– Мишель, ты… давай вставай, – Ник дотрагивается до моего оголённого плеча, и меня пронзает током, что вода, выпитая буквально недавно вырывается изо рта и попадает прямо на его одежду. Меня рвёт настолько беспощадно, что я наклоняюсь вперёд, изливая всё на пол рядом с постелью. Ник подскакивает с места, словно не замечая того, что ему досталось немало. Он резко убегает, оставляя меня, кашляющую и полностью униженную, одну. Мне хочется разреветься от всего этого, но я, сжимая покрывало руками, закрываю глаза и издаю стон. – Вот, держи, выпей. У тебя… чёрт, крошка, у тебя сотрясение. Не следовало мне говорить это, и ты никуда не пойдёшь, поняла? Никуда не пойдёшь, потому что это моя вина, только моя вина, и я не могу отпустить тебя. Я просто не могу, покричишь потом, а пока, пожалуйста, делай так, как я говорю, – рядом присаживается на корточки Ник, помогая мне сесть, и подносит бутылку ко рту. И сейчас я настолько обессилена, что меня не волнует то, как он нежно прикасается к моей коже, тут же отрывая руки. Делаю глоток, затем ещё, пока спазмы постепенно отпускают меня. – Я принесу тебе халат, ты умоешься, и мы перейдём в другую спальню. Хорошо? – Спрашивает он, и я киваю, больше не желая противиться ему. Хочу его заботы, даже сейчас. Хочу своего мужчину, а не того, кто рассказывал мне самые страшные подтверждения увиденного. Просто хочу жить. Жить рядом с ним сейчас, пусть слабая, пусть это будет жалостью. Но она нужна мне. Ник возвращается с шёлковым халатом, набрасывая его мне на плечи, и помогает сползти на пол, не наступив на мою рвотную массу. Он ведёт меня к ванной комнате, поддерживая за талию, и оставляет у раковины. – Мне надо переодеться, а ты пока умойся, – говорит он, включая воду, и я киваю ему. Не смотреть на себя, а только плеснуть в лицо прохладной водой. Ник уходит в гардеробную, пока я ополаскиваю рот. Подняв голову, я смотрю всё же на себя, но не вижу ничего. Картинки ночи продолжают врезаться в голову, и я дотрагиваюсь до своих припухших губ. Поцелуй. Это было или же под действием шока я выдумала эту иллюзию? А если было, то это означает, что он не врёт. Что всё, что он делал, было лишь необходимостью. Это значит, что я могу… могу верить в него снова. Но он не упомянул об этом, даже словом не обмолвился. Неужели, придумала? Мне требуется узнать, сделал ли он это, сделал ли это ради меня и будущего? Я быстро выключаю кран и протираю лицо полотенцем, бросая его. Голова кружится, но мне удаётся пересечь ванную комнату и приоткрыть дверь в гардеробную в тот момент, когда Ник стягивает с себя серую футболку, отбрасывая её от себя. Замираю от ужаса того, что вижу. Тонкие полоски на его спине, изуродовавшие кожу, горят ярко-розовым цветом. – О, господи, – шепчу я, закрывая рот рукой, и Ник поворачивается. – Я же сказал. Я сказал тебе быть там, – со злостью говорит он. – Что это? – Спрашивая, делаю шаг к нему, но он отступает от меня. – Уходи, подожди меня в гостиной. – Повернись, – я уже подхожу к нему, сжимающему губы и дышащему так быстро, что я распахиваю глаза, понимая, что он хотел ещё скрыть от меня. – Повернись, Ник, – прошу, подойдя к нему вплотную. – Мишель, уходи. Ты не должна это видеть, не сейчас. Не тогда, когда тебя только вырвало. Я заслужил это, я… – Повернись, – уже настойчиво требую я, и он качает головой, медленно разворачиваясь ко мне спиной. И теперь я лучше могу рассмотреть выпуклые тонкие нити, их несколько, а под ними запеклась кровь. Ком тошноты снова поднимается во мне, но я сглатываю его. Внутри меня моментально всё отмирает, все атрофированные чувства