* * * Мы идем по тесным улочкам Бревэрда. Молчим, я слышу лишь наше дыхание в унисон. Уже потемнело, но мы не собираемся возвращаться домой. – Ну, ты как, в порядке? – Не знаю. – Лори, забудь его. Если бы он тебя действительно любил, он бы никуда не уехал. Потому что это глупо, уезжать черт знает куда от любимого человека. – Как ты меня назвал? – Лори, мне казалось, тебе нравится, когда тебя так называют. «Лори», я вспоминаю, как меня так называл Мэтт. Я еще боль ше мрачнею. – Мне это надоело. Мне все надоело. Этот город, эта осень, все эти люди, даже мой цвет волос, он такой темный, прям как моя жизнь! Я чувствую себя такой жалкой, никчемной, – я достаю из кармана джине письмо Мэтта. – Нужно действительно все за быть и начать жить заново, – я рву на мелкие кусочки письмо и безо всякого сожаления бросаю их в воздух. – Я хочу стать другой. Новой Глорией, – Адам смотрит на меня с недоумени ем. – Пойдем, – говорю я. Через некоторое время мы оказываемся около салона красоты, где мы так часто бывали с Тез. – Привет, Дэн, – говорю я. – Детка, я рад тебя видеть, ну, как прошел бал? – Просто отлично! Столько «приятных» воспоминаний. – Садись, рассказывай. А это кто? Твой парень? – указывает он на Адама. – Нет, это мой друг, Адам. – Адам, ты не хотел бы сделать крутую стрижку? – Дэн подходит близко к Адаму и начинает дышать ему прямо в лицо. – У тебя такие мягкие, густые волосы, с ними можно многое сотворить, – Адаму стало не по себе от услышанных слов. Дэн начинает смеяться. – Люблю так прикалываться над натуралами. Я тоже подхватываю его смех. Адам стоит в растерянности. – Ну, что будем делать? – спрашивает Дэн. – Я хочу перекраситься в какой-нибудь яркий, необычный цвет. – Смотри, тут вся палитра, – Дэн дает мне в руки каталог цветов. – Могу посоветовать тебе рыжий, рыжий цвет сейчас в моде, или красный, ты будешь такой жгучей. Я не слышу его слова, мне в глаза бросается яркий голубой цвет. – Голубой, – говорю я. – Что? – Голубой цвет такой красивый. – Согласен. Но никто, кроме фриков, на такой цвет не решится. Я закрываю каталог. – Решено, перекрась меня в голубой цвет. – Ты что, шутишь? – Нет, я говорю на полном серьезе, я хочу голубой цвет. – Ну что ж, я сейчас, – Дэн уходит в другую комнату. Ко мне подходит Адам. – Ты что, с ума сошла? – Я хочу стать другой, Адам. – Думаешь, перекрасишься в яркий цвет, и жизнь станет лучше? – А почему бы и нет? Я хочу всех шокировать. – Действительно, таким ужасом ты точно всех подвергнешь в шок. – Вот и отлично. Дэн возвращается с кучей всяких тюбиков и полотенец. – Ты уверена, что хочешь этот цвет? – Да. – Тебе придется обесцветить волосы, а это неприятно. – Я потерплю. – Господи, ты действительно свихнулась! – Дэн, начинай уже делать свою работу. Следующие несколько часов Дэн колдовал над моими волосами. В момент обесцвечивания я едва сдерживала слезы, это действительно неприятно. Я вспоминаю, как в этом же салоне мы с Тез готовились к поездке в Париж. Как меня впервые перекрасили. Это навечно останется в моей памяти. Дэн высушивает феном мои волосы. Пока что он мне не позволяет смотреть в зеркало. – Ну что, готова? – Да. Он разворачивает кресло. И в зеркале я вижу отражение какой-то другой девушки. Мои голубые глаза сливаются с цветом волос. Они ярко голубые, волнистые и такие мягкие. Я потрясена. – Обалденно! – говорю я. – Кто бы и сомневался. – Сколько я тебе должна? – Боже упаси. За такой ужас еще и деньги брать. – Дэн, я тебя обожаю! Я выхожу на улицу, из-за света фонарей мои волосы становятся еще ярче. Адам долго и пристально меня рассматривает. – Ты сумасшедшая, – наконец произносит он. – Я знаю. * * * Я спешу домой. Представляю, как отец на это все отреагирует. Открываю дверь, захожу внутрь. Вижу несколько свечей на кухне. Похоже, у них романтический ужин. Отлично! Как раз самое время его испортить. Я стою перед ними. Папа и Нэнси с широко раскрытыми глазами смотрят на меня. Дэвид даже чуть не поперхнулся. – Матерь божья! Что ты сделала со своими волосами?! – Я знала, что тебе понравится. О, что это у нас? Итальянская паста? – смотрю я на стол. – Обожаю ее! Они все еще продолжают смотреть на меня как на инопланетянина, а меня это даже начало забавлять. Пора начать все заново. Нужно дожить эти дни так, чтобы меня запомнили надолго. Day 25 Яркий макияж, глаза подведены черным карандашом, верхние веки покрыты темными тенями. Голубые волосы ниже плеч, кожаная куртка, черные шортики – в таком виде я пришла в школу. Раскрытые от удивления рты, широкие глаза, нервный шепот, удивленные взгляды – я иду по коридорам здания, все смотрят только на меня, все в шоке. Я уверенно иду и ни на кого не обращаю внимания. Внутри все кипит, так и хочется закричать: «Ну что, думали, что я сломаюсь? А вот и нет!» Я захожу в кабинет философии, мои однокласснички потеряли дар речи, в частности, и Тезер. Она уставилась на меня, я стараюсь делать вид, что не замечаю ее открытого рта, сажусь за стол, раскладываю учебники. В школьном шкафчике я обнаружила очередное письмо: «Будь сильной». Я замечаю на себе удивленный взгляд Чеда. Я смотрю на него и улыбаюсь. Возможно, теперь я ему разонравилась, и это круто. Отныне я больше никому не хочу нравиться. Любовь доставляет только боль. Перед началом урока в кабинет заходит миссис Кинстли под ручку с какой-то девушкой. – Прошу внимания, я хочу вас познакомить с вашей новой одноклассницей Ребеккой Донелл, – в глазах девушки виден страх и стеснение. Она сама по себе очень худая, с темными волосами, она кажется такой хрупкой. Мне искренне жаль, что она теперь будет учиться в нашей школе, ибо ее здесь сломают, как сгоревшую спичку. – Ребекка, я желаю тебе поскорее освоиться и найти новых друзей.