– Нет, ты не мой сабмиссив, ты моё сегодня и завтра. Ты просто моя, – он наклоняется ко мне, целуя, обнимая меня за талию и приподнимая над землёй, что я хватаюсь за его шею, смеясь в его губы. – Поехали, потому что хочу теперь поблагодарить тебя за этот вечер. И благодарить до утра, – он опускает меня на землю, снова хватая за руку, и я уже не могу сдержать смеха, когда мы пролетаем мимо удивлённой публики нашим поведением. – Николас, – мелькает сбоку аквамариновое платье Эмбер, и Ник останавливается, а я вместе с ним. Мы быстро дышим, переглядываясь друг с другом. – С днём рождения, мама. Пока, мама, – быстро говорит он, целуя её в щёку. – До свидания, – мой голос уже тонет в очередном беге до машины, где не менее удивлённый Майкл распахивает нам дверь, и мы прячемся в салоне. Я смеюсь, смотря на Ника, и он разводит руками. – Давай, Майкл, поехали. Если довезёшь нас до дома за двадцать минут, то получишь неделю выходных и отдых в любом месте, где захочешь, – Ник хлопает по плечу шофёра, и тот с визгом стартует, оставляя после себя клубы дыма и пыли. – Ты больной, – смеюсь я, откидываясь на сиденье. – Не отрицаю, крошка, не отрицаю, – Ник стягивает с шеи бабочку, бросая её вперёд, затем пиджак, и я приподнимаю брови, наблюдая за этим. – Чтобы меньше было работы дома, – поясняет он, расстёгивая рубашку на две пуговицы. И Майклу удаётся довезти нас в назначенное Ником время до ворот, где он помогает мне спуститься и быстрым шагом идёт к зданию, а я уже с радостью подстраиваюсь под него. – Я смотрю, тебе не терпится начать меня благодарить, – хрюкаю от смеха я. – Очень, не могу больше ждать, – он отвечает, поворачиваясь ко мне, и я вижу невероятный блеск возбуждения в его глазах. Ник нажимает на кнопку лифта, и мы входим в него. Я прислоняюсь к стенке, наблюдая, как он прикладывает карточку, и двери закрываются. – И я готов начать, – говорит он, поворачиваясь ко мне. Я не успеваю среагировать, как он прижимает меня к стенке лифта, впиваясь в мои губы, лаская их языком, проводя руками по талии, опускаясь к ягодицам. Я с невероятной мощью возбуждаюсь, зарываясь в его волосы пальцами. – Трахну тебя на столе, – шепчет он, расстёгивая на мне накидку и обнажая шею. – Сзади, – добавляю я, откидывая голову, и он проводит языком по быстро бьющейся вене. – Жёстко, схватив за волосы, – его губы покрывают мою кожу, а я пытаюсь расстегнуть его рубашку. – Немного сжав шею, – его губы возвращаются к моим, и я киваю, издавая стон, когда его рука начала поднимать платье и гладить внутреннюю сторону бёдер. – И целовать, я получу свой десерт, – его пальцы проходятся по клитору, и он запульсировал под его действиями. – О, быстрее, – прошу я, и дверцы лифта раскрываются. Ник возвращается к моим губам, и я отвечаю на его поцелуй, с каждой секундой разгораясь сильнее. Моя накидка летит в сторону, я не могу расстегнуть его пуговицы, и хочу разорвать их, пока он, прижав меня к стене, возле лифта, кусает мои губы до крови, заставляя меня дрожать и всхлипывать. – А я думала, показалось ли мне это. Оказывается, нет. Но я бы предпочла не смотреть на очередную порносцену с моим братом, – за спиной Ника раздаётся наполненный отвращением голос, и я замираю, как и Ник. Мои глаза распахиваются, а весь романтический настрой моментально исчезает. Ник резко поворачивается, и я выглядываю из-за его спины. Вижу Люси в вечернем золотистом платье, облокотившуюся о стену. – Какого чёрта ты здесь забыла? – Зло спрашивает Ник, делая шаг к ней, но я успеваю схватить его за руку, чтобы не дай бог, не случилось чего хуже. – В гости приехала, пришлось ехать быстро, чтобы застать вас до всего этого безобразия. Знаешь, мне это надоело. Как долго ты будешь жить в этой иллюзии, Николас? Поцелуи? Серьёзно? Я, когда увидела это, хотела долбануть тебя чем-то тяжёлым! Ты совсем рехнулся? – Она уже повышает голос, даже не скрывая ненависти ко мне. – Пошла вон отсюда, Люси. Не зли меня ещё больше, чем ты уже сделала. Не твоё дело, кого я целую и целую ли вообще. Ты перешла все границы, – дрожащая в его голосе ярость заставляет меня сжать его локоть крепче. – Неужели, ты, Мишель, волшебница? – Ядовито интересуется она, пропуская слова Ника мимо ушей. – Люси, тебе лучше уйти, – твёрдо говорю я, чувствуя, что ещё немного и Ник сорвётся на свою сестру. Но как бы она мне не нравилась, этого допустить не могу. – Конечно, я уйду, но сначала я хочу, чтобы этот весь фарс закончился. Что будет с ней, когда она узнает, кто ты, а, Николас? Останется ли