ранее с новой силой сдавливают моё тело. Из глаз вырываются слёзы, когда мои пальцы, кажущиеся слишком белыми по сравнению с его кожей, дотрагиваются до одной полоски. Ник вздрагивает под моим прикосновением, и мне хочется унять эту боль. Боль одну на двоих, что я не могу больше терпеть этого. – За что? Господи, Ник, – шепчу я, отнимая руку, и он поворачивается ко мне. Его глаза наполнены печалью и раскаянием, и я опускаю голову, борясь со слезами. – За то, что был слишком уверен. За то, что не предугадал всего. За то, что причинил тебе боль. Я должен запомнить этот урок, должен выучить его. Я не знаю других способов ответной реакции. Я не знаю, как… я не мог просто сидеть рядом с тобой и смотреть, как ты спишь. Ты права, я не заслужил прощения. И я держал тебя на руках и понимал, что я урод. Я это сделал с тобой, всё, что ты принимаешь на себя по моей вине. И я…я должен был, – сдавленно произносит он. – Не делай так больше, пожалуйста. Ты не урод, ты просто тот, кого я не понимаю. Ты просто тот, на кого буду всегда так бурно реагировать. Ты не урод, – шепчу я, поднимая голову к нему и дотрагиваясь подушечками пальцев до его щеки. – Прости меня, Мишель. Прошу прости меня, дай мне шанс, я постараюсь… я обещаю, что постараюсь, – говорит он, проводя рукой по моим волосам и задерживая её на затылке. – Не обещай мне, обещай только себе. И ты… это я ведь не придумала, да? – Мои дрожащие пальцы проходят по его губам, и я отнимаю руку, но он перехватывает её, возвращая обратно. – Я не знаю, крошка… я не помню, что делал, что говорил. Мне кажется, и я это придумал. Дай мне возможность проверить. Позволь мне поцеловать тебя, чтобы убедиться, что это был не сон, – он дотрагивается до моих губ, изучая их полноту. А я не могу двинуться, теперь ясно осознавая, что это был не сон. Ник медленно опускает голову и легко касается моих губ, и я перестаю дышать. Он отстраняется, но я чувствую его горячее дыхание, а затем снова целует меня нежно и осторожно. Он словно боится идти дальше, и теперь ему требуются подсказки. И я даю их, подаваясь вперёд, и обнимаю его за шею. Его язык проникает в мой рот и это снимает с меня ограничения. Никогда бы не подумала, что целоваться с мужчиной может быть настолько невероятно красиво. Дотрагиваться до его языка и ласкать его, становится мало, и мои руки крепче сжимают его шею, а тело прижимается к его. Не уловила тот момент, когда яростная борьба языков сменила осторожность, когда меня повело под собственной мечтой, и голова закружилась. Но его поцелуи стали опасной любовью, вернувшей меня в реальность, в которой я готова пережить и переступить через себя, чтобы только чувствовать и знать, что это всё ради меня. Ник отрывается от моих губ, часто дыша, и улыбается мне, прижимаясь ко мне лбом. – Я…я думал, что это они спровоцировали меня на удушение. Думал, что не готов. Думал, что совершил ошибку, но сейчас… о, крошка, ничего подобного, и я целую тебя. Целую, больше не боясь, – шепчет он. – Как… как ты решился на это? Почему сейчас, а не раньше? – Спрашиваю я, теперь плача от счастья, смотрю в его глаза, полные свободы. – Не знаю как, но что-то случилось внутри. Я увидел, как ты уходишь. И твои слова застряли в голове. Мне казалось, что это правильно, а потом… после всего этого, что было дальше. Я решил, что снова ошибся. Что это было запретом для тебя и для меня, что больше не смогу повторить. – Но ты смог, и это было не так, как с другими? – Нет, иначе. Да это не сравнить, Мишель. Тебя не сравнить, и я прошу тебя, не оставляй меня. Я обещаю, что всё будет хорошо. Я найду выход, я