– Райли что-то говорил, вроде коврик… или я путаю, – хмурюсь я. – Верно, место рабыни на коврике рядом с ногами Хозяина. Мистер Холд не из тех Доминантов, которые живут двумя жизнями. У него она одна: одинокая и жестокая. А с вами он примеряет другую роль, и это сложно для таких, как он. Обычно садисты не имеют постоянных партнёров, потому что наша выносливость, нижних, не безгранична. Нам нужен отдых, передышка, так сказать. А они с каждым днём хотят ещё и ещё, и сделать больнее, истерзать тело, чтобы заживало дольше. Поэтому кто-то из них сходит с ума, начиная уже убивать, становясь маньяками, чтобы войти в состояние домспейса. Это такое наркотическое опьянение, под которым ты не помнишь, что делаешь и как делаешь. А для верхнего это табу, это невозможно, ведь они должны следить за нашей безопасностью. Мистер Холд был в таком состоянии два раза, и больше не позволяет его себе. Он боится даже самого себя, а вас подавно. Ведь вы другая, так покажите ему, что он для вас любой прекрасен. Подождите немного, примите для себя решение, как вам жить дальше, и следуйте этому. Но, боюсь вас расстроить, но у вас нет будущего, мисс Пейн. С такими как он долго не живут, от них убегают, – она грустно улыбается, а я с болью понимаю насколько она права. – Никакого будущего, но как? Как тогда мне понять и принять его, если ничего не будет дальше. Ведь я знаю, что не хочу никого другого, кроме него. И я даже не представляю… не смогу без него. Я тоже стала зависимой от него, – тихо отвечаю я. – Поэтому в наших контрактах прописано: никаких чувств. А как только они появляются, мы расходимся с верхним. Для них это край возможностей, мы лишь расходный материал, – она отпускает мои руки, и выбрасывает использованные бинты в урну под раковиной. – Но как вы можете так жить? Вам это нравится быть человеком без воли и возможностей? – Удивляюсь я. – Да, мы ощущаем от этого то чувство, которое ищем. Боль для нас это лучшее в жизни, мы не умеем получать удовольствие без такого рода отношений. Потому что мы другие, мисс Пейн. У нас иное мышление, иные желания, иные оргазмы и иная судьба. Мы с вами разные, и никогда наши миры не пересекутся, потому что, такие как вы, не понимаете нас и осуждаете. – Нет, я не осуждаю, вы вправе выбирать своё, просто для меня это неприемлемо. Я не умею молчать, не смогу жить так, как вы, – заверяю я её. – Вот об этом я и говорю, мисс Пейн. То, что для вас неприемлемо, для нас самое верное средство и смысл жизни. А сейчас пойдёмте завтракать, – она указывает на дверь, но я мотаю головой. – Не хочу, можно я лучше уйду, но почему-то боюсь, что больше не вернусь сюда и хочу сказать вам, Лесли, спасибо за всё, – улыбаюсь я. – Мне будет очень жаль, если вы не вернётесь, но вам следует принять это. Тогда я провожу вас до лифта, – предлагает она, входя обратно в гардеробную и через несколько мгновений выходя оттуда с серой жилеткой и рюкзаком. Мы в тишине доходим до лифта, где Лесли помогает мне надеть одежду и вешает на плечо рюкзак. – Скажите, он не простит? Не даст мне объясниться с ним? – Неожиданно даже для самой себя спрашиваю я. – Не знаю, мисс Пейн. Если вы для него стали большим, а не забавой вроде Шторма, то он даст вам шанс. Но не переживайте, вы ещё очень молоды, чтобы разрушать свою жизнь. Поверьте, лучше, если он больше никогда не появится рядом с вами. Вы сломаетесь, не будете принадлежать ни к одному из миров, и это погубит вас. Я увидела много, только я желаю вам счастья, но оно не рядом с ним. – Вы не хотите, чтобы мы были вместе? – Дело не в этом, я знаю, что такого не будет. Сказки, которые снимают, остаются только сказками. Но жизнь она иная, вы не сможете дать ему то, чем он дышит. А он не сможет сделать вас счастливой. Вы только потеряете время друг с другом, и это приведёт к катастрофе. Я не хочу, чтобы вы страдали, как вчера. Ведь причиной стал именно мистер Холд, и боюсь, что это лишь малость того, что вам придётся увидеть и узнать. Поэтому я бы ни за что не возвращалась к нему, если бы была вами. Вы не из нашего мира, и никогда не станете одной из нас. Вчера я в этом убедилась. Вас не примут среди нас, а мистер Холд имеет большой вес среди нас и станет посмешищем. Хотите ли вы этого? – Нет, – шепчу я. – Вот и ответ, мисс Пейн, а теперь поезжайте. И забудьте о нём, если вы не будете появляться тут, то и он забудет о вас. Это ради