Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 16 из 40 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Первобытный человек из племени охотников и собирателей всегда знал, откуда взялся его обед (он сам его собирал), кто сшил его мокасины (этот человек спит неподалеку) и чем занимается его пенсионный фонд (копошится в грязи; в те времена у людей был только один «пенсионный фонд» – их собственные дети). Я знаю гораздо меньше. Потратив несколько лет на исследования, я могу выяснить, что правительство, за которое я голосовал, тайно продает оружие сомнительному диктатору в другой части планеты. Но, убив на это время, я пройду мимо более важных открытий – касающихся, например, судьбы кур, яйца которых я ел за обедом. Система устроена так, что всякий, кто не стремится что-то узнать, будет спокойно жить в счастливом неведении, а тому, кто потратит силы и время, будет очень трудно добраться до истины. Как мне избежать воровства, если глобальная экономическая система непрерывно крадет – от моего имени, но без моего ведома? Не имеет значения, оцениваете ли вы поступки по их последствиям (красть нехорошо, потому что жертвы страдают) или верите в групповые обязательства, которые необходимо соблюдать независимо от последствий (красть нехорошо, потому что так сказал Бог). Проблема в том, что нам все труднее понять, что мы делаем. Заповедь «не укради» появилась в те времена, когда кража подразумевала, что вы собственной рукой берете то, что вам не принадлежит. Но сегодня значимые споры о воровстве связаны с совсем другими сценариями. Допустим, я вложил 10 тысяч долларов в акции большой нефтехимической корпорации, которая ежегодно выплачивает мне дивиденды в размере 5 %. Корпорация получает огромную прибыль за счет того, что не компенсирует вред, который она наносит окружающей среде. Она сбрасывает токсичные отходы в ближайшую реку, не беспокоясь об уроне для местной системы водоснабжения, о вреде для здоровья населения или об ущербе для дикой природы. Она тратит свои деньги на содержание армии юристов, которые защитят ее от любых требований компенсации, и платит лоббистам, блокирующим все попытки законодательно ужесточить экологические нормы. Справедливо ли обвинять корпорацию в том, что она «крадет реку»? А лично меня? Я никогда не забирался в чужой дом и не вытаскивал купюры из чужого кошелька. Я не знаю, за счет чего эта конкретная корпорация получает прибыль. Виновен ли я в воровстве? Как соблюдать этические нормы, если мы не в состоянии узнать все факты, относящиеся к делу? Можно попытаться обойти проблему с помощью понятия «этичности намерений». Важны мои намерения, а не действия или последствия действий. Но в мире, где все так тесно переплетено, высшим нравственным императивом становится необходимость знать. Самые жестокие преступления в истории были следствием не столько ненависти и жадности, сколько невежества и безразличия. Очаровательные английские леди финансировали работорговлю в Атлантике, но сами не бывали ни в Африке, ни на Карибских островах. Просто во время традиционных чаепитий они опускали в чай белоснежные кубики сахара, привезенного с плантаций, похожих на преисподнюю, о которых они ничего не знали. В конце 1930-х годов в Германии начальник местной почты мог быть добропорядочным гражданином, который заботится о благополучии работников и лично помогает недовольным клиентам разыскивать пропавшие посылки. Он всегда приходил на работу первым, а уходил последним, и даже метель не мешала ему вовремя открыть двери почты. Увы, его эффективное и гостеприимное почтовое отделение было важным элементом нервной системы нацистского режима. Оно распространяло расистскую пропаганду, рассылало повестки призывникам и распоряжения местному отделу СС. Без искреннего стремления узнать правду добрые намерения нельзя считать полноценными. Но что считать «искренним стремлением»? Должны ли начальники почтовых отделений всех стран вскрывать проходящую через них почту, а в случае обнаружения государственной пропаганды увольняться или бунтовать? Сегодня