Ее голос слышно четче и громче, чем раньше. Я захлопнула дверь в его кабинет, и она по-прежнему закрыта. Пауза. Он не собирается выйти, чтобы догнать меня. Крепче прислоняю лицо к арматуре. Мою голову сжимает невидимый обруч. Он позволил мне уйти. В висках пульсирует кровь, но я их не тру. Думаю, что я понятно все объяснила, но никто не сделал шаг навстречу, никто не захотел помочь мне. Кто еще, Ханна? Твои родители? Я? Но ты сама меня оттолкнула. Многие из вас были внимательны ко мне, но, видимо, недостаточно. Я понятия не имел, что с тобой происходит, Ханна. Я не нашла в вас поддержки. Шаги продолжаются. Они становятся быстрее. Простите меня. Запись прекращается. Все так же прижимая лицо, я начинаю плакать. Если сейчас в парке кто-нибудь есть, то он слышит меня. Но мне на него наплевать, потому что я не могу поверить, что только что слышал последние слова Ханны Бейкер. «Простите». Она снова сказала то же самое, что и в конце моей истории. И сейчас это слово ассоциируется у меня только с ней. Я и сам постоянно извиняюсь перед Ханной, но она меня уже не слышит. Думаю, не все меня поддержат, многие слишком злы на нее из-за того, что она убила себя, а затем обвинила других в своей смерти. Я мог бы ей помочь, если бы она мне только позволила. Я бы сделал это, потому что мне хочется, чтобы она была жива. Кассета 7. Сторона Б Слышу щелчок – кассета, дойдя до конца, остановилась и перевернулась на другую сторону. Сейчас я слышу только статичный шум, который был фоном во время всех ее записей. Семь кассет, тринадцать историй – ее голос из-за этого шума на заднем фоне звучал немного в отдалении. Я хочу погрузиться в этот звук, сосредоточиться на нем, чтобы ни о чем не думать. Вот исчезает луна. Пропадают качающиеся макушки деревьев. Меня обдувает ветерок, боль в саднящих пальцах уменьшается, звук пленки, перематывающейся с одной вертушки на другую, напоминает мне обо всем, что я услышал в течение сегодняшнего дня. Дыхание замедляется. Напряжение в мышцах ослабевает. Затем в наушниках что-то щелкает. Я делаю медленный вдох и открываю глаза навстречу яркому лунному свету. Навстречу Ханне, с самими добрыми чувствами. Спасибо. На следующий день после того, как Клэй отправил кассеты Каждая мышца моего тела ослабела, все мое существо умоляет меня не ходить в школу. Мне нужно спрятаться до завтрашнего утра, к этому времени мне должно полегчать. Хотя я и сам в это не верю, когда бы я ни вернулся в школу, мне все равно придется встретиться с людьми из списка Ханны Бейкер, с теми, что стали героями этих семи кассет. Переборов страхи, я иду к школе, подхожу к въезду на парковку, где меня встречает камень, на котором выгравировано: «Приветствуем выпуск 93-го». За последние три года я столько раз проходил этим маршрутом, но ни разу не видел, чтобы на парковке все было занято. Потому что я никогда так сильно не опаздывал. До сегодняшнего дня. По двум причинам. Первая причина: я ждал, пока откроется почта, чтобы отправить обувную коробку с аудиокассетами. Я завернул ее в коричневую упаковочную бумагу и обмотал скотчем, «случайно» забыв оставить обратный адрес. Затем я отправил посылку Дженни Курц, изменив тем самым ее жизнь навсегда. Вторая причина – это мистер Портер. Не могу себе представить, как он будет что-то рассказывать, стоя перед доской, а я все буду смотреть на парту в левом ряду. Ту самую, за которой сидела Ханна Бейкер. Все и так постоянно пялятся на ее место. Но сегодня я буду смотреть на него другими глазами, и мне кажется, это будет слишком тяжело для меня. Поэтому я лучше потолкаюсь перед своим шкафчиком в коридоре. Или в туалете. Или буду просто шататься по коридорам. Миную парковку, прохожу по подстриженному газону прямо к стеклянным дверям главного входа. Каждый мой шаг глухо и одиноко отражается в пустых коридорах. За витриной, в которой выставлены школьные награды, прячутся ряды шкафчиков, затем идут кабинеты и туалеты. Опоздавшие школьники забирают учебники. Я подхожу к своему шкафчику, наклоняюсь вперед и прислоняюсь головой к холодной металлической дверке. Пытаюсь сконцентрироваться на плечах и шее, расслабить мышцы. Успокаиваю дыхание и набираю код на замке – пять, четыре, двадцать три. Сколько раз я стоял здесь, думая о том, что у меня никогда не будет шанса сойтись с Ханной Бейкер? Я не знал, что она чувствует ко мне, кто она такая на самом деле. Вместо этого я верил тому, что о ней говорили другие, и я боялся, что тоже стану объектом обсуждений, если кто-нибудь узнает, что она мне нравится. Еще раз повторяю комбинацию. Пять. Четыре. Двадцать три. Сколько раз после вечеринки я стоял здесь, когда Ханна была еще жива, и думал, что у меня нет ни единого шанса? Думал, что я сказал или сделал неправильно. Слишком боялся снова заговорить с ней. Слишком боялся попробовать. А потом, когда она умерла, шансов не осталось вовсе. Все началось несколько недель назад, когда мне в шкафчик подсунули карту. Интересно, что сейчас в шкафчике Ханны? Убрал ли комендант все из него? Сложил в коробку и спрятал в чулан, ожидая, когда вернутся ее родители? Или его никто не трогал и там все по-прежнему? Не отрывая головы от дверки, я поворачиваюсь настолько, чтобы увидеть ближайший коридор, где находится всегда открытая дверь кабинета, в котором идет первый урок – английский, с мистером Портером. Там, рядом с этой дверью, я последний раз видел Ханну Бейкер. Закрываю глаза. Кого я сегодня увижу? Кроме меня, еще восемь человек из школы уже слушали пленки. Сегодня они увидят, как эти записи повлияли на меня. А в течение следующей недели, пока кассеты будут совершать свой путь, я тоже буду наблюдать за другими. Вдалеке, приглушенный стенами, я слышу знакомый голос и медленно открываю глаза. Сегодня он уже не кажется мне таким дружелюбным. – Нужно, чтобы кто-нибудь отнес это в учительскую. – Голос мистера Портера ползет по коридору прямо ко мне.