Часть 40 из 87 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Тише, Мишель, тише. Это сон, ты со мной, тише, – его голос становится приглушённым, и теперь я могу ощутить насколько его тело горячее, прижимающее меня к себе. Что-то мягкое под нами, и я открываю глаза, по которым бьёт яркое солнце. Тёмные шоколадные глаза смотрят на меня с заботой, и я уже могу спокойней вздохнуть.
– Я испугалась, – признаюсь, дотрагиваясь до любимого лица пальцами.
– Знаю, я тоже, – отвечает он, улыбаясь мне. – Но уже нечего бояться. Я здесь с тобой, и над нами прекрасное солнце, дай ему возможность согреть тебя, ты дрожишь.
– Хорошо, только не переставай обнимать меня, – прошу я, придвигаясь к его лицу ближе и закрывая глаза.
– Я здесь… рядом, только не плачь, – шёпот такой дурманящий, насылающий на меня сладкое проклятье дремоты, и я расслабляюсь в его руках.
Его руки ласкают моё лицо, бережно расправляя волосы вокруг моей головы и мне безумно хорошо и спокойно рядом с ним. Его палец проходит по моим губам, и я улыбаюсь этому нечаянному прикосновению.
– Что они умеют, Мишель? Смогут ли они вырвать из моей души всю боль, которую я испытываю рядом с тобой? Смогут ли уберечь меня от нового предательства? Смогут ли подарить новую жизнь? – Тихо спрашивает он, продолжая рисовать контур моих губ.
Я не могу ему ответить, растворяясь в нежности, окутывающей мою душу. Его горячее дыхание на моих губах иссушает их моментально, а я замираю, зная, что это всего лишь сон. Но хотя бы тут у нас есть миллион возможностей быть счастливыми.
Яркая вспышка перед закрытыми глазами, и на губах остаётся след от невероятного поцелуя, словно мазок солнца на мне. Эти нити заполоняют всю меня и уносят к небесам, чтобы понять, где мой рай. Только в его руках. Только в его сердце. Только в его дыхании и жизни. Мои облака лёгкие и мягкие – это он.
***
Сквозь сон слышу свой сдавленный стон и распахиваю глаза, непонимающе моргая и прислушиваясь к ощущениям, которые вызвали такое утреннее пробуждение. Мои руки… они пульсируют с двойной силой, и я кривлюсь от этого приподнимаясь. Голова туманная и это отдаётся несильной болью в висках.
Сажусь на постели, смотря на свежую серую футболку, которая надета на мне. Я совершенно не помню… всё смешалось в голове, только воспоминания моих слёз и глаз Ника, таких мягких и добрых, его шёпот и слова тоже мутно всплывающих в голове. Я смотрю на белые бинты, которые закрывают полностью руки и просочившуюся кровь через них. Тошнота подкатывает от увиденного, и я закрываю глаза, возвращаясь во вчерашнюю ночь. Мне хочется снова разреветься от гадкого осадка горечи в горле, но слёз нет, одна пустыня внутри.
– Доброе утро, – спокойный голос Ника раздаётся сбоку, и я поворачиваюсь на него, слабо улыбаясь и впитывая его образ. Он тут, рядом со мной и все страхи исчезают моментально.
– Доброе, – хрипло отвечаю я, понимая, что мои звуки, вырвавшиеся изо рта, севшие от событий, которые произошли со мной.
– Как себя чувствуешь? – Спрашивает он, отталкиваясь от косяка, и проходит в спальню, закрывая дверь кабинета.
– Нормально. Спасибо тебе, – я пытаюсь улыбаться, но губы тоже потресканы и болят. Но иное… что-то другое заставляет судорожно сжаться сердце и замереть в страхе. В Нике появились изменения, нет больше той нежности, с которой он вчера смотрел на меня. Один ледяной ветер, который подхватывается внутренней бурей и завывает с новой силой во мне.
– Спасибо, – он издаёт неприятный смешок, явно передразнивая меня, останавливаясь у края постели, и не сводит с меня пристального взгляда, от которого я сглатываю и облизываю губы.