она с тобой или с твоими деньгами? Хотя, сможет заработать немало на продолжении истории про «Красавицу и Чудовище». Боишься, Николас, открыть все карты, открыть душу, когда позволил ей единственное, что тебя отличало от обычного мужлана, причиняющего боль? – Заткнись и проваливай отсюда! – Ник делает движение вперёд, но я упираюсь ногами в пол, хватая его второй рукой. – Люси, уходи, это ты прекрати спектакль. Что ты хочешь? Хочешь испортить вечер? Так ты его не испортишь, потому что как только ты свалишь отсюда, так мы забудем о тебе. Уходи, ты никому хуже не сделаешь, кроме себя, – быстро говорю я, умоляя глазами Ника, не поддаваться. Но он не поворачивается в мою сторону, они с сестрой смотрят друг на друга. – Ты не можешь так со мной поступить. После того, что я для тебя сделал. Как поддерживал всё время, что дал тебе и твоей семье. Не смей, Люси, не смей этого делать. Не с ней, ты не знаешь ничего о ней. Не надо, – тихо и настолько ранимо произносит Ник, что я совсем сбиваюсь с понимания, что происходит. – Братик, я ведь хочу показать тебе, что она недостойна тебя. Чтобы быть рядом, чтобы ты дарил девушке то, что ты делаешь для неё, она должна знать всё о тебе. Буквально всё. Ты обезопасил себя полностью, она подписала бумагу, и ничего тебе не грозит. Но ты сам не знаешь её. А ты целуешь её, целуешь и оберегаешь. Она этого не заслуживает. Она не заслуживает твоего доверия и поцелуев! Ради неё? Ты всё разрушил ради неё?! И я покажу тебе сейчас это, насколько ты ошибался. Прости меня, но это единственный способ привести тебя в чувство. – Люси… – Мишель, ты обладаешь такой магией, что смогла снять проклятье с Чудовища и вернуть для него радость поцелуев. Но вот Чудовище никуда не испарится, потому что это живёт в нём. А хватит ли твоего волшебства, чтобы снять с него убийство? – Её быстро произнесённые слова зависают в воздухе, и я перевожу взгляд на Ника, резко побледневшего. – Что? Что за чушь? – Переспрашиваю я. – Пошла вон отсюда! – Ник кричит так громко, что я вздрагиваю, как и Люси. Он вырывает свою руку из моих. – Закрой рот! Я придушу тебя! – Ник наступает на неё. – Он убил нашего отца! Вот и закончилась твоя сказка, Мишель! – Выкрикивает Люси, отскакивая от Ника и останавливаясь рядом со мной, и всё вокруг меня останавливается. Я ловлю воздух ртом, но его так отчаянно не хватает. Третий шаг – Пошла вон! Пошла на хрен отсюда! – Орёт Ник, наступая на Люси, но врезается в меня, что я качаюсь, до сих пор переваривая её слова, но они не укладываются в голове. Просто не принимаю их, и не могу дышать. Господи, как душно. – Крошка, – Ник подхватывает меня за талию, не давая упасть. – Ты должен был сам ей об этом сказать, – говорит Люси. – Уходи, уходи отсюда и забудь навсегда, что у тебя был брат. Убирайся из моей квартиры, убирайся. Ты не имела права, ты предала меня, пошла отсюда, – отвечает Ник, и я слышу в его голосе явно сквозившую боль, и жмурюсь, тряся головой. – Ты ещё пожалеешь… – Уже жалею. Благодари Мишель за то, что я полноценно не стану убийцей и не придушу тебя сейчас. Потому что она для меня важнее, чем ты. Ещё минута, и я вызываю охрану, – Ник, крепче прижимая меня к себе, ведёт меня в гостиную. А в моей голове только бьётся одно слово: «убил». Он помогает сесть меня на диван, и я просто смотрю в одну точку, отходя от шока. Мне в руки вкладывается бокал и Ник подносит его к моим губам, заставляя выпить воду. Она течёт по подбородку и скатывается на грудь. Я смотрю на него, с печальными глазами, ожидающего моих слов, но их нет. Ничего нет. – Что она… это правда? – Слышу свой охрипший голос, и Ник отодвигается от меня, медленно кивая, одними губами говоря: «Да». – Хоть раз за всё наше знакомство расскажи мне всё честно. Потому что я сейчас… я не знаю… я не могу… я… – Хорошо, – перебивает он мою начинающуюся панику. – Я расскажу. – Об этом знают только мать, Люси и Арнольд, потому что он первым увидел мать, был её психологом и помогал выйти из прошлого. Наш отец… он был ублюдком, любящим над нами издеваться. И однажды… мне было десять, мама сказала мне, что она нашла вариант избавиться от него. Где-то прочла, что есть центр недалеко от нас, там помогут, заберут нас, избавят от такой жизни, а его накажут. И ей нужно было время, чтобы туда добраться. Я готов был на всё, чтобы больше не видеть этих ночных представлений, чтобы больше не бояться за неё и сестру. Она сказала мне… это был четверг. Я его помню, до сих пор помню. В среду он сильно избил её, а меня запер, чтобы