– Да, конечно. Цена этого экспоната – три с половиной тысячи долларов. Хотите приобрести? – Спрашивает она, и я качаю головой, понимая, что у меня не хватит денег. – Тогда я бы попросила вас не дотрагиваться до экспонатов, на них останутся пятна, – уже недовольно произносит она. – Простите, – мямлю я, отходя от собаки. Моё место тут же занимает пара, о чём-то спрашивающая эту женщину, и она отвлекается от меня. Я продолжаю бродить по залу, и больше ничего не привлекает моё внимание. Зал в мгновение оживает, я озираюсь вокруг, смотря, как много уже людей. А мне хочется побыть в тишине, а не в этом галдеже. Я иду к выходу, вливаясь в толпу, и вместе с ней оказываюсь на улице, как в потоке, несущем меня с собой до светофора, а оттуда на другую сторону. Я отрываюсь от них, сворачивая на улочку, и просто иду. Мы так одиноки в этом мире, что становится страшно за свою жизнь. Что имеет больше ценности любовь или же сама жизнь? Можно ли шагнуть в туман и двигаться в нём, не зная, что тебя ожидает через секунду? Могу ли я это сделать? Жалость, такая острая внутри, накрывает меня, словно цунами, и я тону в ней. Мне искренне жаль Ника, настолько жаль, что я не могу выразить это словами. Мне жаль только его, потому что муки совести присущи только ему. Ведь его мама светится от счастья, сестра, видимо, совсем забыла, что такое быть одинокой, чувствовать холод внутри и страх за будущее, за себя. Они забыли, что такое прошлое, оставив в нём его одного. А я? Что сделала я? Да, для меня до сих пор ужасно думать о том, что он убил его. Но в то же время я и могу найти слова оправдания. Но и слова, которые должны быть сказаны ему, я тоже не могу найти. А я должна, должна, и всё. Ну почему же любовь описывают и возвышают как нечто прекрасное и светлое? Розовое и воздушное? Ведь она так тяжела. Любовь – боль сердец и страх чувств. Я останавливаюсь и сажусь на лавочку, больше не терзая свои уставшие ноги. Как много людей и у каждого своя жизнь, свои проблемы и своя история. Только вот кто-то преодолевает всё, а кто-то боится. И неужели я трусиха? Неужели я боюсь Ника? Не знаю. Но я ведь видела его там, в клубе, когда он бил Лесли. Он контролировал себя. Контролировал жажду мщения? Но кому он мстит и выплёскивает из себя гнев? Самому себе? Нет, не я одна должна принять решение, а мы оба. И я должна встать, что и делаю и поймать такси, чтобы доехать до его дома. Войти туда и я надеюсь, что слова придут сами, когда увижу его. Внутри меня немного потряхивает, когда я вхожу в лифт и прикладываю карточку. Я убежала, как трусиха. Я тоже предала его, как и все. Только вот я…я действительно люблю его и переживаю о нём, проживая каждую секунду его боли в своей душе. А если он не захочет видеть меня? Если скажет уходить, выгонит? Всегда приходится жертвовать всем, чтобы достичь вершины. И сейчас я поднимаюсь к ней. Лифт пикает, оповещая о моём появлении, и я вхожу в безмолвную квартиру. – Ник, – тихо зову я его, а в ответ тишина. Я прохожу в спальню, где валяется вчерашний наряд Ника и, опускаясь к нему, беру в руки рубашку. Подношу её к носу и вдыхаю аромат, ставший афродизиаком, ставший для меня воздухом, и сжимаю ткань руками от прощения, которое пришло с этим глотком воздуха. Сложив аккуратно на постель брюки и рубашку, я иду к кабинету, открывая дверь и проверяя, там ли он. Но никого. Молчание в квартире становится таким тяжёлым, что я обегаю каждую комнату, как и балкон, но не нахожу его. Покопавшись в сумке, я нахожу телефон и только хочу набрать ему, как останавливаюсь. А если ещё рано? Если он сам не готов меня видеть? То я дам ему время, оставшись тут. Я сажусь на диван и жду, смотря на стрелки часов, которые тянутся так долго, кажущиеся вечностью. За окном начинает темнеть, как и в пространстве вокруг меня. А я жду, жду его дома. А, может быть, поехать в клуб? Но я не знаю адрес, только зрительно помню, где он. А вдруг ошибусь, а он не там и снова потеряю время. Мы и так упустили слишком много его. И я больше не буду убегать, только сидеть и ждать там, куда он впустил меня, чтобы начать нашу историю. Мне становится не по себе в темноте, окутывающей своим