– Вот скажи, вас учат так чувственно врать или это врождённое у голубых кровей? – Его вопрос приносит ещё больше непонимания, как и злость, сквозящая в каждом слове.
– Не понимаю, – шепчу я, вглядываясь в его лицо, чтобы хоть немного вторгнуться в его сознание и прочесть мысли. Но ничего, клыки внутри меня сильнее царапают сердце.
– Почему твой отец так поступил? Почему позволил себе такое поведение? – Спрашивает он.
– Потому что ненавидит тебя… нашёл твои письма и…
– Нет, я хочу знать истинную причину всего, а не очередную сказку о невозможном романе, которую ты предпочитаешь преподносить мне, – резко перебивает он меня.
– Ник, я не понимаю тебя, – мотаю головой.
– А я ведь дурак, полный кретин, решивший, что ты хотя бы настоящая, – он начинает смеяться, но настолько фальшиво и злобно, что я сжимаюсь в своём страхе.
– За кого ты больше боишься за себя или за Марка? – Его смех резко прекращается, и он опускает руки.
– Марка? – Удивлённо переспрашиваю я.
– Да, долбанного Марка, который тебе звонил всю ночь, который тебе пишет сообщения, – обвинительно говорит он.
– Но…
– Мне пришлось отключить твой мобильный, а вот на своём я всё же получал все его послания для тебя. Ничего не осталось, как прочесть их, чтобы понять, насколько ты погрязла в своей лжи, и используешь своё состояние, – вновь перебивает он меня уже жёстче.
– Ты ведь обещал не делать этого, – сдавленно отвечаю я.
– Я помню, что обещал тебе это и сдержал своё обещание. Но ты заставила меня лезть глубже, и теперь я хочу услышать от тебя объяснения. Какие отношения у тебя с Марком? Что между вами, раз он позволяет себе такого рода сообщения?! Отвечай! – С каждым словом его голос всё ярче приобретает окрас злости, как и его глаза, блестящие от ярости и, не мигая, смотрящие на меня.
– Ник, – мямлю я, опуская голову, совершенно не зная, как объяснить ему всё.
– Никакого, Ник! Николас, моё имя Николас, Мишель! Ещё раз повторяю свой вопрос, иначе…
– Ник! Для меня ты Ник! Ничего между нами нет, мы просто… просто, – и вновь вся моя бравада испаряется.
– Просто что?! – Уже орёт он.
– Просто мы подумали, что так будет легче и соврали, что встречаемся. Видимо, к ним тоже в гости отец ездил, после того, как я сбежала. Ну и Марк… ну он помогал мне. Мы лгали всем, и отец узнал, затем твои записки и вот, – тихо произношу я, исподлобья смотря на него.
– То есть ты решила, что какой-то сопляк, может, намного лучше защитить тебя, нежели я?! Что же ты не побежала к нему, а припёрлась ко мне и устроила это шоу?! То есть ты считаешь, что у меня не хватает мужества для наших отношений и соврала мне! И теперь я… противно, никогда бы не подумал, что ты будешь одной из них. Никогда бы…
– Нет! Нет, Ник! Прости меня, я не думала того, что ты говоришь! Не думала и не хотела тебя обидеть, – судорожно говорю я, подползая к краю постели, но он делает шаг от меня, с искривлённым лицом наблюдая мои жалкие попытки объясниться.
– Я даже более чем уверен, что сейчас ты решишь отправиться в университет, вместо постельного режима, который тебе предписан. Ведь решаешь только ты, думаешь ты только о себе, а за помощью бежишь ко мне. Ты кричала об отношениях, ты хотела большего, ведь так? Ты умоляла о них своими грёбаными большими глазами. Только вот сейчас, сегодня я увидел твою сущность, так же не уважающую своего партнёра, как и всех вокруг, только себя ты слышишь и любишь. Но я не все, Мишель, и ты должна была это выучить наизусть, – холодно отзывается он.