легко давать оценку политике Германии 1930-х годов с позиций абсолютной этики – мы знаем, к чему привела причинно-следственная цепочка. Часто отличить нравственное от безнравственного можно лишь задним числом. Пора признать горькую правду: для мозга охотников и собирателей мир стал слишком сложным. Большинство несправедливостей в современном мире возникает не из-за предрассудков отдельных людей, а в результате масштабных структурных сдвигов, но наш мозг не приспособлен для распознавания таких структурных перемен. Каждый из нас в той или иной мере вносит вклад в эти сдвиги, но у нас нет ни времени, ни сил, чтобы их осознать. Работа над этой книгой заставила меня осознать это на личном примере. Размышляя о глобальных проблемах, я всегда уделял больше внимания позициям международной элиты, чем тех или иных групп обездоленных людей. Элита задает тон дискуссии, и игнорировать ее взгляды невозможно. Обездоленные, напротив, обычно молчат, и поэтому о них легко забыть – не по злому умыслу, а просто из-за незнания. Например, я абсолютно ничего не знаю о мировоззрении и проблемах аборигенов Тасмании. Более того, мое невежество так велико, что в своей первой книге я предположил, что коренных тасманийцев больше не осталось – их всех уничтожили европейские колонисты. На самом деле сегодня на острове живет несколько тысяч человек, считающих себя потомками аборигенов Тасмании, и они сталкиваются со многими проблемами, одна из которых состоит как раз в том, что остальной мир, в том числе ученые, отрицают самый факт их существования. Даже если вы принадлежите к обездоленной группе, знаете и разделяете мнения этих людей, это не означает, что вы понимаете мнения всех остальных подобных групп. Каждая группа и подгруппа сталкивается с собственным клубком проблем: предрассудками, двойными стандартами, завуалированными оскорблениями и институциональной дискриминацией. Тридцатилетний афроамериканец по своему тридцатилетнему опыту знает, что значит быть мужчиной с черным цветом кожи. Но ему неизвестно, что значит быть чернокожей женщиной в США, цыганом в Болгарии, незрячим в России или лесбиянкой в Китае. Уже в подростковом возрасте этого афроамериканца без всяких причин постоянно останавливала и обыскивала полиция – с таким обращением вряд ли приходилось сталкиваться лесбиянке, живущей в Китае. Однако мужчина, родившийся в афроамериканской семье в «черном» районе, с детства был окружен такими же людьми, которые научили его всему, что должен знать афроамериканец мужского пола для выживания и благополучия. Китайская лесбиянка не росла в семье лесбиянок, в районе, населенном лесбиянками, и ей, скорее всего, никто не преподал уроков выживания во враждебном мире. Поэтому детский опыт чернокожего мужчины из Балтимора никак не поможет ему понять, что значит расти лесбиянкой в Ханчжоу. В прошлом это не имело особого значения – ведь вы не отвечали за страдания людей на другом краю земли. Как правило, было достаточно простого сочувствия менее удачливым соседям. Но сегодня серьезные глобальные дискуссии по таким проблемам, как изменение климата и искусственный интеллект, касаются каждого – не важно, живете ли вы в Тасмании, Ханчжоу или Балтиморе, – а потому необходимо учитывать все точки зрения. Но как это сделать? В состоянии ли хоть кто-то понять всю сложную сеть взаимоотношений между тысячами групп людей во всех уголках мира?[173] Преуменьшать или отрицать? Даже при самом сильном желании большинство людей не способны понять главные этические проблемы мира. Мы можем разобраться в отношениях между двумя или двадцатью членами племени охотников и собирателей или между соседними кланами. Но мы не в состоянии осмыслить взаимоотношения между несколькими миллионами сирийцев, между 500 миллионами европейцев или между всеми пересекающимися группами и подгруппами людей на планете. Пытаясь осознать и разрешить моральные дилеммы такого масштаба, люди часто прибегают к одному из четырех методов. Первый заключается в преуменьшении проблемы. Чтобы разобраться в гражданской войне в