это была Ханна со своим новообретенным стрежнем. – Я примерно Ташиного роста. Сейчас не обязательно, чтобы это была именно она. – Однако же, – вставила Хейли, – надо видеть выражение ее лица, это так важно – момент триумфа на ее лице, когда Мэри Уоррен говорит, что меня обвинили в колдовстве. Именно это делает сцену такой сильной, а не просто освещение. – Это правда, – сказал мистер Джонс, – но я же за всех вас отвечаю. Что, если Таша потеряет сознание или что-то в том же духе? И, честно говоря, от тебя, Хейли, я ожидал большего сочувствия. Вы вроде как лучшие подруги. Что со всеми вами сегодня происходит? Наш угнетенный вид не остался незамеченным. Он повернулся к Ханне и улыбнулся ей. – Ты бы нас очень выручила. – Но я думаю… – Хватит, Хейли! Давайте просто сделаем это. Усмиренная мистером Джонсом, Хейли бросила на меня долгий взгляд, а затем вернулась на сцену. Мистер Джонс посмотрел на Бекку, которая находилась у панели освещения, и она показала ему поднятый вверх большой палец.