– В каком смысле? – Переспрашивает он, поворачивая меня к себе. – Да ты посмотри, я… на мою шею, Ник. Я не могу… это ведь так ужасно, они подумают… я… мне просто жаль. Может быть, я останусь тут, а ты скажешь, что я заболела или у меня появились дела? – Бормочу я, желая разреветься от такой неудачи. – Что ты говоришь, крошка? – Он поднимает моё лицо к себе за подбородок, и я вижу его улыбку. – Это я должен говорить, что мне жаль той силы, с которой мне хочется соединяться с тобой. Хотя вру, мне не жаль, я хочу ещё и ещё. Потому что я хочу, чтобы ты знала, насколько сводишь меня с ума. И ты пойдёшь, мы просто наденем оставшуюся вещь. Я даже мысли не допускаю, что буду там один. Он отпускает меня, подходя к вешалкам, и достаёт пакет, а оттуда что-то, очень украшенное чёрными перьями. Ник подходит ко мне, кладя эту небольшую накидку, скрывающую шею, немного грудь и застёгивает её сзади. – Вот так, но и ещё одной вещи недостаёт, – говорит он, и в его руках появляется коробочка, обтянутая бархатом. Он открывает её, а там переливаются серьги с крупными бриллиантами. – На моей женщине будут только те украшения, которые созданы для неё, которые будут дополнять её красоту. Если какой-то мужчина посмотрит на мою женщину, то он сразу поймёт, что она занята. А если не поймёт, то я помогу ему. Моя женщина должна светиться так же ярко, как и камни. Даже ярче, чтобы они тускнели по сравнению с её улыбкой и блеском в глазах. Я хочу, чтобы все видели, что моя женщина лучше любой драгоценности, – произносит он, доставая их и поворачиваясь ко мне. А я позволяю ему надеть на меня и это, хотя представляю, сколько тысяч долларов сейчас на мне. – Мы готовы, крошка, – нежно говорит он, быстро целуя меня в губы, берёт за руку, выводя из гардеробной. Мы входим в лифт, и я сжимаю его руку, улыбаясь Нику, такому идеальному и шикарному. Да как же я могла его не заметить в том же ресторане, в который хожу так часто? Как же могла его упустить? Если бы не он, с его желанием покоробить меня, то я так бы и осталась в своём бесцветном мире. И я благодарна ему за это, даже если это в некоторой степени было сделано с извращённым умыслом. Майкл нас довозит до загородного отеля, где всё уже пестрит огнями и свидетельствует о предстоящем празднике. Мы выбираемся из машины, и с каждым шагом, я начинаю дышать глубже. – Я волнуюсь, – шепчу я, когда мы входим в зал, полный незнакомых людей. – Я тоже, но никто не должен знать об этом, кроме нас, – отвечает он, подмигивая мне. И начинается такая суматоха, объятия его матери, встреча с его семьёй, знакомство с друзьями, даже доктора Пирса я встретила с его многочисленной семьёй. А Эмбер всем пыталась сказать, что у её сына есть девушка, отчего Нику было не по себе, но он молчал, разрешая матери в этот день делать всё, что она пожелает. Только сжимал мою руку крепче, а я в ответ его, желая сказать, что мы переживём. Замечаю Райли, едва сдерживающегося от смеха, и киваю ему. Он кивает в ответ, корча рожицу, что ему это всё надоело. Люси приняла меня, как и в тот раз, с холодным дружелюбием. На что я предпочла не обращать внимания. А вот её муж, наоборот, был рад поговорить со мной. И через час я уже освоилась, потеряв Ника из виду, и осталась за столом с Люси и её мужем. – Дорогой, принеси мне бокал шампанского, а то от вина голова начинает болеть, – сладко поёт Люси, поворачиваясь к мужу, и он тут же исполняет её просьбу, вскакивая и оставляя нас наедине. Мне не хочется говорить с ней, потому что по опасному блеску карих глаз, я вижу лютую ненависть к себе. – Ты как фарфоровая куколка, Мишель, – её комплимент подправлен ядом, и я улыбаюсь, зная, как вести себя в таких ситуациях. И сейчас собираю весь свой опыт, чтобы вступить в очередную схватку. А я уверена, это она и есть. – Благодарю, Ник очень заботлив и щепетилен в выборе одежды, – отвечаю я. – Не боишься, что можешь разбиться? – Ехидно