Сирии, люди сравнивают ее с конфликтом между двумя охотниками из каменного века: с одной стороны – Асад, с другой – повстанцы, одна сторона плохая, другая хорошая. Историческая сложность конфликта подменяется простым и ясным сценарием[174]. Второй метод – сосредоточиться на трогательной истории, которая якобы раскрывает суть конфликта. Бесполезно пытаться объяснить людям истинную сложность конфликта, прибегая к статистике и точным фактам, но история о судьбе одного ребенка активирует слезные железы, заставляет вскипать кровь и создает ложную внутреннюю уверенность[175]. Об этом давно знают многие благотворительные фонды. В одном примечательном эксперименте людей просили пожертвовать деньги для помощи бедной семилетней девочке из Мали по имени Рокия. Интересно, что, когда в дополнение к личной истории Рокии людей знакомили со статистикой, отражающей общую проблему бедности в Африке, те неожиданно проявляли меньшую готовность помочь. В другом исследовании ученые просили помочь либо одному больному ребенку, либо восьми больным детям. Люди жертвовали больше денег одному ребенку, чем группе из восьми детей[176]. Третий подход к масштабным этическим дилеммам – выдвижение конспирологических теорий. Как работает глобальная экономика? Полезна она или вредна? Эти вопросы слишком сложны для понимания. Гораздо проще вообразить пару десятков мультимиллиардеров-кукловодов, которые тайно дергают за ниточки, контролируя СМИ и ради личного обогащения развязывая войны. Подобные теории почти всегда представляют собой ни на чем не основанные фантазии. Современный мир слишком сложен не только для нашего чувства справедливости, но и для наших способностей к управлению. Никто – включая мультимиллиардеров, ЦРУ, масонов и «сионских мудрецов» – до конца не понимает происходящих в мире процессов. И поэтому никто не может успешно влиять на ход истории[177]. Эти три метода строятся на отрицании истинной сложности мира. Четвертый, самый радикальный метод состоит в том, чтобы создать догму, заставить нас поверить в якобы универсальную теорию, надежный институт или всемогущего лидера и идти туда, куда они нам укажут. Религиозные и идеологические догмы не утратили привлекательности в наш век науки именно потому, что они предлагают безопасное убежище от пугающей сложности мира. Как отмечалось выше, этого не избежали и светские движения. Даже если вы отрицаете все религиозные догмы и твердо привержены научной истине, рано или поздно сложность реального мира начнет вас раздражать и вам захочется создать теорию, которая уже не будет подвергаться сомнению. Подобные доктрины обещают интеллектуальный комфорт и моральную уверенность – но могут ли они обеспечить справедливость? Сомнительно. Куда же нам идти? Следует ли принять либеральную догму и довериться суммарной воле отдельных избирателей и потребителей? Или нужно отвергнуть индивидуалистский подход и, подобно многим культурам прошлого, поручить сообществам совместно найти смысл существования? Но такое решение лишь бросит нас из огня индивидуального невежества в полымя предвзятого группового мышления. Племена охотников и собирателей, деревенские общины и даже городские районы – все они способны осмыслить лишь те проблемы, с которыми сталкиваются непосредственно. Но сегодня мы должны отвечать на глобальные вызовы в отсутствие глобального общества. Все существующие группы людей заняты продвижением собственных интересов, а не постижением глобальной истины. Ни американцы, ни китайцы, ни мусульмане, ни индуисты не являются «глобальным обществом», и их интерпретацию происходящего вряд ли можно считать надежной. Значит ли это, что мы должны признать поражение и объявить, что попытки человечества найти истину и справедливость окончились неудачей? Неужели мы официально вступили в эпоху постправды? 17 Постправда Некоторые фейковые новости живут вечно Сегодня нам постоянно твердят, что мы живем в новую пугающую эпоху «постправды», окруженные ложью и вымыслом. Так, по подсчетам газеты Washington Post, за время после своей инаугурации президент Трамп сделал более 6000 ложных публичных заявлений. В речи, произнесенной в мае 2018 года, из 98 фактологических утверждений Трампа 76 % были ошибочными, вводящими в заблуждение или ни на чем не основанными[178]. В ответ Трамп и его сторонники неизменно называют Washington Post, New York Times, CNN и другие средства массовой информации «лгунами» и обвиняют их в распространении «фейковых новостей» с целью дискредитировать президентство Трампа. Истерика вокруг фейковых новостей явно раздута. В реальности она играет на руку тиранам и диктаторам. Если люди ничему не хотят верить, потому что «все новости – фейк», свободная и открытая публичная дискуссия становится невозможной. Поэтому мы должны напомнить себе, что сегодня наша ситуация ничуть не хуже, чем была раньше. Если мы живем в эпоху постправды, когда же у нас была счастливая эпоха правды? В 1980-х? В 1950-х? В 1930-х? На самом деле человечество всегда жило в эпоху постправды. Homo sapiens – это биологический вид постправды, сила которого зависит от создания мифов и веры в них. Еще в каменном веке самоподтверждающиеся мифы использовались для сплочения человеческих коллективов. Homo sapiens покорил всю планету в первую очередь благодаря умению создавать и распространять мифы. Мы единственные млекопитающие, способные сотрудничать с множеством чужаков, потому что только мы умеем придумывать сказки, распространять их и убеждать миллионы других людей поверить в эти сказки. Пока все верят в одни и те же мифы, мы подчиняемся одним законам и, таким образом, можем эффективно сотрудничать.
Так что, если у вас возникнет желание обвинить Facebook или Трампа в наступлении ужасной эпохи постправды, напомните себе, что еще несколько веков назад миллионы христиан заперли себя внутри самоподтверждающегося мифологического пузыря, не решаясь усомниться в фактологической достоверности Библии, а миллионы мусульман безоговорочно уверовали в Коран. Не одно тысячелетие большая часть того, что люди считали «новостями» и «фактами» в своем кругу общения, представляла собой истории о чудесах, ангелах, демонах и ведьмах – словно отважные репортеры вели прямой эфир из самых глубин ада. У нас нет никаких научных доказательств того, что змей соблазнил Еву, что после смерти души всех неверных горят в аду или что творцу Вселенной не нравится, когда брамин берет в жены неприкасаемую. И все же миллиарды людей тысячелетиями верили в эти сказки. Некоторые фейковые новости живут вечно. Я понимаю, что многие обидятся на мое сравнение религии с фейковыми новостями, но в этом вся суть. Когда тысяча человек один месяц верят в выдуманную историю – это фейковая новость. Когда миллиард человек верит в выдуманную историю на протяжении тысячи лет – это религия, и нам советуют не называть ее «фейковой новостью», чтобы не оскорблять чувства верующих (и не навлекать на себя их гнев). Заметьте: я не отрицаю эффективности или потенциального блага религии. Наоборот! Хорошо это или плохо, но миф – один из самых эффективных инструментов, имеющихся в арсенале человечества. Объединяя людей, религиозные доктрины делают возможным широкомасштабное сотрудничество. Они побуждают людей строить больницы, школы и мосты, а не только казармы и тюрьмы. Адама и Евы никогда не существовало, но Шартрский собор прекрасен. Возможно, б?льшая часть Библии – миф, но эта книга по-прежнему приносит радость миллиардам людей и побуждает их к состраданию, мужеству и творчеству – точно так же, как другие великие книги, описывающие события и людей, которых никогда не было, – «Дон Кихот», «Война и мир», цикл о Гарри Поттере. И снова найдутся те, кого оскорбит мое сравнение Библии с «Гарри Поттером». Христианину, который придерживается научного мышления, не составит труда объяснить все ошибки и мифы в Библии, заявив, что священную книгу следует считать не повествованием о реальных событиях, а скорее метафорой, содержащей глубокую мудрость. Но разве не то же самое относится к историям о Гарри Поттере? Христианские фундаменталисты, скорее всего, будут настаивать, что