– Крошка, я с ума сошёл, но не останавливайся. Не останавливайся, прошу тебя, – отвечает он, поднимая моё платье, прилипшее к телу. Я слышу треск ткани, и Ник подхватывает меня за ягодицы, сажая на свои бёдра. – Как я скучал… прости, – он целует моё лицо, опускаясь к шее. Меня трясёт от желания, мне становится больно от невозможности получить то, что так жаждет моё тело. Не могу соображать, а только чувствовать, как Ник пальцами отодвигает трусики и одним резким движением наполняет меня. Из моего горла срывается крик, и я выгибаюсь, подставляя под его губы шею, в которую он впивается зубами, разнося по телу горячую волну истомы. Внутри меня такая сильная пульсация, я могу ласкать его член. Могу всё, что мне придёт в голову сейчас делать. Хватаю его за волосы, впиваясь в его губы, и слышу животный рык, исходящий из глубин тела Ника. Он хватает меня за ягодицы и мощными толчками скользит в меня. Моя спина трётся обо что-то твёрдое, и оно царапает мою кожу сквозь ткань. Но я даже не замечаю этого, а только невероятное блаженство от его члена. От его дыхания на моих губах. Я сошла с ума, закрыв глаза, я отдаюсь полностью этому безудержному и яростному сексу. – Ещё… ещё, – стону я, отпуская его плечи и ногтями корябая стену позади себя. Но мне мало, мне требуется ещё. Хочется разорвать на себе одежду… боже, мне так мало. Сильнейшие спазмы проносятся по телу, его трясёт. Ник трахает меня так быстро, что я не могу дышать от силы его толчков. Его стоны заглушаются моими криками. И мне плевать, где мы находимся. На всё плевать, потому что хорошо. Невероятно хорошо после всего, что было. И это отходит на второй план… на седьмой… хорошо. Чёрт, как хорошо. Неожиданно сильная рука хватает меня за горло, и я распахиваю глаза, видя насколько глаза напротив безумны. Ник сдавливает моё горло, продолжая входить в меня. Точно и резко практически выходя из меня, и снова погружаясь на полную длину члена. Его пальцы впиваются в кожу, и я хватаюсь за его руку, отчаянно пытаясь дышать. А давление внутри возрастает с невероятной силой, и я не могу понять, что происходит со мной. Мои ноги сильнее охватывают его за талию, и я хриплю, крича от накатываемого цунами в теле. Меня разрывает изнутри, а воздуха не хватает. Мне нечем дышать. Горячие губы смешиваются с дождём, стекающего по нашим телам, они вжимаются в мои. И я кричу от мощной волны, накрывшей меня. Я кричу в его губы, пока он продолжает трахать меня. Я слышу его ответ, его рваные движения. Стоны Ника, которые я словно слышу первый раз, наполняют моё тело горячим воском, растекающимся по венам и накаляющим кожу. Дождь бьёт по нашим телам, моментально испаряясь. И этот контраст заставляет меня, чуть ли не извиваться всем телом на Нике. Я чувствую, как его член погружается в меня, и как сильно я сжимаю его изнутри. Я хватаю ртом воздух, задевая губы Ника, но он сильнее сдавливает горло. А меня не отпускает оргазм, он с новой силой наполняет тело и сжимает его в пружину. Практически теряя сознание, царапаю ногтями руку Ника на горле. Но он не отпускает меня, и внутри вперемешку с мощным и самым сильным оргазмом, который я испытывала, приходит страх, что всё вот так и закончится для меня. По щекам текут слёзы, а тело подбрасывает так высоко, что я не чувствую его, а только душу, освободившуюся из тела и взлетевшую к небесам. Рука Ника ослабевает, и я слышу сквозь туман в голове свой крик, который он заглушает поцелуем. Он зубами кусает мои губы до боли, но мне так вкусно. На языке ощущается кровь, но она поглощается нашими поцелуями, которые замедляются с каждым толчком. Его член вздрагивает во мне, и я чувствую, как он изливается, каждый толчок, каждый изгиб и каждую вену. Моя голова наполняется густым туманом и склоняется в бок, скользя по губам Ника. Я теряю связь с реальностью, пока тело ещё пропускает затихающие импульсы. – Мишель! Мишель, не смей, – удар по щеке не причиняет боли, но ведь я не