Кроме стремления к максимальному апгрейду своей внешности, у мамы был еще один минус. Она считала, что я должен выгодно жениться, так как с моими мозгами приумножить приданное девицы не составит труда. А раз я лично не желал трудиться на этой ниве, она решила, что это ее святая обязанность, и периодически пыталась меня знакомить с представительницами противоположного пола. Провально, разумеется. — Не вариант, мам. И вообще, раз такое дело, то хотел бы взять с собой Нику. — А это кто? Я уж думал было заявить, что это моя девушка, но решил, что на такое Громова не согласится, потому многозначительно вздохнул и выдал: — Это моя соседка… — Та самая, которая приняла меня за проститутку?! — Мам, ты прости, но не только Вероника совершила такую фатальную ошибку. — Я не хочу видеть эту девицу! — мама явно не желала признавать, что между стилем ее одежды и мнением окружающих явно есть какая-то связь. — А я хочу. — Она твоя девушка? — чуть более мирно, но очень настороженно поинтересовалась родительница через несколько секунд. — Увы, нет, — градусу трагизма в моем голосе мог бы позавидовать любой профессиональный актер. — О-о-о-о… неразделенные чувства? Не отчаивайся, сынок! И приводи, так и быть. Я скину тебе сообщением адрес, дату и время. — Договорились! Вслушиваясь в короткие гудки в трубке, я задумчиво смотрел в потолок и думал… думал на вечную такую тему. Куда же я только что влез? И, самое главное, зачем?! Телефон завибрировал, намекая на входящее СМС. Из любопытства глянув на текст, я присвистнул. Этот Гельмут жил в очень пафосном райончике Нью-Йорка. Ладно, детали встречи известны. Теперь осталось уговорить Нику. Эх, Данилов, тяга к авантюризму тебя когда-нибудь погубит. Глава 14 /Вероника/ Я сидела на кухне и грустно поласкала в чашке чайный пакетик. В этом было нечто медитативное. То медленно наматывать ниточку на черенок ложки, доставая заварку из янтарных глубин кружки, то ослаблять натяжение, позволяя пакетику вновь опуститься на дно. Как не парадоксально, но в данном процессе я видела свое внутреннее состояние. Я то всплыла на поверхность, то погружалась в мрачные глубины морального упадка. На плите медленно тушилась наша индейка с овощами, а я вот… смотрела в чай. В коридоре раздался звук шагов, а после мне на плечи легли тяжелые ладони, а уха коснулся горячий шепот: — Ну, что там показывают? — Где? — меланхолично спросила я, не настроенная разгадывать Даниловские ребусы. — В кружке. Так сосредоточенно пялятся только если хотят увидеть будущее, например. Ну что, Никс, на что намекает тебе данный чайный пакетик? — На то, что мне надо кормить одного наглого и самоуверенного гада. — А в тебе точно есть способности к предвидению, — восхитился Никита и вкрадчиво продолжил: — А знаешь, что там еще есть? — Ну? — Близкую дорогу вижу, дом казенный и помощь ближнему, которую ты просто обязана оказать, яхонтовая моя, — заголосил над ухом Ник и уже более нормальным голосом пояснил: — Мне нужно твое общество, Громова. Нужно сходить на ужин к моей маме и ее Гельмуту… — Я не хочу знакомиться с твоей семьей, — в священном ужасе ответила я. — Поверь, я тоже не хочу с ними знакомиться! — Данилов наконец-то перестал маячить за моей спиной, как тень отца Гамлета, и сел напротив. — Я тебе зачем? — А черт знает, — легкомысленно повел широкими плечами Никита. — Я очень загадочный и непонятный. Я мрачно посмотрела на широкую улыбку “загадочного”. — Нет. Даже не проси. — Я, наверное, неправильно начал, — ни капли не смутился Данилов. — Стоило подкрепить свою просьбу мотивацией! Громова, ты хочешь работать на моем ноуте? — Но ведь ты и так мне разрешил! — возмутилась я, припоминая щедрое предложение соседа пользоваться его маком, когда мне надо. — Ну, это я тогда разрешил. А сейчас могу и передумать. Я ведь очень загадочный и непонятный, — напомнил мне этот гаденыш. — Это подло! — вскочила я. — Это мотивационно, — не согласился со мной Данилов. — Козел! — не выдержала я и таки охарактеризовала соседа. — О да, — согласился с моими выводами он. — Зато очень обаятельный. Ну так как, Ника? Ты выручишь меня, а я тебя? Я сжимала кулаки, гневно глядя на Никиту, но на того испепеляющие взгляды не производили ровным счетом никакого впечатления. Мозг судорожно перебирал варианты, и с каждой секундой я понимала, что придется соглашаться. Купить новую технику я сейчас не могу, а моя старая вряд ли подлежит ремонту. Учиться же нужно. В конце концов, ничего неприличного он от меня не требует. — Хорошо, — наконец процедила я. — Твоя взяла. — Чудненько, — просиял Никита. — Тогда готовься, завтра после занятий пойдем по магазинам. — Зачем?! — Ну, во-первых, я тебе должен белые трусы. А во-вторых, надо же приодеться к ужину в выходные. Я, конечно, пока плохо изучил твой гардероб, но ничего подходящего не увидел. — Словно у тебя с собой смокинг! — Нет. Но брюки и нормальная обувь найдутся. Так что, Никс, не бузи. А то я пойду с тобой в отдел женского белья и приложу все усилия, чтобы найти там самые белые труселя! Весь следующий день в универе я игнорировала Владимира. Несколько раз он пытался ко мне подойти, что-то сказать, но я предупредительно выставляла руку, ясно давая понять, что ничего не хочу слышать. Даже если бы он начал ползать за мной на коленях и у него откуда-то появился бы новый ноутбук мне вместо старого, это бы не помогло. Просто вчера разочарование, по капле собиравшееся внутри, достигло своего предела, и чаша терпения лопнула. Когда-то очень давно мама мне сказала одну вещь, и она запала мне в душу: “мужчину определяют его поступки, и никакие оправдания после не могут стать причиной прощать, если о тебя хотя бы однажды вытерли ноги”. Я не знала, почему она мне сказала об этом, какой опыт был в ее жизни, если такая житейская мудрость поселилась в ее голове, но как умная девочка, отличница и просто прилежная ученица, все запомнила и теперь решила применить на практике. В итоге вид у Вовы был вначале, как у побитого песика, но уже к последней паре он принял правила новой игры. Вздернув нос, окончательно отвернулся. А на лице Лариски в этот момент отражался едва ли не победный оскал. — Странная она, — заметив это, пробормотал Никита, сидящий рядом. — Нет, я определенно не понимаю, что вы, бабы, нашли в этом ботанике, если за него идет такое соревнование. Тоже, что ли, очки себе заказать? Прыщей нет, тут уж придется смириться. — Нет никакого соревнования, — огрызнулась я. — Разве что в учебе. Так что если ей так нужен Вова, то пусть забирает. Он теперь абсолютно свободен. — Так же, как и ты, — опять заиграл бровями Данилов, но я была не в настроении ему отвечать. Молча отвернулась и ушла в конспекты. Зато после занятий, едва мы вырвались на свежий воздух из зданий, Данилов торжественно пропел: