Я тоже очень по вам скучала! Простите, что уехала. Не бросай нас больше. – Джису? Это харабоджи. Он смотрел на нее так, будто ждал ответа на вопрос. – Прости, что ты говорил? – спросила она слегка взволнованно, надеясь, что не обидела дедушку. – О чем так усиленно думаешь? – О Юни и Мин. Я очень по ним скучаю. – Разве вы не болтаете в «Какао» и по видеочату? – Да, болтаем. Но это не то же самое. Если бы ты не приехал в Сан-Франциско и мы общались бы только по видеочату, это было бы не то же самое. – Да, не то же самое. – Харабоджи с пониманием улыбнулся Джису. – Я знаю, что тебе сложно, но всего через несколько месяцев все закончится. Твои родители поступают так, как считают лучше для тебя. Джису задумалась: то, что дедушка считал лучше для нее, совпадало с мыслями родителей? Разве было бы настолько плохо, если бы она сама полетела в Сеул? Не было бы легче полететь одному человеку, а не троим – один из которых очень старый – лететь в другую сторону? Увидев Юни и Мин, тебе было бы сложнее с ними снова расставаться. Смена часовых поясов ни к чему хорошему не приведет. Нельзя, чтобы у тебя появились проблемы со сном по возвращении в Сан-Франциско. Это самое важное время самого важного года в старшей школе. Миссис Ким могла даже не говорить все это. Джису и так представляла слова мамы. Родители же принимали все решения ради нее, хотела она этого или нет. – Итак, расскажи мне, Джису. – Харабоджи развел руки. – Что ты узнала за время своего прибывания в Америке? Кроме того, что выучила в школе. – Ну… Джису вспомнила последние месяцы своей жизни. Вспомнила всех, с кем познакомилась. Кайли, готовую рассказать ей обо всем в первый учебный день, Джейми и Тиффани, легко познакомившихся с ней в кафе, Хибу, показавшую ей город, Дейва, пригласившего ее к себе домой, чтобы миссис Канг накормила ее до полусмерти… даже Остина, который водил ее по своим любимым местам в городе. – Людей, – ответила Джису. – Когда они принимают тебя здесь, в их жизнях просто растворяешься. Становишься одним из них. – И теперь ты одна из них? Харабоджи взглянул на нее поверх очков. Джису вспомнила все, что сделала за последние несколько месяцев. Попробовала серфить, помогла детишкам научиться кататься на коньках и посещала ралли, выставки и собрания, чтобы найти вдохновение и сделать фотографии; она завела новых друзей; даже сходила на несколько свиданий и преследовала парня, который ей нравится. Хотя кто знал, как он относился к ней сейчас… но все же. Пожалуй, ей удалось даже пожить так, как ей хотелось. Она впервые не разбиралась во всем придирчиво, не взвешивала, какие отношения станут более выгодными, и не сравнивала, какое хобби будет эффектнее выглядеть в заявлениях в университет. – Я – все еще я. Джису, девушка из Сеула. Но это место меня как-то меняет, – сказала она. – У тебя есть еще какие-то фотографии? – спросил харабоджи, но без обвинительной обеспокоенной нотки в голосе, как у мамы. Если уж на то пошло, он как будто надеялся, что Джису не бросит свою страсть к фотографии. Она достала из сумки ноутбук, чтобы показать дедушке снятые за последние несколько месяцев фотографии, которые не отправила ему: Крисси-Филд, парк Мишен Долорес, Мишен-Дистрикт и «Сити Лайтс». – Я взяла фотоаппарат на качели и чуть его не уронила, пытаясь сделать этот снимок! Видишь, создается ощущение, будто город находится под твоими ногами? Словно ты птица, смотрящая вниз. Джису увеличила городской пейзаж. – Ты бы видела, как светишься, когда говоришь о своих фотографиях, – сказал харабоджи. Ей было приятно, что харабоджи видел ее такой. Джису слышала занятых чем-то на кухне родителей. Она отправляла им фотографии, но не все. Они использовали бы их против нее. Где ты нашла столько времени на все эти снимки? Смотри, не гуляй слишком поздно. Не фотографируй незнакомцев – а если они расстроятся и попытаются с тобой поспорить? – Я думаю, это фотографии принесли мне столько радости. По крайней мере они помогают справиться со стрессом, – заметила Джису, листая снимки. – Джису, я рад, что ты