Я не знал, как реагировать на ее слезы. Пусть бы лучше злилась, кричала и топала ногами. А тут — хоть погибай. С тех пор, как ушел отец, мать плакала днями и ночами. Тогда-то и я перестал адекватно воспринимать такой способ борьбы с депрессией. Если женский пол в радиусе сотни метров начинал реветь, я малодушно бежал, не оглядываясь и теряя тапки. На фиг такое счастье! Но тут попал. Ника стояла рядом, шмыгала носом, прятала взгляд. По ее щекам катились слезы, и мне жутко хотелось догнать Селиванова, чтобы размазать этого гаденыша по стене. — Ну, будет тебе, Никс, — сказал, ободряюще похлопав ее по плечу. Затем отступил в сторону, запустив пятерню в волосы на затылке. Что еще сказать — не знал. Хоть бы оно само как-то устаканилось. — Теперь еще и ноут разбит, — шепнула она, закрывая лицо ладонями. — Что же это такое? Вопрос явно был риторическим, по крайней мере, я на это надеялся, и отвечать не спешил. Перекатываясь с пятки на носок и обратно, стоял напротив, не решаясь сбежать и не спеша на помощь. Внутри меня рос протест. Все естество просто кричало, требовало уйти, закрыться в своей комнате и выйти только, когда фонтан перекроют. — Никита, можно тебя попросить? — она подняла на меня взгляд как раз в тот момент, когда я малодушно искал причину уйти. Из квартиры вообще. — Да, конечно. — Отругай меня. Что? Брови взлетели сами собой. — Ну, ты ведь умеешь, — она немного смутилась, но продолжала гнуть свое: — У тебя такая манера — говорить правду с ироничным подтекстом. И потом, со стороны тебе виднее все это… Она неопределенно обвела рукой прихожую, явно подразумевая не нашу квартиру. — Ты хочешь, чтобы я сказал, что Селиванов продажный очкарик, который сразу понял, что с Лариской ему будет выгодней и удобней? — уточнил на всякий случай. Глаза Громовой снова налились влагой, а губы дрогнули. Но она упрямо кивнула. — Еще, — попросила чуть слышно. — Он приехал с тобой, потому что считал, что на большее грех рассчитывать. Ты красивая, умная, спортивная, а он — типичный ботаник. Ему зверски повезло как-то тебя очаровать, чем он наверняка очень горд. Я до сих пор гадаю, что тебя в нем так поразило. Потянуло на необычное? Прыщи и очки с толстыми линзами нынче в моде? — Уф, — Ника подняла глаза к потолку, покачала головой. — Серьезно, что? Чем он тебя захватил? — Словами, — она посмотрела на меня. — Он умеет говорить так, что начинаешь считать себя королевой в его глазах, Данилов. И смотреть умеет будто ты сокровище. Я хлопнул себя по лбу, засмеялся. — Что? — нахмурилась Громова. Взяв ее за плечи, повернул к себе спиной и подвел к зеркалу. — Смотри, — ткнул на отражение, — кого ты видишь? — Нас. — Какие мы? — Ну-у… — Красивые, Никс. Счастливые. Хотя ты немного не в форме, но в целом можешь добрать баллов харизмой. Я-то посмотри, какой хорошенький. Она делано фыркнула, но не сдержалась и улыбнулась. — Вот! — Коснулся ее щеки, на которой сразу появился легкий румянец. — С улыбкой вообще крышеснос, Громова. Понимаешь? Ты и есть сокровище. Без всяких “будто”. Только не реви больше, умоляю. Она отошла на шаг, встала напротив и замерла, чуть склонив голову, разглядывая меня так странно, что даже неудобно стало. — Ты чего, Ник? — Я прикрыл ладонями местечко за ширинкой. — Снова мне порчу белья припомнила? Она хмыкнула. — Шут ты, Данилов, — сказала тихо и как-то ласково. Совсем непохоже на все то, что звучало в мой адрес прежде. — Пойдем работать? Я кивнул. Пошел за ней послушно, устроился рядом со своим макбуком, открыл облако… — Ты точно готова? — спросил у нее, хмурясь. — Можно завтра продолжить, время в общем-то есть. — Глупости, — Ника отмахнулась. — Труд — лучшее лекарство