переборю в себе то, что ты отвергаешь. Я обещаю. Смотрю на него и не могу найти слов, а только улыбаюсь. – Я забуду о той ночи, забуду, если ты решишь для себя, что боль, которую ты причиняешь им, для тебя отошла в прошлое. Ты простишь себя, его, и отпустишь… оставишь это всё там, как я. Потому что оно будет давить на нас обоих. Вычёркивать из памяти плохие моменты очень сложно, и мы будем хвататься за них. Но давай заменим чем-то хорошим. Тем, что происходит сейчас. Я не верю, и я сама хотела секса, я с ума сошла в тот момент. Для меня было это сильным потрясением, которого я даже не ожидала. Всё было очень быстро, молниеносно, и, видимо, я просто не справилась с этими чувствами. Думаю, если повторить это на трезвую голову, то всё пройдёт иначе. Потому что я такого оргазма не испытывала, и это были мы. В тот момент были мы настоящие, и я теперь понимаю это, что я сама не такая правильная, какой хотела казаться. И это тоже для меня принимать сложно. Но я тут, я хочу уйти, потому что боюсь себя и то, чего сама о себе не знаю, и не могу это сделать, потому что есть ты, который показал мне другой мир, ты подарил мне то, чего нет у других. Ты подарил мне себя, так дай мне возможность избавить тебя от других страхов. Я буду тоже стараться, хотя боюсь, что у меня не так много сил. – Я не смогу отказаться от грубости и жёсткого секса. Не могу, потому что это я. Но мы найдём то, что нравится нам обоим. И кнут я оставлю в той ночи, потому что он не принёс радости, а только боль. Я запутался в себе, когда тебя нет рядом. В тот момент я забыл, что у меня есть ты, потому что тебя не было. А я хочу видеть тебя, чтобы помнить, что у меня есть смысл. Наконец-то, обрёл кого-то другого, желающего принимать меня и, надеясь, она простит меня, что я вот такой неправильный. – Мы оба неправильные, и иначе мы не умеем. Только прости себя, а я буду стараться немного утихомирить свои эмоции, – шепчу я. – Как же я скучал по тебе, скучал так сильно и боялся, что конец пришёл так скоро для меня, – отвечает он так же. – Я тоже и я… извини меня за то, что сказала тебе… – Нет, ты была права. Я слишком долго жил в своей боли один, не слушал никого и не желал этого делать. Но доверившись тебе, стало легче, но пока мне сложно принимать твои слова. Ведь получается, что я обманывал сам себя, и это не укладывается в голове. – Тогда забудь, просто отпусти эти мысли и живи. Дай себе возможность жить, просто жить и видеть новый мир. Не отталкивай меня, Ник, не отталкивай, – я склоняю голову на его плечо и обнимаю его так крепко, насколько позволяют мне силы. И мы стоим, молча, наслаждаясь одним сердцем, бьющимся так красочно. Возможно, иногда слова любви совершенно лишние, ведь ты чувствуешь её душой. С поцелуями приходит понимание, что для тебя важное. Поцелуи умеют жить своей жизнью, открывая новую дорогу. Для нас дорогу в будущее. И теперь я готова сама простить его за всё, что было там. Готова понять его, лишь потому, что его губы дотронулись до моей души, глубже, чем просто до тела. Поцелуи не всегда символизируют любовь, они для многих стали примитивными и обыденными. Но для нас стали бесценными. Наверное, так и должно быть. Надо понять, стоит ли дарить такое таинство другому человеку, или же он недостоин его. И я стала достойной мужчины, которого буду любить всегда. Но сколько ещё мрака таится в его душе, я не могу сказать. И только молю Господа, чтобы он подарил мне сил выстоять и добиться настоящей жизни для него. Седьмой шаг Алый восход только поднимается над городом, пробуждая всех вокруг, пытаясь согреть апрельским