продолжила этим заниматься. Школа, оценки, университет – это все очень важно. В этом плане я насчет тебя не волнуюсь. Ты умная девочка. Но тебе нужно время, чтобы выяснить, что тебе нравится, что не нравится, что тебя заводит. И еще что у тебя имеется. Джису кивнула. Это утверждение как будто наполняло ее. Словно она была увядающим растением, которое не знало, насколько оно иссушено. – Знаешь, я вижу сходство между моим поколением и твоим. – Моим? Не аппы? – спросила Джису. Она посмотрела на папу. Мистер Ким разговаривал по телефону и расхаживал по коридору. Наверное, деловой звонок. Здесь сейчас ранний вечер, а значит, в Сеуле начало рабочего дня. – Нет, не папино. Мое поколение – до войны и даже во время нее – добивалось того, чего хотело. Мы вышли в мир и сделали, что смогли. Возможно, из-за того, что не было другого выбора: Корея была бедной страной, опустошенной войной. Но потом появилось поколение твоих родителей. Они все озабочены деньгами и успехом. – Харабоджи помрачнел. – Их поколению пришлось мириться со шрамами, пока мы приходили в себя после войны. И их неистовая решимость помогла стране встать на ноги. Но сейчас твой отец и его поколение лишь на этом и зациклено. Убедиться, что его семья в безопасности, несмотря ни на что. Харабоджи жестом пригласил сына присесть рядом с ними. Мистер Ким, энергично жестикулируя, поднял палец, обещая присоединиться к ним. – Видишь? – Харабоджи рассмеялся, но Джису чувствовала, что он не видел в этой ситуации ничего смешного. – Джису, в тебе я вижу это искреннее любопытство. Когда ты показываешь мне свои фотографии и рассказываешь о своих новых друзьях. – Мне кажется, я совсем не такая, – робко произнесла Джису. – Нет-нет. Послушай своего дедушку, – сказал харабоджи, став более серьезным. – Не игнорируй свою страсть. Не игнорируй голос в своей голове. Тот, который идет от твоего сердца. Если будешь игнорировать достаточно долго, он в итоге взорвется и оставит после себя страшный беспорядок! – Хорошо, харабоджи. Не буду, – послушалась Джису. – Я серьезно. Твои родители трудились, чтобы дать тебе эту возможность. Ты знаешь, что они строги к тебе. А ты хорошая дочка. Но ты не похожа на них. Ты видишь душу всего мира и хочешь стать его частью. И самой большой трагедией станет, если ты потратишь многие годы на работу, которую даже не хочешь. Мы все в конце концов хотим для тебя одного – чтобы ты была счастлива. Джису задумалась над словами дедушки. Она слышала тысячу вариаций на тему «Твои родители делают это ради тебя», но сейчас все было по-другому. Мистер Ким закончил разговор и пошел на кухню, где миссис Ким нарезала фрукты и раскладывала их на тарелке. Он обнял жену со спины, поцеловал в щеку и сел рядом. Джису смотрела, как папа взял нож и помог маме нарезать фрукты. Они выглядели уставшими – во всем виноват десятичасовой перелет, – но счастливыми и безмятежными. И Джису понимала, что ее дедушка имел в виду. Естественно, именно он открыл ей суть происходящего. – Немного перекусим, чтобы дождаться ужина, – сказала миссис Ким, заходя в гостиную с мужем и полным подносом фруктов и корейских закусок. – Но не ешьте много, иначе перебьете аппетит перед рестораном, – добавил мистер Ким. Он забронировал столик в корейском ресторане в центре города. – Вы разве не хотите попробовать здесь что-то другое? – спросила Джису, хотя ее вкусовые рецепторы точно так же истосковались по родной пище, как сердце – по родной земле. – Хотим проверить, на том же уровне находится здесь кухня, что и дома, или нет. И нам надо убедиться, что она отвечает нашим требованиям для дочери! – пошутил мистер Ким, как самый настоящий папа. Джису откусила от дольки яблока. На подносе лежала и другая закуска, включая чипсы и печенье, привезенные из Кореи. Ее мама купила то, что любила Джису: креветочные чипсы, медовые пироги, Чоко-пай и палочки Пеперо. Джису вскрыла коробку с палочками и тут же мысленно перенеслась на обеденный перерыв в Девон Хай. Мин соблюдала строгую диету, надеясь получить идеальную фигуру поп-звезды, но эти