– Нет, пожалуйста, Марк он никто для меня… я знаю, что это было глупо. Прошу, Ник, прошу, прости меня, мне нужен ты…
– Тебя отвезёт Майкл, заберёт тоже он. Отведёт в квартиру для моего сабмиссива, сейчас я не могу тебя видеть и не желать наказать за твои действия против меня, а мне необходимо всё осмыслить. Я ведь думал, что мы понимаем, друг друга, и инцидент с Сарой был поучительным. Но оказалось, что говорил в пустоту, – он с ожесточением трёт переносицу и делает ещё один шаг от меня.
– Ник, пожалуйста, послушай, – шепчу я, пытаясь хоть как-то поправить положение. Но он поднимает руку, затыкая меня одним движением. А внутри меня возрастает паника от его слов, она не контролируемая, она неожиданная и такая страшная.
Я смотрю, как он разворачивается и широким шагом удаляется от меня.
– Ник! – Кричу я, сползая по постели и опираясь на ноги, которые тут же отдаются болью, и я выдыхаю от этого коктейля во мне.
Не могу двинуться, привыкая к ранам на стопах, и с ужасом понимаю, что он уходит. Лифт пикает, и закрываются двери, разделяя нас.
– Ник, – жалостливо стону я, падая на постель и закрывая лицо руками.
Но слёз нет, совершенно ничего нет, только ледяные мурашки покрывают кожу. Всё рухнуло, вся ночь… мой выдуманный фантазийный поцелуй испарился с его уходом. Не представляю, что делать дальше после его слов. Глупая, такая глупая, раз решила, что наша ложь ему не откроется. Но я даже не думала о последствиях, я рассчитывала на его понимание. Ведь делала я это ради нас. Только вот никаких нас нет, и больше не будет. И уж точно в эту проклятую квартиру я не пойду.
– Мисс Пейн, – рядом со мной раздаётся ласковый голос Лесли, и я поднимаю на неё голову.
– Он ушёл? – Зачем-то спрашиваю я, хотя на все сто процентов знаю ответ. И домработница слабо кивает, поджимая губы и смотря на меня с грустью.
– Я помогу вам. Мистер Холд приказал помочь вам переодеться, затем перебинтовать руки и накормить вас, проводить к машине, – перечисляет она, а я сухо всхлипываю, и из груди вырывается полный горечи смех.
Не хочу, не могу уйти. Ведь я даже не думала, что делать сегодня, не было никаких решений, в которых он обвинил меня. Я бы всё сделала, чтобы остаться с ним тут, даже пропустила бы все занятия, лишь бы угодить ему.
– Давайте я помогу вам, – она подходит ко мне и подхватывает меня за талию, словно безвольное существо, поднимая на ноги, и забрасывает мою руку на неё. Но я не хочу идти, хочу обратно забраться в постель и ждать. Чего угодно, но ждать.
– У вас голова не кружится? Грегори сказал, что у вас лёгкое сотрясение, и вас может тошнить, – я знаю, что она говорит это лишь бы заполнить тишину вокруг.
– Нет, всё хорошо, и я могу идти сама, – отвечаю я, снимая свою руку с её шеи, и прислушиваюсь к ощущениям, которые не самые приятные, но терпимые. Едва уловимое покалывание в ногах и слабость, но хоть это я сделаю самостоятельно, превозмогая боль и с каждым шагом уже не шатаясь.
Лесли заводит меня в гардеробную, где всё, как обычно, блестит чистотой, и я невольно вспоминаю его улыбку и как мы танцевали тут. А сейчас ничего. Пусто.
Она сажает меня на диванчик и берёт рядом лежащий спортивный костюм.
– Мистер Холд решил, что вам будет в этом комфортнее. Это закроет ваши руки и бинты, чтобы не было лишних вопросов. А наверх наденете жилетку. Тем более вас будет возить Майкл, не замёрзнете. Ваши вещи в рюкзаке, я сложила всё из вашей сумки. А теперь позвольте мне одеть вас, – произносит Лесли, и я киваю, ведь иного выхода нет.
Я наблюдаю, как она надевает носки, затем штаны, помогает снять футболку, и меня совершенно не смущает, что я голая. Просто мыслей нет, никаких мыслей. Внутри меня растекается панический страх и бессилие.
– Почему он так разозлился? Я ведь ничего такого не сделала, – шепчу я, пока Лесли застёгивает на мне бюстгальтер и берёт в руки футболку.