каждое слово Библии – истина в буквальном смысле. Предположим на минуту, что они правы и что Библия действительно представляет собой непогрешимое слово единого и истинного Бога. А как быть с Кораном, Талмудом, Книгой Мормона, Ведами и Авестой? Хотите сказать, что эти тексты – красивые мифы, созданные людьми из плоти и крови (или даже демонами)? А как вы отнесетесь к божественному статусу римских императоров, например Августа? Римский сенат наделил себя правом превращать людей в богов, а затем требовать, чтобы подданные империи поклонялись этим богам. Разве это не было мифом? У нас есть по меньшей мере один пример ложного бога, который сам опроверг миф о себе. Как отмечалось выше, японский милитаризм был основан на фанатичной вере в божественность императора Хирохито. После поражения Японии во Второй мировой войне император Хирохито публично объявил, что он не бог. Даже если мы согласимся, что Библия – истинное слово Божие, у нас останутся миллиарды верующих индуистов, мусульман, римлян и японцев, которые на протяжении тысяч лет верили в мифы. Самые религиозные люди способны признать, что все религии – это миф. За исключением одной – их собственной. Повторю: это не значит, что все мифы обязательно бесполезны или вредны. Они могут быть прекрасными и вдохновляющими. Конечно, не все религиозные мифы одинаково полезны. 29 августа 1255 года в колодце неподалеку от города Линкольна нашли тело девятилетнего английского мальчика по имени Хью. Даже в отсутствие Facebook и Twitter по округе быстро разнеслись слухи о том, что это ритуальное убийство, совершенное местными евреями. В пересказах история обрастала жуткими подробностями, и один из самых известных английских хроникеров того времени Матвей Парижский писал, как евреи со всей Англии собрались в Линкольне, чтобы жестоко пытать, а затем распять похищенного ребенка. Девятнадцать евреев были арестованы по обвинению в убийстве, а затем казнены. Подобные кровавые наветы участились и в других городах Англии, что привело к серии погромов, в ходе которых вырезали целые еврейские общины. В результате в 1290 году все евреи были изгнаны из Англии[179]. Но на этом история не закончилась. Через сто лет после изгнания евреев из Англии основоположник английской литературы Джеффри Чосер включил в свои «Кентерберийские рассказы» историю о кровавом навете, источником которой послужил случай с Хью из Линкольна («Рассказ аббатисы»). Рассказ заканчивается повешением евреев. С подобных кровавых наветов впоследствии начинались антисемитские движения в самых разных странах, от средневековой Испании до России XIX века. Отдаленное эхо таких историй прозвучало даже в 2016 году, в фейковой новости о том, что Хиллари Клинтон якобы возглавляла сеть торговцев детьми, которая держала детей на положении секс-рабов в подвале популярной пиццерии. Немало американцев поверили в эту историю, что негативно сказалось на предвыборной кампании Клинтон, а один человек даже взял винтовку, пришел в пиццерию и потребовал, чтобы ему дали осмотреть подвал (выяснилось, что в здании вообще нет подвала)[180]. Что касается самого Хью из Линкольна, истинную причину смерти мальчика так и не установили, но похоронили его в Линкольнском соборе и почитали как святого. Считалось, что его мощи обладают чудотворной силой, и захоронение оставалось местом паломничества на протяжении нескольких столетий после изгнания евреев из Англии[181]. Только в 1955 году, через 10 лет после холокоста, Линкольнский собор осудил кровавый навет, поместив рядом с могилой Хью памятную табличку с такой надписью: Сфабрикованные истории о «ритуальных убийствах» христианских мальчиков общинами евреев были распространены по всей Англии в Средние века и даже позже. За эти выдумки многие невинные евреи заплатили жизнью. В Линкольне была своя легенда, и предполагаемую жертву похоронили в Линкольнском соборе в 1255 году. Подобные истории не делают чести христианскому миру[182]. Да, некоторые фейковые новости живут всего 700 лет. Солгал сегодня, поверят завтра Не только в древних религиях мифы использовались для сплочения людей. Уже в современной истории каждый народ создавал собственную национальную мифологию, а такие движения, как коммунизм, фашизм и либерализм, сформировали сложную самоподтверждающуюся идеологию. Йозеф Геббельс, мастер нацистской пропаганды и, возможно, самый успешный медиаволшебник Новейшего времени, якобы так коротко объяснял свой метод: «Ложь, сказанная один раз, остается ложью. Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой»[183]. Гитлер в книге «Майн кампф»[184] писал, что «всякая пропаганда, если она хочет быть успешной, должна ограничиваться лишь немногими пунктами и излагать эти пункты кратко, ясно, понятно, в форме легко запоминаемых лозунгов, повторяя все это до тех пор, пока уже не может быть никакого сомнения в том, что и самый отсталый из слушателей наверняка усвоил то, что мы хотели»[185]. Что может добавить к этому современный торговец фейковыми новостями? Советская пропагандистская машина столь же вольно обращалась с правдой, переписывая историю войн и «редактируя» даже фотографии. 29 июня 1936 года печатный орган КПСС – газета «Правда» – поместила на первой странице фотографию улыбающегося Иосифа Сталина, который держит на руках семилетнюю девочку, Гелю Маркизову. Этот образ стал иконой сталинистов, прославляющих Сталина как «отца народов» и идеализирующих «счастливое советское детство». Типографии и фабрики по всей стране выпустили миллионы плакатов, скульптур и мозаик с изображением этой сцены – их выставляли в государственных учреждениях во всех уголках Советского Союза. Как ни один православный собор России не обходится без иконы Богородицы с младенцем Иисусом, так и в каждой советской школе обязательно была икона Сталина, держащего на руках маленькую Гелю. Увы, в сталинской империи слава часто становилась предвестником катастрофы. Через год отца Гели арестовали по ложному обвинению в троцкизме и шпионаже в пользу Японии. В 1938 году его расстреляли, как и миллионы других жертв сталинского террора. Гелю с матерью отправили в ссылку в Казахстан, где мать девочки вскоре при загадочных обстоятельствах умерла. Что было делать с бесчисленными иконами, изображавшими «отца нации» с дочерью осужденного «врага народа»? Никаких проблем. С этого момента Геля Маркизова исчезла, и «счастливый советский ребенок» на знакомом каждому снимке превратился в Мамлакат Нахангову – тринадцатилетнюю таджикскую девочку, отличившуюся на сборе урожая хлопка и награжденную орденом Ленина (если кто-то думал, что девочке на фотографии явно не 13 лет, он понимал, что произносить вслух эту контрреволюционную ересь не стоит)[186]. Советская машина пропаганды была настолько эффективной, что ухитрялась скрывать чудовищные зверства внутри страны, одновременно создавая ее утопический образ за границей. В начале 1930-х годов левые западные журналисты и интеллектуалы прославляли СССР как идеальное общество, а в это время миллионы советских граждан становились жертвами жестоких политических репрессий и умирали от голода, организатором которого был Сталин. В век Facebook и Twitter иногда трудно разобраться, какой версии событий верить, но сегодня, по крайней мере, никакой режим не может уничтожить миллионы людей, чтобы об этом не узнал весь мир. На вымысел и фейковые новости опираются не только религии и идеологии, но и бизнес. Брендирование предполагает бесконечное повторение одной вымышленной истории, пока люди в нее не поверят. Какая картина всплывает в вашем сознании, когда вы думаете о кока-коле? Здоровые молодые люди, занимающиеся спортом и весело проводящие время вместе? Или тучные диабетики на больничной койке? Употребление большого количества кока-колы не сделает вас ни молодым, ни здоровым, ни спортивным – скорее повысит вероятность ожирения и диабета. Тем не менее компания Coca-Cola за несколько десятилетий потратила миллиарды долларов на то, чтобы ее ассоциировали с юностью, здоровьем и спортом, – и миллионы людей подсознательно верят в эту связь. Дело в том, что для Homo sapiens истина никогда не