продолжает она. – Нет, у меня есть тот человек, который соберёт меня. Мне бояться нечего, – я поворачиваюсь к ней, поднимая бокал с вином, и делаю глоток. – Все ещё надеешься на счастливую сказку рядом с моим братом? Глупо, посоветовала бы тебе бежать от него как можно дальше, – шипит она, придвигаясь ко мне. – Или же тебе бежать. А я никуда не исчезну, как бы ты этого ни хотела. Я встречаюсь с твоим братом, я живу с ним, и я трахаюсь с ним. Поэтому прибереги советы для тех, кто в них нуждается. В первую очередь для себя. Одно моё слово, и думаю, Нику не понравится, что ты раздариваешь свои советы именно мне. Но я пожалею тебя, ведь ты зависишь от него, и терять будет всё особенно больно. Ведь это тебе так важны его деньги, а мне нужен он, – спокойно отвечаю я. – Но ты ему не нужна. Ты разве не видишь, как ему тяжело быть тут, да ещё и с тобой? Он слишком ответственен, но скоро он выбросит тебя, как использованную вещь. Натрахается и найдёт новую игрушку, я это наблюдаю уже долго. Девушки имеют свойство меняться, а вот семья остаётся неизменной. – К сожалению, ты ошибаешься. Семья имеет свойство разваливаться, давить на тебя и всячески мешать счастью. А вот человек рядом, который будет понимать и принимать тебя всегда и во всём, останется в любой ситуации. – Ты так в этом уверена? – Она настолько наигранно смеётся, что я кривлюсь от неприятного разговора, и желания удалиться. – Да, я уверена в нём и себе. Я уверена в нас, а вот в тебе совсем не уверена. Почему ты так ненавидишь меня, Люси? Почему ты настолько эгоистична, что не желаешь своему брату счастья? – Искренне интересуюсь её стороной видения вопроса, и она прищуривает глаза, хмыкая и складывая руки на груди. – Потому что ты такая же, как и все. Это ты эгоистка, а не я. Я в отличие от тебя думаю именно о брате, а ты, как я вижу, по твоему наряду, вкусила его жизни и осталась. И он заплатил тебе за эти ночи побрякушками и одеждой. Так кто из нас болен до его денег? Ты продажная тварь, и я не позволю тебе хоть что-то сказать, я уничтожу тебя… – Не угрожай мне, Люси, и держи свои эпитеты при себе, потому что это тебя не красит. Я приехала сюда с ним, чтобы поддержать его и не дать таким змеям, как его родная сестра, испортить такой праздник, к которому он готовился. И если завтра у него всё это исчезнет, то я всё равно буду с ним. А вот где будешь ты? Ты всю жизнь живёшь на его деньги, ты видишь в нём только деньги, и не более. Я ни разу не услышала от тебя слов заботы и беспокойства, только обвинения в моей корыстности. Но по факту, только ты твердишь о его деньгах, но огорчу, я вижу его, как мужчину, а не кошелёк. Я вижу в нём талантливого, умного, разностороннего и требующего заботы, ласки и любви мужчину. А его лишили этого, поэтому закрой свой грязный и поганый рот и не раскрывай его в мою сторону, – я со злостью ставлю бокал на стол, пытаясь контролировать адреналин, понёсшийся по венам. – Ах ты, сука, ну держись. Теперь я не буду думать о твоих чувствах, ты… – Мишель, – громкий голос, раздавшийся сверху, прерывает злую речь Люси, и я поднимаю голову на Райли. – Я бы хотел пригласить тебя на танец. Не возражаешь? – Спрашивает он, предлагая мне руку. – С удовольствием. Спасибо за общение, Люси, – вложив в слова всё пренебрежение, которое было во мне, я встаю со стула, оправляя платье, и вкладываю свою руку в мужскую. Райли выводит меня на танцпол, где играет оркестр, танцуют пары, и я расслабляюсь. – Не обращай на неё внимания, Мишель. Она стерва, сколько её знаю, вечно везде только гадит, – говоря Райли, кладёт руку мне на талию. – Даже и не думала, не воспринимаю её всерьёз. И не понимаю, откуда такая ненависть ко мне? – Но я вру, так неприкрыто вру, а моё тело потряхивает до сих пор. Ведь если бы не Райли, я бы ударила её. – Знаешь, я бы ответил, что это забота о брате, но не верю в это окончательно. Ты изменила его, а ей вот не