от хандры. Ноутбук, конечно, очень жалко, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше пусть сломается что-то материальное, чем моральное. Такая расплата… Спорить не стал. Работа закипела снова, и мы не заметили, как пролетело больше трех часов. Кроме того, по итогу, обнаружился один очень важный плюс — работать за одним компом оказалось гораздо удобней, хотя раньше я к нему никого не подпускал. Ника быстро соображала, легко справлялась с тяжелыми заданиями и стопорилась лишь в нескольких местах, которые я мысленно отметил, собираясь подтянуть эти моменты. — Я голоден, как волк! — сказал, как только решили закончить. И сразу умоляюще посмотрел на Громову: — Что ты хочешь за вкусный ужин? Готов платить натурой и доказать наглядно, что спорт — это не только отжимания и приседания… Хотя, если я буду сверху… — Данилов! — Она застонала и закатила глаза. — Что ты за человек? Я приготовлю, только ни слова больше о своей навязчивой идее затащить меня в постель! — Хорошо. — Дождавшись, пока она встанет, потянется и пройдет к кухне, крикнул вслед, нащупывая пульт от телека: — Давай не постель. Я сам утомлен классикой. Можно сделать это в ванной или на столе. А еще у нас обалденный вид с балкона, и если ты… — Данилов!!! Как можно прорычать фамилию, в которой нет буквы “р”? Громова вот смогла. Я улыбнулся, довольно укладываясь на диване и, внезапно, наслаждаясь присутствием девушки со мной на одной территории. Все-таки было что-то невероятно притягательное в том, чтобы дразнить Нику, смотреть и слушать, как она забавно злится, и плавно подводить ее к новым играм. Селиванов — кретин, раз профукал такую девочку, но мне же лучше. Мне же лучше… Я зацепился за эту фразу в своих мыслях, как корабельный якорь за морское дно. Мне нужна Ника? Не просто как соседка, с которой забавно жить в одном пространстве, и подруга? Будем честными, я не верю в дружбу между женщиной и мужчиной. И если в начале этой эпопеи мне все казалось легким и ни к чему не обязывающим флиртом, то теперь все как будто стало иначе. Я усмехнулся, но улыбка почти сразу пропала с губ. Что делать с Вероникой я так и не решил. Серьезные отношения… не до них сейчас как-то. А предлагать рыжей малышке приятное приключение — она все же кастрирует меня тупыми ножницами. Да и глупо “поматросить и бросить” девушку, с которой тебе еще парные проекты делать. Женские страдашки крайне пагубно отражаются на мыслительной деятельности. В этот момент зазвонил телефон. Увидев на экране заветные четыре буквы, я закатил глаза к потолку, но все-таки ответил: — Да, мама. — Привет, милый, — прощебетали на той стороне. — Как дела? Как твоя учеба? — Нормально, — со вздохом ответил я и спросил: — Что ты хотела? — А я не могу просто так позвонить сыну и узнать, как у него дела? — Можешь. Но мы с тобой недавно виделись, и прошло слишком мало времени, чтобы ты успела соскучиться и заинтересоваться моей судьбинушкой. Так что переходи к делу! — Я хотела пригласить тебя на ужин, — чуть смущенно ответила мать. — Ну, мои условия ты знаешь, — прозрачно намекнул я на наш последний разговор. — Знаю, и все будет, как ты хочешь, но тут слегка иная ситуация. Ужин у Гельмута… — Я уже говорил, что подобные знакомства меня не интересуют. — Тут совсем другое. В общем… тут все серьезно, Никита. Надолго. Он сделал… сделал мне предложение! — Ого, — присвистнул я, реально удивившись. При всем табуне мужчин в жизни матушки, никто из них не звал ее замуж, чем очень огорчал родительницу. А тут нашелся! — Мне важно, чтобы вы понравились друг другу. Ну и у него есть чудесная дочка, вы почти ровесники, быть может, она понравится тебе. М-да. Опять сводничество?