Повторяю про себя его слова. Что случилось? Ах да, если уж ты спросил, сегодня по почте я получил коробку с кассетами от девочки, которая совершила самоубийство. Вероятно, я должен их послушать, поэтому мне хотелось бы одолжить у тебя плеер. – Ничего особенного. Его отец спрашивает, не мог бы я сесть в машину и завести ее, пока они будут смотреть, как работает двигатель. – Ключи в стартере. Бросаю рюкзак на пассажирское сиденье и залезаю на место водителя. Тони стоит рядом, наблюдая за мной. Когда наши взгляды пересекаются, он как-то странно смотрит на меня. Он что, знает? – Тони, – обращается к нему отец. – Посвети сюда. Тони прекращает таращиться на меня и наклоняется к двигателю. Но я вижу, что он постоянно косится в мою сторону. Что, если он тоже упомянут в записях? Вдруг он идет в списке Ханны прямо передо мной? Может, это он отправил мне посылку? О боже, я теряю самообладание. Может быть, он вообще ничего не знает. Скорее всего, я просто выгляжу виноватым или что-то типа того, поэтому он так на меня и смотрит. Рядом со мной, за пассажирским сиденьем, на полу валяется плеер. Вокруг него аккуратно обмотаны провода от наушников. Что же придумать? Как объяснить, зачем он мог мне понадобиться? – Тони, возьми гаечный ключ и отдай мне фонарик, – говорит его отец. – Ты его сильно трясешь, я не могу ничего рассмотреть. Они обмениваются фонариком и гаечным ключом, и в этот момент я хватаю плеер. Вот так просто. Без лишних мыслей и объяснений. Средний карман моего рюкзака открыт, поэтому я засовываю в него плеер и застегиваю на молнию. – Клэй, заводи! – кричит отец Тони. Поворачиваю ключ, и двигатель заводится. Отец Тони улыбается, как человек, который получает удовольствие от того, что сделал. – Немного подтянул – и как она заурчала, – говорит он, склонившись над двигателем. – Можешь глушить, Клэй. Тони захлопывает капот. – Увидимся дома, пап. Отец кивает, поднимает металлическую коробочку с инструментами и идет в гараж. Надеваю рюкзак на одно плечо и вылезаю из машины. – Спасибо, – говорит Тони. – Если бы не ты, я бы застрял тут на всю ночь. Я просовываю руку во вторую лямку рюкзака и надеваю его как следует. – Мне нужно было выбраться из дома, – говорю я. – Мать совсем достала. – Понимаю. – Тони смотрит в сторону гаража. – Мне вот тоже нужно делать домашнее задание, а отец хочет, чтобы мы покопались под капотом. Свет в уличном фонаре гаснет. – Так зачем ты пришел, Клэй? Всем телом ощущаю тяжесть плеера в рюкзаке. – Просто шел мимо, увидел тебя и заглянул поздороваться. Его взгляд как-то странно застыл на мне, словно он не верит тому, что я говорю, поэтому я отворачиваюсь. – Я собираюсь в кафе «У Рози». Тебя подвезти? – Спасибо, мне тут недалеко. Он засовывает руки в карманы. – Куда идешь? Боже, надеюсь, его нет в списке. Но что, если есть? Что, если он уже прослушал пленки и знает, о чем я сейчас думаю? Что, если он знает, куда я иду? А вдруг он должен будет получить посылку после меня? В этом случае он наверняка потом вспомнит этот наш разговор и мое нежелание что-либо ему говорить. – Так, никуда, – отвечаю и тоже засовываю руки в карманы. – Ну, хорошо, тогда до завтра. Он молчит, просто смотрит, как я ухожу. А я все жду, как он воскликнет: «Эй, где мой плеер?» Но нет. Что ж, мне удалось совершить идеальный побег с места преступления. На первом же перекрестке сворачиваю направо и слышу, как заводится «Мустанг» и как Тони отъезжает от дома и проезжает позади меня. Я снимаю рюкзак, ставлю его на землю, достаю плеер, аккуратно разматываю провод и засовываю желтые наушники в уши. В рюкзаке первые четыре кассеты, это на одну или две больше, чем я успею послушать до вечера. Остальные я оставил дома. Открываю маленький карман, достаю первую кассету и засовываю ее в плеер на сторону Б. Кассета 1. Сторона Б С возвращением. И спасибо, что остаетесь с нами. Нахожу плеер в кармане куртки и делаю звук погромче. Если вы слушаете эти записи, это означает одно из двух: либо вы Джастин и хотите услышать, чья история последует за вашей, либо вы кто-то еще и ждете, вдруг сейчас речь пойдет о вас. Ладно-ладно, не буду больше мучить… Около волос выступил пот. Алекс Стендал, твой выход. Со лба на висок стекает тоненькая струйка пота. Промакиваю ее рукавом куртки. Уверена, ты понятия не имеешь, как тут оказался. Вероятно, ты думаешь, что сделал все правильно. Ты назвал меня Лучшей задницей среди первокурсниц. Как кто-то может на это злиться? Ну, так послушай. Сижу на обочине, опустив ноги в сточную канаву. Несколько травинок пробились через цемент. По обеим сторонам дороги уже зажглись фонари, хотя солнце только начинает опускаться за крыши домов и макушки деревьев. Во-первых, Алекс, если ты думаешь, что я очередная глупая маленькая девочка, которая ко всему относится слишком серьезно, никто не заставляет тебя слушать. Уверена, тебе не очень приятно, что я выставляю на всеобщее обсуждение твои мысли о моей заднице, но мне-то уже все равно, верно? Люди в домах вокруг заканчивают ужинать. Возможно, кто-то уже складывает тарелки в посудомоечную машину. Или занимается домашними делами. Для этих семей это самый обычный вечер. Я могу назвать целый список людей, кому тоже не хотелось бы, чтобы эти кассеты стали достоянием общественности. Пожалуй, начнем. Согнувшись вперед, я обхватываю себя за ноги и кладу лоб на колени. Помню, как сидела на втором уроке, когда появился твой список. Мисс Штрум, очевидно, хорошо провела выходные, потому что пришла на урок совершенно неподготовленной. Она включила нам один из ее любимых скучнейших документальных фильмов. Уже не помню, о чем шла речь, но у рассказчика был хриплый голос и британский акцент. Я вертела в руках старый кусочек изоленты, приклеенный к парте, чтобы занять себя хоть чем-то и не уснуть. Для меня голос диктора был не больше чем фоновым шумом. Ах да, еще перешептывания. Но когда я оборачивалась, все почему-то смолкали. Но я видела, как из рук в руки по рядам переходит какой-то листок. Наконец он дошел до парты позади меня, за которой сидел Джимми Лонг. Это сложно было не заметить, потому что, когда Джимми обернулся, чтобы взять листок, стул под ним так заскрипел, что казалось, развалится. Все, кто был в классе тем утром, говорят, что Джимми постоянно бросал подлые взгляды на мою спину. Он прошептал: – Спорю, так и есть.