чувствую ничего. – Крошка, нет! Открой глаза, не смей… прости… не смей… – слова Ника тонут в красочной темноте, сгустившейся вокруг меня, и я улыбаюсь ей. На меня наваливается невероятная усталость, она расслабляет каждую частичку моего тела. Она разрешает мне наконец-то почувствовать спокойствие. Спокойствие от сумасшествия, творящегося больше не со мной. Восьмой шаг – Мишель, – сквозь сон слышу голос Ника и, вздрагивая, приоткрываю глаза. Улыбаюсь, смотря на его лицо в свете золотого свечения вокруг, и он, отвечая улыбкой, проводит рукой по волосам. – Мне кошмар приснился, – шепчу, полностью пробуждаясь. – Мне снилось такое, что это просто ужасно. С лица Ника спадает улыбка, и он, поджимая губы, отодвигается от меня и пересаживается с постели на стул рядом с кроватью. – Это был не кошмар, – тихо говорит он, сглатывая и опуская глаза на свои руки, сцепленные в замок. – Что? – Переспрашиваю я, садясь на постели и понимая, что я абсолютно голая под одеялом. Я прижимаю его к груди, сжимая под руками, и облокачиваюсь спиной о кровать. – Ты потеряла сознание… из-за меня потеряла сознание. Я, видимо, пережал горло… даже не помню этого. Совсем не помню, я очнулся, когда ты повисла на мне и испугался, что… что убил тебя. Что ты не дышишь, ты была такая бледная, такая маленькая и… это был не кошмар, это была реальность, – его слова перебиваются картинками, проносящимися в голове. И я жмурюсь так сильно, что перед закрытыми глазами появляются яркие вспышки. Всё пережитое ранее накрывает меня сильнейшей волной, и я сжимаю голову руками, пытаясь принять реальность, но это так сложно. Так сложно поверить в неё, лучше было бы это кошмаром. – Прости меня, крошка… – Он мёртв? – Перебиваю я Ника, открывая глаза, смотрю, как его плечи опускаются, и он шумно вздыхает. – Как бы я хотел этого, но нет. Перелом челюсти, носа, сотрясение, но он жив. И будет продолжать жить, только в тюрьме. Я сделаю всё возможное, чтобы он там сгнил, – с ненавистью отвечает он. – О, господи, – выдыхаю я, упираясь затылком в подголовник, и кривлюсь от неприятной боли в затылке. Моя рука тянется туда, и я нащупываю шишку. – Я…я не умею оправдываться, не умею извиняться. Не знаю, как сказать тебе, насколько мне жаль, что я причинил тебе боль. Но когда Райли сказал мне, что видел похожую девушку… тебя, то… пока мы нашли по видеозаписям комнату, пока я дошёл туда. Я больше ничего не видел, даже не слышал. Все комнаты звукоизолированы, чтобы не мешать другим. А потом… я просто не знаю, хотел убить его, когда увидел тебя. И я бил, бил сильно и не видел тебя. До меня донеслось только твоё стоп-слово. И тогда я понял, что ты напугана, что ты испытала максимум страха. Я был в шоке, Мишель. Я не ожидал тебя там увидеть, не ожидал ничего из того, что произошло. Я хотел признаться… – Вряд ли ты бы это сделал, – качаю я головой, перебивая его вновь. – Не знаю, что я бы сделал. Не знаю, но получилось так, как получилось. И я предлагаю тебе поговорить. Нам надо обсудить это, я должен обсудить это с тобой, – говорит он, поднимаясь со стула и наливая мне из бутылки воду в стакан. – Выпей, – он протягивает мне бокал и блистер с таблетками, натянуто улыбаясь. – Обезболивающее, если у тебя болит голова. – У тебя есть таблетка от боли в сердце? – Спрашиваю я, и он качает головой. – Нет, такой нет. Но выпей, пожалуйста, выпей, у тебя голос сел от крика и…и от моих действий, – он пытается взять мою руку, но я придвигаю её к себе. Ник замечает это действие, и я бы всё отдала, чтобы вернуть прошлое и изменить. Но реальность такова, что я не могу дотронуться до него, и позволить ему прикоснуться к себе. Беру бокал чуть повыше его пальцев и делаю большой глоток, чувствуя, как прохладная вода расслабляет связки. Ведь даже не услышала свой голос, настолько была поглощена воспоминаниями ужаса. Ник садится обратно на стул и ждёт, пока я допью воду. – Я хочу знать, как так вышло, что ты там самый главный, что