палочки были ее слабостью. Она всегда приносила на обед коробку и делилась с Юни и Джису. Вот. Заберите их у меня. Я не должна это есть, всегда говорила она, за три укуса покончив с тонкой палочкой. Мин, если не хочешь их есть, так не покупай, дразнилась Юни. А потом они втроем смеялись и набрасывались на них. Через пять минут коробка оказывалась пустой. – Джису, ты в порядке? Миссис Ким обхватила лицо дочери и с беспокойством посмотрела на нее. – В порядке, – ответила Джису, вернувшись в настоящее. – Я рада, что вы здесь. Просто скучаю по дому. – Знаю, знаю, – сказала миссис Ким. – Еще несколько месяцев, и все это закончится. Будь сильной, моя Джису. – Она положила на тарелку Джису кусочек хурмы. – Съешь, она идеально созревшая и вкусная. – Да, обязательно поешь хурму, – присоединился мистер Ким. – Я где-то читал, что она отлично влияет на иммунную систему. Придает сил. Джису послушно поднесла кусок ко рту. Как бы сильно ее ни раздражала постоянная назойливость родителей, ей было приятно, что кто-то о ней заботится. Яркий цвет хурмы соответствовал цвету заката снаружи, такому оттенку позавидовали бы все апельсины и мандарины. Хурма была мягкой и одновременно хрустящей. Вкусной и сладкой. Джису вспомнила хурму, которой ее кормила мама Дейва. – Итак, Джису. Сколько осталось? – спросил мистер Ким. – Сколько осталось чего? – Она практически все уже отправила – восемь, да, милая? И на каникулах доделает два оставшихся, – ответила за нее миссис Ким. – Чикагский и Гарвард. Это был всего лишь вопрос времени, когда разговор переключится на заявления в университеты. Чикагский и Гарвард. Естественно, родители были бы очень рады, поступи она в Лигу плюща, но точно так же пришли бы в восторг от ее поступления в Чикагский. Но эти два названия зависнут в ее голове на все зимние каникулы и будут давить на нее, пока она не нажмет кнопку «Подтвердить». Все напряжение, которое удалось снять с нее харабоджи, вновь на нее накатило. На Джису надвигалась приливная волна и утаскивала ее за лодыжки в глубокое море неуверенности в заявлениях в университеты. Просто отличный способ провести каникулы. – Что бы ни произошло, наша Джису справится. Куда бы ни поступила, – решительно произнес харабоджи, словно поставив в разговоре точку. – Айгу, твой харабоджи провел здесь менее суток, а уже заразился американским оптимизмом! – парировала миссис Ким. Сильный запах лука, чеснока и маринованного мяса тут же ударил в нос членов семей Ким и Мюррей, как только они вошли в ресторан. Джису знала, что, пока они добирались до столика, этот запах впитался в ее волосы и ткань свитера. После приема пищи в корейском ресторане барбекю еще несколько часов пахнешь едой, пока не помоешь волосы и не постираешь одежду. Но оно того стоило. – Здесь потрясающе пахнет, – сказала Мэнди, восхищаясь тарелкой с сырым мясом и овощами, которую тут же поставили на их стол. Они разожгли гриль в центре стола. Включились материнские инстинкты Линды, и она отодвинула Мэнди от стола. – Вы до этого пробовали корейское барбекю? – спросила миссис Ким. – Ходили раз или два. На другом конце города есть ресторан, где мы бывали, но здесь мы впервые. – Джефф открыл меню и провел пальцем по странице. – Но вы явно в этом профи, так что заказ доверяю сделать вам. Мюррей и Ким вежливо обсуждали жизнь в Сан-Франциско и Сеуле. Как вы познакомились? Сколько жили в Сан-Франциско? Как прошел перелет? Поездки за рубеж иногда так выматывают, но вы здесь хотя бы достаточно надолго, чтобы это того стоило. Мэнди с открытым ртом наблюдала за официантами, которые быстро нарезали свиную грудку и положили на гриль. Если и имелся способ на короткий промежуток времени вылечить тоску по дому, то это съесть мясо прямо с гриля. Джису подняла металлическими палочками все еще скворчащее мясо и осторожно положила его на лист периллы, который держала в другой руке. Добавила немного пасты чили и тонко нарезанный зеленый лук. Затем все смяла в плотный комок и съела. Смесь листа, острого лука и маринованого мяса с подливкой была божественной.