– Не знаю, мисс Пейн. Но вы сильно напугали меня вчера, и, думаю, его тоже. Такого ещё ни разу не было в нашей жизни тут. Да и никого здесь не было до вас. Мы не спали всю ночь, я ждала приказа ехать в госпиталь. Но только в пять утра мистер Холд вышел злой… таким я его ещё не видела вне сессий. Он был на пробежке со Штормом, а потом занимался в спортзале, слишком долго. Я не могу объяснить это, но, мисс Пейн, он очень переживает, хотя не подаёт вида. Он мужчина, другой мужчина, нежели обычный. Его реакция непредсказуемая, а сейчас он совершенно стал другим. Он слишком сильно приблизил вас к себе, и теперь не знает, что делать со всем этим. Он не из тех людей, которые могут простить что-то обычное для нас. Для него это острее, всегда острее, я видела его во многих обличиях. И… ох, не знаю, что ещё сказать, – она вздыхает и надевает на меня кеды.
– Он даже не дал мне возможность рассказать всё, просто не дал, а сделал свои выводы, – отвечаю я.
– Он всегда будет делать свои выводы, мисс Пейн. Такой он человек, не доверяющий никому в этом мире. Он предпочитает словам факты, а они отнюдь не в вашу пользу. И он ревнует, скорее, это всё же ревность. Вам надо дать ему время, чтобы он сам осмыслил всё, – советует она, помогая мне встать, и ведёт в ванную комнату, где уже разложены новые бинты для перевязки и средства для обработки.
– И он сказал про эту квартиру. Ведь я не такая как вы, Лесли. Я не буду… даже не собираюсь туда идти, – обиженно произношу я.
– Да, вы не такая. Но квартира не так плоха, как вам кажется. Обычные апартаменты, где проживают постоянные сабмиссивы. Я тоже убираю там, но сейчас она застоялась. Давно не было никого. В последнее время примерно полгода, он не заводит больше долговременных отношений, только быстрые и жестокие. Мы даже начали волноваться за него, потому что он с каждым днём замыкался в себе, не появлялся тут, а был в другом месте. На сессиях практически всё время, как и ночи. Но вы появились, и всё резко изменилось, он начал чаще использовать спортзал. Сейчас будет щипать, и вы не смотрите, поднимите голову вверх. Если будет тошнить, скажите, – с этими словами она прикладывает к руке что-то прохладное, и я шиплю от боли зажмуриваясь.
– То есть сейчас он на них не ходит? – Сквозь вспышки боли по всем ранам спрашиваю я, не открывая глаз.
– Я не могу ответить на этот вопрос, потому что не в курсе. Но факт, что он проводит с вами больше времени, становится снова живым. А до этого был словно робот, без эмоций, чувств… да всего. И вчера… я так испугалась, когда вы кричали у лифта. А он… мисс Пейн, он так за вас переживает, вы даже представить не можете насколько сильно. Ни разу я не видела его таким потерянным, как и Грегори никогда сюда не вызывали, а уже второй раз он приезжает ради вас. Это должно вам о чём-то сказать, и вам следует быть терпимей к мистеру Холду, если он вам нужен. Всё, я сейчас забинтую вам снова руки, и советую не писать сегодня. Просто слушайте лекторов, а потом возьмёте конспекты, – говорит она, и я открываю глаза, переваривая её слова.
– Так разве я нетерпима?
– Нет, вы требуете от него слишком многого и моментально. Так не бывает, поймите, он другой, он садист, мисс Пейн. Он любит то, что сейчас испытываете вы. Боль, много боли и кровь. Только вот сегодня всё иначе, я не могу объяснить это, но я вижу. А я тут работаю уже долгое время. Советую вам поехать в университет, потому что вам надо занять свою голову чем-то другим. А ему… ему надо подумать, дайте ему эту возможность, а дальше примите его, хотя вам будет сложно. Да уже это вышло за рамки понимания, моего, по крайней мере. Сюда никогда никто не приезжал, не имел свободного доступа и не спал с ним в одной постели. Вы знаете, где место рабыни? – Лесли берёт меня за ладони и ловит мой взгляд.