Ружье? Нет. У нас его никогда не было, и я не знала, где его раздобыть. А может, повеситься? Как и где я смогу это сделать? И даже если я придумаю, как и где, не могу себе представить, как кто-нибудь найдет меня в таком виде – болтающейся в нескольких сантиметрах от пола. Ну, не могу же я так поступить с родителями. Так как же они тебя нашли? Столько слухов ходит. Это стало своего рода болезненной, жестокой игрой – представлять разные способы самоубийства. Оказалось, что даже к этому делу можно подойти творчески. Ты наглоталась таблеток – это то, что мы знаем. Также говорят, что ты потеряла сознание и утонула в ванне. В итоге я остановилась на двух вариантах. Если я хочу, чтобы все решили, что это несчастный случай, тогда мне нужно инсценировать аварию – вылететь с дороги, причем в каком-нибудь таком месте – я уже присмотрела несколько подходящих, – где у меня точно не будет шанса спастись. Другие говорят, что ты начала набирать воду в ванну, но уснула в кровати. Твои родители пришли домой, увидели, что ванна перелилась через край, и стали звать тебя. Но им никто не ответил. Затем появилась идея с кассетами. Тогда возник вопрос: могу ли я вам доверять? Не пойдете ли вы к моим родителям? Тишина. Не знаю. Не уверена. Она думает, мы можем проболтаться. Просто подойдем к кому-нибудь и скажем: – Хочешь, расскажу тебе страшный секрет? Я выбрала наименее болезненный способ из всех возможных. Таблетки. У меня скрутило живот, вот-вот стошнит. И тогда из меня выйдет все – еда… мысли… эмоции… Но какие таблетки? И сколько их нужно? Не знаю. И у меня нет времени это выяснить, потому что я собираюсь сделать это… завтра. Ух ты. Сижу на обочине около темного тихого перекрестка. Завтра меня здесь уже не будет… Непонятно, живет ли кто-нибудь в окружающих меня домах. Лишь в нескольких окнах виднеется голубоватый свет телевизоров. В трети из них на крыльце горит свет, а в остальных газон не стрижен и не видно припаркованных на подъездных аллеях машин. Завтра я встану, оденусь и пойду на почту. Там я отправлю комплект кассет Джастину Фоли, тем самым отрезав себе путь к отступлению. Из-за этого я опоздаю на первый урок. Это будет наш последний день вместе. Единственная разница между нами будет в том, что я буду об этом знать, а вы – нет. Видел ли я ее в школе в тот день? Очень хочется вспомнить, как это было. Вы будете вести себя как обычно. Помните, что последнее сказали мне? Нет. Последнее, что сделали? Улыбнулся. Я в этом уверен! После той вечеринки я все время тебе улыбался, но ты ходила, уткнувшись в пол, не поднимая глаз. Теперь я знаю почему. Ты уже приняла решение. А что я вам сказала? Поверьте, я тщательно взвешивала каждое свое слово. Вроде ничего особенного. Сначала ты велела мне уйти, а после начала игнорировать. А теперь я расскажу вам о моих последних в этой жизни выходных, наступивших после того несчастного случая, о последней вечеринке, которую я пропустила. Я все так же была под домашним арестом, но не это стало причиной. Если бы я хотела туда попасть, то устроить это было бы гораздо легче, чем в прошлый раз. В те выходные я присматривала за домом папиного друга. Он уехал из города, а я должна была кормить его собаку и следить, чтобы все было в порядке, что было особенно актуально из-за того, что в одном из соседних домов намечалась чумовая вечеринка с музыкой и кучей выпивших подростков. Даже если бы я знал, что ты там будешь, я бы все равно остался дома. Я не думал, что твое отношение ко мне изменится, очень уж явно ты дала мне понять, что не хочешь больше общаться. А проверять, прав я или нет, мне совершенно не хотелось. Говорят, что если однажды переберешь с текилой, то после тебя начинает тошнить от одного ее запаха. То же произошло и со мной, только в отношении тусовок. Стоило мне услышать доносившуюся издалека музыку, как у меня сжимался желудок. Одной недели оказалось слишком мало, чтобы забыть о прошлой вечеринке. Собака начала сходить с ума: она лаяла каждый раз, когда кто-то проходил мимо. Я хотела накричать на нее, чтобы она заткнулась, но слишком боялась, что меня кто-нибудь услышит. Наконец я заперла собаку в гараже, где она могла лаять сколько ей заблагорассудится. Ну-ка, мне кажется, я вспомнил, когда видел тебя в последний раз. Музыка была настолько громкой, что не слышать ее было просто невозможно, но я старалась – закрыла в доме все окна, занавесила шторы, опустила жалюзи.