вашей же безопасности, поверьте мне, я желаю вам только счастья. Идите, мисс Пейн, и пусть с вами пребудет всевышний. Её слова приносят ещё больше горечи внутри, когда лифт открывается передо мной, и я должна шагнуть. Но всё моё естество против этого, я не могу уйти, не хочу позволять ему бросить меня вот так странно и неправильно. Я оборачиваюсь к домработнице, и она мягко улыбается мне, подталкивая к этому шагу. Мой взгляд скользит, скорее всего, в последний раз по картинам вдали гостиной, по воспоминаниям, которые оставляю тут. Глубоко вздохнув, шагаю в лифт и нажимаю на кнопку, кивая Лесли, и она отвечает мне тем же. Вот и всё закончилось, но надежда… эта глупая надежда, подпитываемая моей любовью, живёт в груди. Только разве осталось на что надеяться? Лесли чётко мне объяснила моё место рядом с ним. Я всего лишь новое увлечение, которое он так же быстро похоронит в памяти, как и всегда это делал. Неужели, это конец? Двадцать шестой шаг Осознание того, что в последний раз еду в этом лифте, да и, вообще, сегодня был последний раз, когда я была счастлива и видела его, даже злого, начинает сотрясать моё тело. Ощущение потери самого дорогого, что у меня было, затуманивает разум, и я не могу дышать от этого. Не хочу. Мне так одиноко и мне так тяжело принять слова Лесли. Но она чертовски права, как бы я ни хотела… ни любила его, я не смогу дать ему наслаждение болью. Он говорил… вчера говорил мне что-то важное, но я не помню, не могу напрячь свои извилины и воскресить в памяти, чтобы понять, как он чувствовал себя вчера. Лифт открывается на первом этаже, и я, опустив голову, стараясь как можно быстрее пройти мимо девушек за стойкой, выхожу на прохладный воздух. Не хочу уходить. Не. Хочу. Я хочу его, всего его. Я ведь так люблю его. Мне ведь так больно, но это ничто по сравнению с тем, что сейчас происходит со мной. Я не понимаю его, просто не понимаю, отчего он так завёлся. Почему такую малость, как моё желание защитить его, перевернул и выставил в совершенно отвратительном свете. Ведь всё было иначе, всё было не так. Останавливаюсь уже за воротами, и неожиданная неприятная мысль пронзает мой разум. А если Марк и наше соглашение стало лишь поводом, чтобы выгнать меня или же указать на моё место сабмиссива? Выбрать одно из двух. И он вчера увидел последствия того, что может быть из-за него, и испугался их? Ведь если я буду его сабмиссивом, то он должен будет защищать меня. А сейчас я ему никто просто девушка, которую он решил преследовать и трахнуть, обучить и изменить её характер. У него это получилось, прекрасно получилось. И все его слова, направленные против меня, не что иное, как его извращённое желание. Я даже не знаю, откуда взялись эти слова в моей голове. Из-за Лесли или же из-за его глаз, которые шли вразрез с моим сном? Не понимаю, откуда это пришло, но внутри стало так душно, так тяжело дышать, что я стояла на тротуаре и хватала воздух ртом. А если я не нужна ему? Если всё это его стиль поведения, как садиста? Если он специально разжёг войну между мной и отцом за него? Судорожно пытаюсь найти другие слова в противовес этому, но их нет. Ничего нет, я не могу вспомнить. Голова раскалывается от стремления понять причину такой злости на меня, этих обвинений и нежелании услышать мою любовь, которая настолько глупа, что заставляет меня застонать и едва не рухнуть на тротуар. Но крепкие руки Майкла мигом подхватывают меня за талию, и я поднимаю взгляд на него, полный слёз и бешеного нежелания больше мыслить. – Мисс Пейн, я доведу вас, всё хорошо, – с улыбкой уверяет он меня, просто поднимая меня над землёй и в два шага донося до «Рендж Ровера» и усаживая внутрь. Я уже не могу удержать в себе слёз, которые бурным потоком вырвались из глаз. Столько напряжения и переживаний, столько опасной зависимости и любви, столько страха и паники. Во мне так много эмоций, что я больше не могу терпеть. Не умею держать себя в руках. Слишком много произошло за последние двадцать четыре часа для моего истерзанного тела, как и души. Так много вариантов его отношения ко мне, но я не знаю наверняка ничего. Потому что он не открывается мне, только немного и тут же что-то происходит, я снова одна. Все слова Лесли крутятся в голове, ещё больше втаптывая в грязь мою любовь и мои надежды. Закрываю лицо руками, которые в очередной раз отдаются болью и напоминают мне, что меня ждёт