удалось, сколько бы она ни пыталась. И это называется соперничество, но у тебя не тот противник, да их, вообще, нет. Я рад видеть тебя здесь. И благодарен, что ты смогла дать шанс вам обоим. – Я тоже рада быть тут, хотя не ожидала этого, – смеюсь я. – Он счастлив, Мишель. Я его таким не помню, но не могу даже найти способа, отблагодарить тебя за это. Я так переживал за него, он мне больше чем брат, понимаешь? А когда твой самый родной человек страдает – это непередаваемо больно, как и тот факт, что ты не в силах помочь ему. – Я ничего не сделала. И я боюсь, что это закончится так же быстро, как и началось. Я слышала от Лесли, что он был сам не свой, теперь от тебя. В чём была причина? – В том, что он потерял смысл жизни. А когда ты теряешь его, то всё становится однотипным, и ты ищешь то, что вернёт тебя в состояние внутренней гармонии. И он искал это не там. – В сессиях, – уточняю я. – Да, но есть предел всему, даже жестокости, а у него его не было, – Райли замолкает, задумчиво смотря за мою спину, а я обдумываю его слова. – Он не жесток, – произношу я и мужчина переводит на меня взгляд. – Он просто так пытался пережить своё прошлое, принять его, найти объяснение к своей вине, которую он ощущает до сих пор. – Не хочу расстраивать тебя, Мишель. Но он жесток, жесток ко всем, а в большей степени к себе. Но эта его особенность притупилась, потому что… благодаря тебе. Я только прошу тебя, не оставляй его в любой ситуации, с которой ты столкнёшься. Если он говорит уходить, то не делай этого, не дай ему утонуть в своей злости на самого себя. Ты – напоминание всего хорошего, что у него может быть. Ты – надежда на его любовь. И то, что он привёл тебя сюда, говорит о многом. Я не могу говорить за него это, но я верю в то, что он чувствует к тебе больше, чем интерес и желание. Мир будет меняться, пытаясь менять и вас. Но если ты будешь продолжать дарить ему то, что сказала мне, то вскоре ты получишь ответ. И я… – Райли, – на плечо мужчины, обрывая его, ложится ладонь Ника, и мы останавливаемся, смотря на него. – Николас, передаю тебе твою девушку. Мне пришлось спасти её от твоей сестрицы, – хмыкает Райли, отпуская меня и кивая, разворачиваясь на каблуках, быстрым шагом уходит, теряясь в толпе гостей. – Что она тебе сказала? – Ник прищуриваясь, берёт меня за руку, начиная танцевать. – Ничего нового, не обращай внимания. Ты обещал мне танцевать, и я жду, – говорю, улыбаясь ему. – Мишель. – Нет, Ник, прошу тебя. Она не оскорбила меня, ничего, Райли просто преувеличивает. Мы обсуждали зал и гостей, не более того. Пожалуйста, Ник, потанцуй со мной, сейчас останься со мной, не дай мне потеряться среди этих людей и потерять тебя. Мне одиноко, – быстро шепчу я. – Прости, моя мама хотела показать меня каждой своей подруге, затем сама терроризировала меня вопросами. И я… ты права, я обещал, и пришло время исполнять обещания, – он кладёт одну руку на мою талию, а другую на спину, а я обнимаю его за плечи. И мы танцуем, танцуем первый раз за всё время среди знакомых, его знакомых, и мне хорошо. Я отбрасываю от себя разговор с Люси, с Райли. Они лишние в моей голове, только он и я, как и планировалось. – Спасибо, что взял меня с собой, – тихо произношу я, поднимая голову с его плеча. Ник странно смотрит на меня, останавливаясь, а затем хватает за руку и с такой скоростью выводит из зала, что я едва успеваю перебирать ногами, чуть не падая, подхватывая платье. Он, как будто что-то ищет, крутя головой, и выходит на улицу, кивая прогуливающимся знакомым, продолжая идти. – Ник… – Ещё немного, – бросает он, ускоряя шаги, а я уже бегу рядом с ним. Он останавливается, и я врезаюсь в него, быстро дыша. Он, смеясь, берёт моё лицо в свои ладони. – Спасибо? Это ты мне говоришь спасибо за этот балаган? Нет, крошка, нет, это тебе я должен быть благодарен. Тебе, только тебе. И я не могу… пока не могу сделать это там, чтобы все видели. Но