Погода в конце июня в море Лаптевых начала портиться. Задул неприятный западный ветер, поднимая волнение, солнце скрыли космы туч, похолодало. По мысли капитана, делать эсминцу в море Лаптевых, практически у границы льдов, было нечего, однако приказ комфлота: дойти до точки с определёнными координатами и ждать – следовало выполнять, и Вачовски ничего не оставалось делать, кроме как ворчать на погоду, сетовать на отсутствие женщин на борту и пить в своей каюте текилу. Утро в понедельник двадцать четвёртого июня началось дождём и не предвещало ничего хорошего. Вачовски проснулся в плохом настроении, наорал на матроса, принёсшего в каюту завтрак, только из-за улыбки на его смуглом лице, собрался устроить внезапную боевую проверку, но судьба распорядилась иначе, с мостика позвонил старпом: – Сэр, шифровка с базы. – Читай, – буркнул Вачовски. – Приказ активировать объект «001». Несколько секунд капитан стоял в оцепенении, переваривая услышанное, потом выдавил севшим голосом: «Сейчас буду», – и начал одеваться. Через две минуты он ворвался в пост управления кораблём. Шифровка с базы по сути являлась приказом послать в сторону российских берегов гиперзвуковую ракету F-44, способную развивать скорость до четырёх «махов»[23], лететь на высоте трёх-пяти метров над водой и поверхностью суши, неся в своём чреве как обычный боеприпас, так и ядерный. По уверениям базовых испытателей глайдера, сбить его не мог ни один ныне существующий зенитно-ракетный комплекс, даже супернавороченный российский ЗРК С-600 «Медведь». Но в боевых условиях никто F-44 не испытывал, и увидят ли его русские радары и смогут ли сбить, никто не знал. Вачовски бросил взгляд на часы. До пуска глайдера оставалось меньше часа, следовало поторопиться с подготовкой к его активации. После старта управление над ним должен был взять спутник, а ему, капитану «Олдриджа», предписывалось сменить район барражирования и ждать подхода Третьего северного флота США, готового выйти с базы на Аляске в воды Северного Ледовитого океана, к берегам России. – Подготовить к пуску объект «001»! – скомандовал Вачовски, не переживая по поводу получения приказа; ему не нужно было следить за режимом полёта глайдера, за точностью удара, за реакцией русских, управление ракетой взяли на себя специалисты Пентагона, и в душе капитана поселилось умиротворение. Он даже задудел старую биттловскую мелодию, мстительно подумав: «Получите ножик в спину, русские свиньи!» – Кофе! Ему принесли бумажный стаканчик с эспрессо. С мостика было видно, как по бортам эсминца разбежались матросы, но почти всё вооружение корабля пряталось внутри корпуса, увидеть подготовку F-44 к запуску можно было только по внутренним мониторам. Ровно через двадцать пять минут командир боевой части доложил о готовности к стрельбе. Вачовски дождался нужного момента, отдал приказ: – Пуск! В борту судна откинулся люк, в воздух выпрыгнул на струе сжатого воздуха стремительный силуэт глайдера, рвануло пламя пороховых ускорителей, и ракету унесло в небо. Сделав горку высотой в сто метров и получив команду «перехват управления», глайдер снизился над морем до пятиметровой высоты и унёсся к южному горизонту. – Связь с базой! – с облегчением вздохнул Вачовски. Теперь он ни за что не отвечал. Композиция 23 Возвращение Падение в бездну было глубоким и долгим. Прошло две вечности, прежде чем бесформенные видения перестали виться вокруг, отступили и пропали. В памяти сохранилось лишь последнее из них: нечто вроде зала в форме купола, со светящимися стенами, тающие зеркала пола, огромное сооружение в центре, сочетающее в себе многие геометрические фигуры и одновременно образы переходящих друг в друга неведомых существ. Но скользящее в пропасть сознание Назара не удержалось в зале, он провалился в ставший зыбким туман и очнулся уже лежащим на дне невероятно ровной ложбины, протянувшейся с берегового откоса к озеру. Лишь через минуту он осознал, что ложбину проделало «щупальце» Динло, выбросив его и Фросю туда, куда они стремились вернуться. Но Леонтия рядом не было. Волконская очнулась тотчас же, стоило ему прикоснуться к ней. Подняла голову, огляделась, затем опёрлась на протянутую руку, встала. – Мы… дома? – Дома, – улыбнулся Назар. – Леон не ошибся, интерфейс Динло услышал наши молитвы. – Где он сам? Назар завертел головой, влез на край рытвины, увидел знакомые кочки, мшистые поляны, лесок и берег озера. Сначала не понял, почему берег в паре сотне метров зыбится и дрожит, потом сообразил – таким Динло видели люди. Хотя теперь его переливчатая воздушная гора закрыла чуть ли не половину озера. – Не вижу… – А где Динло? – Волконская поднялась к нему. Её шатнуло. Он поддержал женщину под руку, заглянул в глаза. – Плохо себя чувствуешь? – Голова кружится… но давай договоримся, Назар… – Нарзан. – Давай договоримся, капитан, никаких вольностей при посторонних! Ни жеста, ни слова! Я понимаю, что я дала повод, но повторяю ещё раз… Всё не так просто, как ты себе представляешь. – Я не представляю… – Договорились? Назар сжал губы, вглядываясь в потемневшие глаза Фроси, и вдруг понял, что ему снова придётся её завоёвывать. Не грубой силой, не показушной бравадой и не страстными объятиями, но терпением и уважением, терпением и готовностью быть рядом. Что было между ними – прошло, хотя и оставило след в памяти, но не исчезла тяга к ней, желание любить и быть любимым. Как говорил поэт: наслаждение телом женщины и счастье обладать телом любимой женщины – две большие разницы, – и очень хотелось надеяться, что Фросе – Роське он всё-таки не безразличен. – Не обижайся, – слабо улыбнулась она. – Я понял, – серьёзно кивнул он, – и не обижаюсь. Волконская притянула его к себе, поцеловала, отпустила. – Пошли… – Не туда, там Динло. Она остановилась, глядя из-под козырька руки на мерцающую гору. – Странно… – Что? – Что он нас выпустил… а Леонтия нет… – Может быть, он упал в другом месте. – Надеюсь… Их увидели. Через несколько минут к ним выбежала со стороны берега целая толпа народу, эксперты и солдаты, ещё какие-то люди, впереди капитан Кружилин. На его лице отразилось сомнение, недоверие, изумление и радость, и Назар почти простил ему солдафонскую прямоту и ревность. – Ефросинья Павловна! Вы живы! – Живы. – Волконская отвела протянутые к ней руки капитана. – Но потеряли Хромова. – Да бог с ним, с Хромовым, главное, что вы… – Кружилин посмотрел на сдвинутые брови Назара и поспешил исправиться: – Ничего, если вам удалось вырваться, то и он где-то рядом. – Ищите. – Сейчас отдам распоряжение. К Волконской и Назару подошли двое мужчин, в одном из которых он с удивлением узнал замначальника Управления. – Товарищ полковник?! – Тише, капитан, не так громко, – озабоченно проговорил Горбатов. – Тут много чего произошло, пока вы отсутствовали. Мы с ног сбились, вас искавши. Как вам удалось вырваться из этого кошмара? Где вы были? – В мезозое. – Где?! – Идёмте, товарищи. – Волконская пожала руки Горбатову и Синицыну. – Приведу себя в порядок и проведу пресс-конференцию. Дошли до лагеря. Волконская скрылась в штабном модуле. Кружилин, провожавший её взглядом, повернулся к Назару: – Только не говори, что вы были вдвоём… – Не буду, – согласился Назар.