впереди, если не забуду его. Но как я могу? Как могу забыть самую лучшую и самую яркую вспышку в моей жизни? Эту комету, принёсшую мне настоящую жизнь, реальную жизнь и саму себя. Как я могу не любить его хотя бы за то, что он вчера был рядом? Что у меня было место… был тот самый защитник, и я доверяю ему. Он единственный, кого моё сердце всегда будет выбирать. Он единственный, ради кого я буду подвергаться опасности. Только вот я не знаю, насколько он оценит мои жертвы. Ведь сейчас он мне дал понять довольно ясно, что селит меня в эту квартиру, потому что всего лишь пожалел. Только вот любовь и жалость – это разные вещи, совершенно разные и далёкие друг от друга. – Мисс Пейн, вам нужно успокоиться. Выпейте воды, – раздаётся голос Майкла, и он осторожно кладёт на мои колени бутылку. Я, всхлипывая и продолжая находиться в истерическом затуманенном мире, открываю лицо и смотрю на мужчину, моментально отворачивающегося от меня. – Вашу машину я отогнал в салон, он принадлежит мистеру Холду. Там её отмоют, да и вам сейчас не следует садиться за руль. Поэтому я в вашем распоряжении целый день, как и завтра, как и послезавтра. Пока вы сами не сможете держать руль, – произносит Майкл, заводя мотор и плавно начиная движение. Вытираю пальцами влагу с лица и пытаюсь прекратить плакать, только вот я обессилена. Слишком боюсь всего сейчас. Мне очень больно и одиноко, мне нужен Ник. Я хочу упасть в его руки и просить его не обращаться со мной так. Немного довериться мне, как я доверяю ему. И даже не представляю, что мог написать такого Марк, что это его так задело. Воспоминание о сообщении проносится в голове, и я отбрасываю от себя бутылку, и едва шевеля пальцами, открываю рюкзак, осматривая мои вещи, но не вижу свой «BlackBerry». Значит, он остался у Ника. Или же он просто его сломал. Только вот из-за чего? Что этот придурок мог написать? Что, вообще, происходит вокруг меня? Почему я ощущаю себя Алисой в гостях у красной королевы, именуемой моей судьбой, и она уже затачивает для меня остриё, чтобы отрубить голову? Мои всхлипы прекращаются, и я откидываюсь на сиденье, смотря бессмысленно на серый город, который больше не кажется мне прекрасным, как раньше. В один миг я чувствую неимоверную усталость во всём теле и головную боль, одновременно с этим тошноту и тяжёлое сердце внутри. Понимаю, что слабость моя вызвана потерей крови, сотрясением и сильнейшим стрессом, полученным за последние часы. Я понимаю, что для меня это очень сложно, принимать такие бури и справляться с ними. А самое страшное – ждать. В этот период ты словно подвешена над острыми скалами, и только у одного человека есть нож, чтобы освободить тебя или же разрезать верёвку. Нахожу взглядом бутылку воды, катающуюся по сиденью, и беру её в руки. Чтобы перебороть чувство мути внутри, я делаю большой глоток и закрываю глаза. А ведь я бы никуда не поехала, осталась бы там, только бы он мне верил. Почему Лесли сказала, что он боится меня, ведь это Ник большой и сильный, а я слабая и маленькая. Он могучий и уверенный, а я сейчас словно тень от самой себя. Она просто ничего не понимает, и несла полную чушь. Она не знает всего, что происходит между нами, даже не предполагает, что он другой, нежели таким, какого она мне представила. Медленно в голове появилась картинка, где я сижу в его руках, а он качает меня и говорит. Говорит так глубоко и чувственно, что я верю ему. Всегда буду верить ему. В него. А потом слова про его отца, его боль и нежелание видеть кровь на мне. Вот она эта надежда, и она испарилась в ночи из-за одного придурка, который постоянно лезет ко мне. Но Лесли была права в одном, мне предстоит ждать, как и раньше. Мне кажется, что я всегда буду ждать именно его, а потом с новыми силами бороться, драться с демонами, которые нас окружили. Пусто. Снова эта пустота, которую я ранее принимала за нормальную жизнь, очнулась в груди. Только вот сейчас для меня это неправильно. Эмоции. Его эмоции, и я живу. Как только его нет, то всё потухает, и я становлюсь обычной пешкой в руках всесильного незнакомца. Я глубоко вздыхаю, хлюпая носом, и замечаю, что мы уже подъезжаем к университету. Я даже не знаю, который сейчас час, какой день недели, и, вообще, живу ли я. Моё тело устало, как и сердце, а с ними и душа. Машина паркуется недалеко от входа, и Майкл выскакивает из автомобиля, распахивая передо мной