ты Мастер? – Задаю я вопрос, на который сама боюсь слышать ответ, но я должна знать. – Я говорил тебе… упоминал, что у меня были деньги не только от продажи наркотиков, но и от другого дела. Началось всё, когда я переехал в Торонто. Было сложно искать людей, которые предпочитают то же самое, что и я. Но я нашёл клуб, скорее бордель, где можно было купить девушку для такого вида секса. Я знал мало, а мне хотелось больше. Многие девушки рассказывали, что мужчины, предпочитающие тему, не умеют останавливаться, иногда причиняют вред своим партнёршам, а я только учился. Я слышал это часто по мере своего путешествия по этому миру, и меня злило, что неопытные доминанты так уродуют девушек. Вначале я снял помещение, где решил давать курсы для начинающих. Сам, при этом практикуя всё больше и больше разновидностей боли, изучая девайсы, закупая их. Дальше всё пошло быстро, и я уже стал владельцем небольшого дома, где встречались люди, знакомились и наслаждались друг другом. Мы проводили открытые занятия, учили друг друга. Это стало популярным среди мужчин и женщин, многие хотели участвовать, так я начал зарабатывать на этом. Дело развивалось в геометрической прогрессии, и к двадцати трём годам я имел уже особняк, ставший популярным. Я ездил по миру, собирая людей в такие тематические сообщества, знакомясь с группами и предлагая им сделать то, что я открыл в Торонто. За год получилось организовать около двадцати клубов и требовалось ещё. Я получал письма, так и пошло дальше. И теперь… в каждом крупном городе существует «Дом наслаждения», которым заправляет Мастер. У нас, у каждого есть татуировки, чтобы люди, только входящие в тему, могли знать, что есть другие и есть места, где они могут быть самими собой. Сейчас это целая сеть, приносящая миллионы от членства там. Это элита среди тематиков, это наслаждения для богатых. Везде есть камеры и врачи, учителя и практикующие, курсы и открытые уроки. И я провожу такие, но уже как два года крайне редко. Только в особых случаях, – Ник замолкает, беря бутылочку, и делает глоток из неё. – Но то, что я видела, это не было уроком, – утвердительно говорю я, и он кивает. – Не было. Это была мера пресечения любого скандала, это была необходимость. – Не верю, ты снова лжёшь, – кривлюсь я. – Я… – Я видела, как ты улыбался, после того, как Лесли отключилась. Я видела, как ты наслаждался её болью. Я видела это и не верю тебе, – продолжаю я. – Да, я улыбался. Но не потому, что мне было хорошо. А потому что понял в тот момент, что я не получил того, что раньше. Все действия были отрепетированы годами практики, это было на автомате. Но никакого наслаждения и даже радости не испытал. И я улыбнулся этому, желая только уйти и поехать к тебе, где бы ты ни была. Но ехать далеко не пришлось, – он грустно усмехается, крутя бутылку в руках. Не знаю, что сказать ему. В голове до сих пор не укладывается вся информация. Разум просто отвергает её, не давая даже мыслить разумно. Хочется только уйти. Уйти из этой жизни и забыть о ней. Но я смотрю на мужчину, ставшим лучшим и худшим сном в моей жизни, и не могу даже двинуться. – Лесли… я приказал ей обдумать своё решение: или она работает на меня и держит язык за зубами, или же она уходит. Она согласилась и вот, что вышло. Я поехал туда, когда ты была здесь. Я только желал поскорее закончить с этим, чтобы вернуться. И тогда на пароме, решил, что отменю всё, передам другому человеку, который покажет это. Но… я говорил, что ревность для меня самый ужасный советчик. Когда мне доложили, что ты поехала к Марку, то меня захлестнул гнев, возможно, обида, возможно, твои слова. И я решил, что, наверное, так лучше для тебя. Марк – идеальный мужчина для такой как ты. Добрый, отзывчивый, без моего прошлого. Без всего, что может причинить тебе боль. А я…я признаю, что с тобой мои действия нельзя назвать разумными. Но я не могу изменить их, не могу просить тебя принять это. – А что ты