я не мог помочь. И утром… она уходила на работу, в школу. Она долго… я смотрел, как она замазывает синяк на скуле, как улыбается мне, обещая, что теперь всё будет хорошо. Мы ушли в школу вместе с ней, а потом… потом я забрал сестру, и мы гуляли, долго гуляли. Я боялся возвращаться домой, боялся, что он уже узнал обо всём. Но нам пришлось. И он знал, но не успел задержать мать, успевшую сесть на поезд, – Ник берёт секундную паузу, чтобы перевести дыхание. – Он решил отомстить нам за это. Я помню эти глаза, наполненные кровью и желанием получить от меня то, чего не мог сделать с матерью. Без слов он начал бить меня, я успел только крикнуть сестре, чтобы она спряталась. Всё, что я запомнил, это кровь во рту, это боль по всему телу и отключился. Мне было холодно, очень холодно, и я открыл глаза, а мой слух разрезали крики сестры о помощи. Я не помню… я был… мне не было в жизни так страшно. И я встал, пока тело отказывало мне. Когда я добрался до спальни сестры, я видел… он пытался её изнасиловать. Ей было шесть… всего шесть… и его член, готовый разорвать маленькое тело, стоял перед моими глазами. Я схватил ножницы со стола и набросился на него, ударяя его. Не знаю… везде была кровь, я попал в горло, бил по его телу, куда получалось достать. Он отбивался, но из-за неожиданности у него не было шанса ударить меня. А я бил и бил, снова бил, а потом ещё и ещё, пока он не упал на сестру. И я продолжал втыкать в него ножницы, пока не услышал писк сестры под ним. Я очнулся от этого и достал её из-под него, хрипящего и обливающего всё кровью. Я знал одно – надо бежать, но куда я не знал и повёл сестру за собой, мы спрятались в чулане. Мы сидели там долго, трое суток, по словам матери, пока ждали её. Я забаррикадировал дверь и отключился снова, был как в тумане, только сестра гладила меня по волосам и плакала. А потом… я увидел Арнольда, что-то объясняющего мне, плачущую мать, но я больше ничего не чувствовал. Я убил отца, убил его и мои руки были в крови. С этого момента я перестал говорить, зная, что никому не помогу этим, а только расскажу правду. Они говорили, что, когда приехали, увидели нас, избитых и мёртвого отца. Они сочинили сказку, где его убили неизвестные. И им поверили, когда увидели в каком состоянии нас привезли. Наши побои стали для всех важнее, чем правда, которую я спрятал в себе. Полиция закрыла это дело, нам предложили квартиру. Арнольд забрал нас к себе. Но каждую ночь я просыпался, желая снова и снова схватить что-то острое и ранить. С годами желание не пропало, оно стало острее, я тогда ощутил невероятный адреналин, хотя у меня были сломаны рёбра, сильное сотрясение, перелом руки. Но я ничего не чувствовал, только силу, которая была в моих руках. И я стал рабом этих желаний. Он замолкает, а по моим щекам катятся слёзы, и я даже не стираю их, до сих пор слыша в голове его слова. – О, господи, – закрываю рот рукой, сотрясаясь в рыданиях. Мне так больно, так сильно, так невероятно больно где-то в сердце, что я пытаюсь дышать, сползая на пол и сжимая руками голову. – Мишель, – полный сожаления голос Ника раздаётся где-то далеко, но я плачу. Ведь это было так ужасно, так отвратительно и так честно. Мне кажется, что я с каждой секундой схожу с ума, а рыдания захлёстывают меня, я не могу сдержать стонов. – Ну, тише, – ласковые руки поднимают меня с пола. Ник возвращает меня на диван, сжимая в своих руках успокаивая. – Прости… как я мог сказать тебе это… как я мог. Я убийца, Мишель, я грязный… говорил тебе об этом. Я не изменюсь… никогда это не уйдёт из моей жизни. Никогда, – шепчет он, целуя мои волосы, и я ощущаю, насколько мне сейчас болезненно каждое прикосновение, каждый поцелуй. – Не трогай… прошу… не трогай меня, – я отталкиваю его, отодвигаясь на другой конец дивана. – Мишель… – Не сейчас… пожалуйста… не сейчас, – сквозь плач говорю я, подскакивая с места и бегу в спальню, чтобы сорвать с себя платье и быстро переодеться. Я не знаю, что сейчас думать, но я в шоке. Я в полном смятении в душе, но дышать всё же могу, задыхаюсь от этой правды. Она стала для меня ужасной, и я не могу мыслить разумно, только подхватить сумку и выбежать обратно. – Мишель, нет! – Ник перехватывает мою руку, готовую нажать на кнопку лифта. – Прошу, отпусти меня… отпусти… я помню… подписала… но сейчас отпусти, – молю я не поворачиваясь. – Пожалуйста, крошка, пожалуйста, не делай этого… не уходи, не оставляй меня, – его шёпот тонет в неразберихе, творящейся в моей голове. И я нажимаю на кнопку лифта.