дверь и помогая мне спуститься. – Мисс Пейн, я буду ждать вас тут, – произносит он, и я отрицательно мотаю головой. – Не нужно, спасибо вам, Майкл. Но это уже лишнее, я ни за что на свете не войду в ту квартиру. Лучше я вернусь домой, чем туда. Поэтому вам нет нужды терять своё время, ожидая меня, – отвечаю я. – Мисс Пейн, не надо этого делать. Вам нельзя возвращаться, ваш отец может убить вас. Он чуть это не сделал, вы потеряли много крови. Как же вы ничего не видите? – Понизив голос, говорит он, а я вскидываю голову, раздражённо смотря на мужчину. – Я всё вижу, это вы все обвиняете меня в чём-то вашими этими взглядами. Заверяете, что не оттуда… не из его мира, и мне нет места рядом с ним. Только вот гордость у меня есть, и если выбирать из двух зол меньшее, то это будет отец, там я хоть не потеряю последнего, что от меня осталось, – с болью говорю я и, разворачиваясь от мужчины, иду в сторону университета. Мне хочется снова плакать от обиды, ведь каждый из них сегодня словесно ударил меня. Каждый его подчинённый и он сам. За что? Я ведь даже не имею понятия за что, потому что у меня нет телефона. Я ничего не знаю, я запуталась, и я потерялась в собственных иллюзиях. И теперь я искромсана внутри, ведь и Ник не понимает, насколько больно уколол меня своими словами. Он тоже не услышал меня. Каждый из нас разговаривал со стеной, которую мы выстроили друг против друга. – Миша! Блять! Блять! Блять! – Раздаётся передо мной крик, и я вздрагиваю, поднимая голову на встревоженную Сару. И через пару минут рядом с ней появляется Амалия. И теперь они смотрят на меня, как на приведение, а я на них. Только вот устала, даже нет желания говорить или же рот раскрыть. Отвожу взгляд от их лиц и обхожу девушек, двигаясь, словно в новой игре, по коридору, сталкиваясь с ребятами, идущими на меня. Но мои плечи придавливает к земле, а голова полна печали и равнодушного ответа ко всем раздражителям вокруг. – Ну, уж нет! С нас довольно! Пошли! – Меня за руку хватает Амалия, и я вскрикиваю от боли, вырывая руку и жмурясь. – О, боже, – выдыхаю я, хныкая и ожидая, когда болезненные пульсации пройдут. – Что такое? – Спрашивает Сара, и я открываю глаза, смотря на уже перепуганных подруг. – Пошли в библиотеку, – предлагаю я, и они кивают. Почему-то стало очень тихо внутри, как будто на меня опустилось невероятное сонное покрывало, окутавшее каждую частичку тела и разума. Мои мысли, недавно ещё кипящие от злости, обиды и непонимания, превратились в спокойные и мерные. Решение пришло так явно и моментально, что я слабо улыбнулась ему, продолжая идти в молчании до центральной библиотеки. Легко. Стало легко и тяжело одновременно, и я опускаюсь на пол между стеллажами, и девушки располагаются напротив меня. Они ожидают от меня рассказа, но не могу… не хочу говорить об этом, а только осторожно закатываю рукава, показывая бинты. – Ты совсем рехнулась?! Идиотка тупая! Тупая! Миша, я готова сама задушить тебя! Ты что… как ты могла так поступить? Суицид! – Кричит на меня Сара, и из её глаз текут слёзы, а я закрываю только глаза и качаю головой. – Нет… подожди, сучка, я же тебе говорила, – медленно произносит Амалия, толкая в бок Сару, и она показывает ей средний палец, всхлипывая и размазывая по лицу тушь. – Я говорила, что вчера её отец был невменяемым. Он приехал к нам и требовал вернуть ему дочь, потому что она вазу разбила и сбежала. Ещё он чуть ли не подрался с Марком, который как раз приехал, чтобы переговорить с отцом. Он начал защищать тебя, – девушка поворачивается ко мне, – и твой отец… боже, я такого ещё не видела. Мама так кричала, был такой ужас, он просто набросился на брата, пока папа не оттащил его от Марка и не выволок из дома. А ещё он кричал, что если Марк тебе поможет и не вернёт домой, то он из-под земли тебя достанет. Это он, да? – Он, – тихо отвечаю я. – Мне очень стыдно за отца, Ами, прости, что наши проблемы стали достоянием общественности. – И мой отец сказал ему, когда он приехал ко мне, и чуть не прибил меня, допытываясь, где ты, если подойдёт к нашему дому, то мы его посадим. Что с твоим отцом произошло? Он на психа похож был! Я вот и думала, что он достал тебя и ты решила… в общем, ты решила покончить с жизнью, – Сара снова начинает всхлипывать, а я облокачиваюсь о стеллаж, переваривая и с отвращением представляя вчерашнее появление отца везде, где было возможно.