можешь? Обманывать? Скрывать самое главное в себе? – Спрашиваю я, всматриваясь в мрачное лицо, и понимаю, что это, скорее всего, последний раз, когда вижу его. – Вряд ли ты была бы счастлива узнать это. И я не несу счастья, ты права. Я не люблю, когда кто-то прав, а не я. Принять правоту другого человека сложно, на это требуется время и анализ. Но у меня времени не было, была только злость и ревность. Я ведь говорил, не умею оправдываться, – он ставит бутылку обратно и поднимает на меня голову, но отводит взгляд. – Статья, я приехала к Райли… – Да, знаю. Он сказал мне, всё отозвали и пригрозили газете судебным разбирательством за клевету, – перебивает он меня. – А девушку? Вы проверили слова отца? – Да, это тоже проверили. Мои люди встретились с газетчиками и взяли имена, документы. Но всё оказалось фальшивкой. Кто-то решил подставить меня. И я даже догадываюсь кто. – Роберт? – Это имя даётся с особой тяжестью, и Ник кивает. – Да. Но мои люди не доложили о том, что Люк привёз тебя к нему. Он вышел с другого входа, с заднего. И они его не увидели, решив, что вы находитесь дома. Думаю, его предупредил Роберт о возможной слежке за тобой. Люк тоже уволен, мало того… – Не хочу знать, только одно – он жив? – Категорично перебиваю я его, мотая головой. – Ни царапины, ни синяка. Только психологическое воздействие. – Хорошо… хорошо, – медленно шепчу я. – Я не знаю, как вести себя сейчас. Ты не позволяешь дотронуться до тебя, и я понимаю это. Но тебе следует поесть, выспаться, а завтра, может быть, что-то изменится. Только дай мне шанс, ведь я понял, в сравнении со всем понял, что не хочу, чтобы ты уходила, – он встаёт и пересаживается на постель. – Мне нужно время, Ник. Мне надо подумать и самой решить всё, потому что сейчас я не могу. Просто не могу… не знаю, что сказать тебе. Всё оказалось слишком болезненно, слишком ужасно и отвратительно для меня. И я не смогу принять эту сторону твоей жизни, а ты отказаться. Это тупик, и из него нет выхода, – опускаю голову, а в груди так плохо, ещё хуже, чем было раньше. Потому что знаю, что не вернусь. Нет того смысла, ради которого сейчас мне стоит остаться. – У меня много комнат, Мишель. Но я не хочу, чтобы ты ехала к нему, – говорит Ник. – Я не могу видеть тебя, прости. Не могу сейчас видеть тебя, даже слышать слишком остро. Понимаю всё, что ты сказал. Но хочу уйти, просто уйти и побыть одной, – мои глаза начинает щипать, но я жмурюсь, не разрешая себе плакать. Потом, только бы он не видел. – Хорошо, только ты обвинила меня в том, что я не задержал тебя в тот раз. А я не могу давить на тебя, как бы мне этого ни хотелось. И не потому, что мне легко видеть, как ты уходишь. Нет. А потому что вот такой я, считающий, что надо давать право выбора любому человеку и затем принять его выбор, как бы это ни противоречило внутренним ощущениям. Но я скучал… каждую минуту без тебя скучал. Мне не хватало мыслей о том, что ты здесь, что я увижу тебя, и ты улыбнёшься, заверив меня, что продолжаешь верить. – Но я больше не верю. Себе не верю, Ник. Я должна подумать, и прости, что кричала. Даже этого вспомнить не могу. – Ты была в шоке, это нормальная реакция. И я был в шоке, поняв, что ты была там. Я начал прокручивать в голове, как ты это всё увидела. Но всё было не так, я думал о тебе. – Когда орудовал кнутом, думал обо мне? Спасибо, очень мило, – усмехаюсь я. – Нет, ты поняла снова не так. Я думал о тебе, потому что точно знал, куда я поеду, и что буду делать дальше. Мне хотелось поскорее закончить, поэтому я и взял кнут, поэтому и полил вином удары. Это ускоряет процесс приближения сабспейса. И я изучил всё, что любит Лесли. Мои сессии длятся от часа и больше, а эта была быстрой даже для окружающих. – Хватит, прошу хватит. Я не могу больше говорить об этом, меня начинает тошнить, – цежу я слова, и правда ощущаю неприятную волну в теле. Она так резко поднимается по организму, что я сжимаю рот рукой, закрывая глаза.