когда-нибудь обещаю, что и это мы покажем им, – с этими словами, разрываемыми его прерывистым дыханием, он прижимается ко мне губами. Я охаю от неожиданности, от такой невероятной силы, и обхватывая его за шею, целуя его в ответ. Я снова тону в его губах, отрываюсь от земли и теряю связь с реальностью. Его поцелуи становятся острее, жёстче, он с напором ласкает мой язык, губы, прикусывая их, посасывая, и я издаю стон от страсти, пробежавшей по телу. – Не верю в это. Не верю и хочу помнить. Тебя хочу помнить, – шепчет он между поцелуями, покрывая ими моё лицо, опускаясь к шее. – Хочу оставить на этом теле миллион поцелуев, миллион отпечатков, возобновлять их снова и снова. Боже, Мишель. Я начинаю смеяться под градом его слов, его губ, и отклоняю голову назад, открывая глаза. И Ник улыбается, он сейчас настоящий, а не напряжённый и ожидающий нового эксцесса. Он мой. – Ник, я так хочу кое-что тебе сказать. Только прошу тебя… – Я тоже, Мишель. Я тоже хотел бы тебе кое-что сказать, но я боюсь, что ты не примешь этого. Испугаешься меня, и я потеряю тебя, – перебивает он меня, повторяя мои мысли, которые постоянно сидят в голове. – Не испугаюсь, Ник. Обещаю, что не потеряешь. Что ты хочешь мне сказать? – С напряжением спрашивая, я смотрю на его лицо. Его глаза, блестящие минуту назад от страсти и желания, потеряли это чувство, теперь же они наполнены страхом. – Ник… – Всё зашло очень далеко, Мишель. Намного дальше, чем предполагал, но я доверяю тебе. Я… раньше так этого боялся, а сейчас… всё изменилось. Я верю в тебя, верю так сильно, что боюсь. Я говорил тебе, что я… – он замолкает, обдумывая свои слова, он сильно нервничает, сжимая мою талию руками, и я хочу облегчить это состояние. – Не бойся, я с тобой, – нежно произношу, и целую его губы с особой чувственностью, затем ещё один поцелуй в уголок губ. – Пойдём медленно по словам. Новый поцелуй, и он вздыхает, обнимая меня, и я вдыхаю аромат его одеколона на шее, целуя и её. – Крошка, моя маленькая крошка, куда же ты попала со мной, – в его таком тихом и едва различимом голосе я слышу невероятную боль, но сглатываю неприятное покалывание в горле, поднимая голову и улыбаясь, делая вид, что ничего не заметила и не услышала. – Сегодня прекрасный вечер. Но если ты не против, может быть, мы его продолжим дома? Мне так хочется побыть с тобой, поваляться на диване, поговорить о глупостях, целовать тебя, и просто забыть о том, что существует вот этот мир. Если твоя мама не обидится, мы можем уйти пораньше? – Спрашиваю я. – Да, мы поедем прямо сейчас. Потому что и я устал быть здесь, это всё не для меня. Мне хорошо в своём логове, хорошо видеть там тебя. И я должен извиниться за свою сестру. Я знаю, что ты мне соврала. Люси… я сегодня говорил с ней, пригрозил, но она… тут всё несколько сложнее. И об этом мы тоже должны поговорить, но я хочу уберечь тебя от неё. Она может быть очень груба, она просто заботится обо мне и том, чтобы никто не поступил со мной так, как Зарина. Она изначально отвергает всех девушек, рядом со мной. Хотя ты первая. Но… Мишель, – он берёт мои руки, сжимая в своих, – ты живёшь со мной, а не с моей семьёй. И всё, что они говорят, не относится ни к тебе, ни ко мне. Я давно перестал слушать их, понимать, и ты поступай так же. Не знаю, что я сейчас несу, но я думаю, что она обидела тебя. А я не могу ругаться с ней в данный момент, но и ты… я должен защищать тебя даже от слов. Поэтому нам лучше отправиться туда, где мы будем одни. – Ник, ничего страшного, я всё это понимаю. И она не обидела меня, я не думала даже о ней. И это твоя семья, а семью не выбирают. У меня не лучше, даже хуже. Поэтому хочу домой, хочу поехать с тобой, ведь ты мой доминант, а я твой сабмиссив. И я готова следовать туда, куда идёшь ты, – с каждым произнесённым словом внутри становится легче. Я улыбаюсь ему и замечаю, как расслабляются его плечи, как он слабо улыбается.