была первым пунктом повестки. Многие люди предполагают, что, если та или иная религия или идеология неверно трактует действительность, ее последователи рано или поздно это поймут, потому что не смогут конкурировать с более проницательными соперниками. Это очередной миф. На практике сила человеческого сотрудничества зависит от шаткого равновесия между правдой и вымыслом. Если вы слишком сильно исказите реальность, это действительно ослабит вас, подтолкнув к абсурдным действиям. Например, в 1905 году медиум из Восточной Африки по имени Кинджикитиле Нгвале объявил, что в него вселился дух змея Хонго. Новый пророк сообщил коренным жителям немецкой колонии в Восточной Африке, что они должны объединиться и изгнать немцев со своих земель. Чтобы сделать свое послание более привлекательным, Нгвале снабдил последователей волшебным зельем, которое якобы превращало немецкие пули в воду (маджи на суахили). Так началось восстание Маджи-Маджи. Оно было подавлено. На поле боя немецкие пули не превращались в воду, а безжалостно рвали тела плохо вооруженных повстанцев[187]. За 2000 лет до этих событий 1-я Иудейская война против римлян тоже началась под влиянием твердого убеждения, что Бог будет сражаться на стороне евреев и поможет им сокрушить кажущуюся непобедимой Римскую империю. Восстание евреев окончилось неудачей, а результатом стало разрушение Иерусалима и изгнание евреев. С другой стороны, без опоры на какую-либо мифологию невозможно эффективно сплотить массы людей. Если вы будете апеллировать к грубой реальности, за вами пойдут немногие. Без мифов было бы невозможно организовать не только неудачные бунты, такие как Маджи-Маджи и 1-я Иудейская война, но и гораздо более успешные акции – например, восстание Махди и восстание Маккавеев. В сущности, когда речь идет об объединении людей, вымышленные истории обладают преимуществом перед правдой жизни. Если вы хотите оценить лояльность группы людей, гораздо разумнее потребовать от них поверить в абсурд, а не в истину. Если великий вождь говорит, что солнце восходит на востоке и заходит на западе, для согласия с ним не требуется верности. Но если великий вождь объявит, что солнце восходит на западе и заходит на востоке, аплодировать ему будут только по-настоящему преданные люди. Аналогичным образом, если все ваши соседи верят в одну и ту же нелепую историю, вы можете рассчитывать на их сплоченность в трудные времена. А если они готовы верить только подтвержденным фактам, какие это дает гарантии? Мне возразят, что в некоторых случаях людей все же можно эффективно организовать посредством договоренностей на основе консенсуса, а не выдумок и мифов. Так происходит в сфере экономики, где деньги и корпорации объединяют людей гораздо лучше, чем любой бог или священная книга, хотя все знают, что все это лишь договоренности между людьми. По поводу священной книги истинно верующий скажет: «Я верю, что эта книга священна», а по поводу доллара истинно верующий скажет лишь: «Я верю, что другие люди верят в ценность доллара». Очевидно, что доллар – творение человека, хотя его почитают во всем мире. Тогда почему бы людям не отказаться от всех мифов и вымыслов и не организоваться на основе консенсусных договоренностей, таких как доллар? Но такие договоренности не слишком отличаются от вымысла. Разница между священной книгой и деньгами меньше, чем может показаться на первый взгляд. При виде долларовой банкноты большинство людей забывает, что это всего лишь условность. Им кажется, что зеленый листок бумаги с портретом умершего белого мужчины обладает самостоятельной ценностью. Они вряд ли напоминают себе: «На самом деле это бесполезный клочок бумаги, но, поскольку другие люди считают его ценным, я могу им воспользоваться». Если с помощью магниторезонансного томографа понаблюдать за мозгом человека в тот момент, когда ему дают чемодан, набитый стодолларовыми купюрами, то можно увидеть, что возбуждаются не те участки мозга, которые отвечают за скепсис («Другие люди верят, что это ценность»), а те, что связаны с жадностью («Черт