солнцем. Всех, кроме меня. Я невидящим взглядом смотрю вперёд, медленно раскачиваясь на качелях. Убеждаю себя уже, который час, что я приняла эту сторону жизни Ника, но сама себе вру. Не могу ещё отойти от этих сцен, появляющихся перед глазами, как только закрываю их. Не могу представить, что он пойдёт туда снова. Возможно, это крайне эгоистично, но я хочу его всего только для себя. Чтобы он не разрывался между мирами, чтобы не обманывал. Ведь теперь он знает, как больно мне думать об этом. Он знает всё обо мне, а я так сильно запуталась в себе. – Я испугался, что ты ушла, но потом вспомнил о твоём месте в этой квартире, – мягкий шёпот раздаётся над ухом, и я чуть ли не подпрыгиваю от неожиданности, резко оборачиваясь и встречаясь с шоколадными глазами, отражающими золотые отблески рассвета. – Не спалось, – отвечаю я. – Можно? – Ник огибает качели и указывает на место рядом, и я, кивая, двигаюсь и освобождаю ему место рядом. – Почему ты не в постели? Не разбудила меня? – Спрашивает он. – Потому что тебе надо было отдохнуть, а я, видимо, выспалась, – пожимаю плечами. – А честно? Вздыхаю и немного отталкиваюсь ногами, вновь заводя мысли и пытаясь сформулировать ответ. – Хотела подумать обо всём, но просто сижу. Ничего в голове нет, вообще, ничего. Одна пустота и усталость, – грустно улыбаюсь я. – Подумать о том, что будет дальше? – Да, я совсем потерялась, Ник. Даже не представляю, что мне делать, что думать, куда идти. Ничего не знаю, и это неприятно, – морщусь я, поворачиваясь к нему. – Позволь мне подумать за тебя? Не надо анализировать, не надо думать, ты сама говорила, что надо отпустить. Но это сложно, и я понимаю тебя. У нас есть время, чтобы вместе решить, как быть дальше. Но я предлагаю тебе остаться здесь, я буду заботиться о тебе, помогать, не знаю, что ещё делают мужчины в отношениях. У меня их не было, но теперь есть ты, и я буду учиться, – спокойно произносит он. «Они просто любят, а я не знаю, любишь ли ты меня», – говорю сама себе и отворачиваюсь от него. – И мы встречаем рассвет, крошка. Без шампанского, но всё же, это наш первый рассвет, – его рука проходит по моей талии, и он притягивает меня к себе. – Отдохни, Мишель, тебе нужен отдых. И я подумал, может быть, нам куда-нибудь слетать, как ты сдашь экзамены? Вырваться отсюда, сменить обстановку? – Предлагает он, и я удивлённо поднимаю голову. – Слетать? – Переспрашиваю я. – Да, почему бы и нет? Я тебе говорил, у меня есть свой остров: океан, песок, стихия и только мы. Никого вокруг нас, только ты и я, – улыбаясь, говорит он, и я отвечаю ему улыбкой. – А ещё много поцелуев, потому что я хочу делать теперь это каждый день, каждый час, каждую минуту, – он наклоняется ко мне и дотрагивается губами настолько воздушно, что стирает все мрачные мысли из головы. – Ты хочешь наверстать то, что упустил? – Интересуюсь я. – Верно, всё, что пропустил с тобой, – кивает он, вновь быстро целуя меня, и встаёт, подавая мне руку. – Пока ты здесь сидела, Майкл привёл временную домработницу, и она уже готовит завтрак. Надо выгулять Шторма, пойдёшь с нами? – С искрящимися глазами говорит он, и я поражаюсь насколько этот мужчина сильный. Действительно, сильный внутри, готовый принять меня и мои условия, шагающий теперь уверенно и планирующий каждый день рядом со мной. – С удовольствием, я люблю его, – говоря, беру его за руку. Ник останавливается и открывает рот, чтобы что-то спросить, но тут же, закрывает его, приподнимая уголок губ. – И он тоже тебя. Ты единственная его так сильно балуешь, а мужчины падки на таких девушек, как ты, – быстро произносит он.