возьми! Я это хочу!»). Точно так же в подавляющем большинстве случаев человек начинает считать священной Библию, Веды или Книгу Мормона только после долгого регулярного общения с людьми, которые считают ее священной. Мы учимся почитать священные книги аналогично тому, как учимся уважать денежные купюры. Таким образом, на практике невозможно провести четкую границу между двумя позициями – «знать, что это лишь договоренность между людьми» и «верить, что это обладает самостоятельной ценностью». Во многих случаях люди плохо понимают эту разницу или забывают о ней. Еще пример. Если вы заведете серьезную философскую дискуссию на эту тему, почти все согласятся с тем, что корпорации – это вымышленные сущности, созданные людьми. Компания Microsoft – это не здания, которыми она владеет, не сотрудники и не акционеры, в интересах которых она действует. Скорее это сложная юридическая фикция, созданная законодателями и адвокатами. Однако мы не тратим 99 % своего времени на философские споры и относимся к корпорациям как к реальным сущностям вроде тигров или людей. Граница между вымыслом и реальностью подвергается размыванию с самыми разными целями, начиная с развлечения и заканчивая выживанием. Вы не сможете читать романы или играть в игры, если хотя бы ненадолго не отбросите скепсис. Чтобы по-настоящему насладиться футболом, вы должны принять правила игры и по меньшей мере на 90 минут забыть, что это всего лишь плод человеческой фантазии. В противном случае вы будете думать: какая глупость – 22 человека гоняются за одним мячом. Порой футбол, начинаясь как обычное развлечение, затем превращается в нечто более серьезное, и это подтвердит вам любой английский хулиган или аргентинский националист. Футбол помогает в поиске идентичности, объединяет большие сообщества и даже становится предлогом для проявления насилия. Нации и религии – это накачанные стероидами футбольные клубы. Люди обладают удивительной способностью одновременно знать и не знать. Или, если точнее, они способны узнать, если задумаются, но б?льшую часть времени они не задумываются, а потому не знают. Если вы по-настоящему задумаетесь, то поймете, что деньги – это фикция. Но обычно вы слишком заняты, чтобы думать об этом. Если вас спросят, вы ответите, что футбол – человеческое изобретение. Но в разгар матча вас никто об этом не спросит. Приложив некоторые мыслительные усилия, вы обнаружите, что нация – не что иное, как искусно сплетенная фантазия. Но в разгар войны у вас не будет на это ни сил, ни времени. Если вы стремитесь к абсолютной истине, то поймете, что история об Адаме и Еве – миф. Но как часто вам нужна абсолютная истина? Истина и власть могут идти рука об руку, но лишь до поры до времени. Рано или поздно их пути разойдутся. Если вам нужна власть, в какой-то момент вам придется распространять вымысел. Если вы хотите узнать правду о мире, в какой-то момент вам придется отказаться от власти. Придется признать факты (например, об источниках вашей власти), которые вызовут гнев у союзников, разочаруют сторонников или нарушат согласие в обществе. На протяжении всей истории философы сталкивались с этой дилеммой. Служить власти – или служить истине? Стремиться объединить людей, заставляя всех поверить в одну историю, – или позволить людям знать правду, даже ценой разобщенности? Самые могущественные общественные институты – христианские священники, мандарины времен Конфуция, идеологи коммунизма – ставили единство выше истины. В этом был секрет их могущества. Человечество как вид предпочитает власть, а не истину. Мы тратим гораздо больше времени и сил на попытки управлять миром, чем на попытки понять его, – и даже когда стараемся разобраться в мироустройстве, обычно делаем это в надежде, что понимание мира поможет нам его контролировать. Поэтому, если вы мечтаете об обществе, в котором правит истина, а не мифы, вам не стоит ждать слишком многого от Homo sapiens. Лучше попытать счастья с шимпанзе. Выбраться из машины для промывки мозгов
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!