неприятным сгустком меня, и я обнимаю себя руками, поднимая ноги, и сжимаюсь в маленький клубочек. Мне кажется, что даже задремала, потому что сквозь какую-то дымку я слышу громкие голоса мужчин, и распахиваю глаза. – Я за что тебе плачу? – Кричит Ник, а я вздрагиваю от звука его голоса, но улыбаюсь, слыша его даже таким злым. – Простите, мистер Холд, мы не заметили. Мы сами не поняли, как это произошло, – отвечает другой и совершенно не знакомый голос. – Не поняли? Не заметили? Я блять твоей зарплаты не замечу сейчас! Быстро за мной, – командует он, и я отмираю, вставая с дивана. Звуки шагов удаляются, а я выхожу к лифту, где вдыхаю тонкий аромат его одеколона. По нему иду за ними, чтобы понять, что снова произошло. Приглушённый свет доносится из кабинета, как и разговор о том, что они кого-то потеряли и должны найти, проследить по компьютеру. Я подхожу к двери и заглядываю туда, видя его. Я улыбаюсь, потому что готова рухнуть от сильнейшего толчка в груди, только лишь смотря на него такого встревоженного чем-то. – Попробуй ещё раз позвонить, а я прослежу звонок, – говорит Ник, и проходит по мне глазами, не замечая меня, поворачиваясь к мужчине. Но он замирает и медленно возвращает свой взгляд на меня, а я стою, как глупая дура, стою, а мои глаза слезятся. – Мистер Холд, никто не отвечает, – произносит мужчина. Но мы смотрим друг другу в глаза. И у меня ощущение, что я не видела его годами. Он стал другим в моих глазах. Нормальным. Все объяснения, вся его жизнь, поступки, недосказанность встали на свои места. Вся его жизнь сложилась в последовательную цепочку. – Ты свободен, – говорит Ник, смотря на удивлённого мужчину, и показывает головой на меня. Он поднимает голову, и на его лице несколько грубоватом я вижу полное облегчение, он улыбается мне. – Жду ваших распоряжений, мистер Холд, – отвечает он и проходит мимо меня, оставляя нас одних. – Что-то случилось? – Спрашиваю я, делая шаг в кабинет, и замираю. – Случилось? – Переспрашивает он. – Да, вы кого-то искали, кричали. Я заснула, видимо, на диване, пока ждала тебя, – тихо говорю я, и он встаёт с кресла, обходя стол, и подходя ко мне, но останавливается в шаге от меня. – Ждала меня, – повторяет он, и я киваю. – Прости меня, пожалуйста, прости меня, – шепчу я, потому что голос просто отказал мне в звуках. – За что? За то, что я убийца? Или за то, что ты подтвердила слова моей сестры? Или же за то, что поступила правильно и ушла? За что я должен простить тебя, Мишель? – Правильно? Ты хочешь, чтобы я ушла? – Спрашиваю я, хлюпая носом и вытирая его рукавом куртки. – Подожди, не отвечай, дай мне возможность сказать, – быстро шепчу я. – Я не знаю, что думала в тот момент. Я была в шоке, сильнейшем шоке, который, по-моему, до сих пор держит моё тело. Я убежала, как всегда, это делаю. Я всегда убегаю от своих страхов. Но я не виню тебя в том, что ты сделал. Да, возможно, это плохо, ты поступил плохо или же хорошо. Я не знаю, потому что это не я была там. И я бы, наверное, с ума сошла оттого, что тебе пришлось пережить и увидеть в своей жизни. Но, Ник, я всё же, сошла с ума, потому что ты стал всем для меня, и я не могу отказаться от этого. Ты самый правильный человек в моей жизни. Только вот ты сам не хочешь простить себя за это, поэтому так легко было Люси надавить на нашу слабость. Слабость страха предательства. Но я…я не знаю, почему убежала от тебя, ведь я знаю тебя другого. И каждую минуту сегодня я думала о тебе. Ты в моей голове, ты внутри меня. И каждое слово из прошлого я ощущаю на себе. Это не объяснить, но я чувствую это так сильно, что сердце болит. За тебя болит и хочется облегчить твоё прошлое, но это не в моих силах, а только в твоих. И я прошу прощения за то, что не могу без тебя дышать. Я прошу прощения, что так сильно хочу быть рядом, что меня не волнует ничто в твоём прошлом. Я принимаю его и не считаю тебя убийцей. Тот мальчик вырос в прекрасного и сильного мужчину, которого я встретила случайно. И хочу теперь эту встречу сделать необходимостью. Но если ты не готов к этому, то и это я приму. Приму яд из твоих рук, если захочешь, чтобы ты верил в меня. Замолкаю, опуская голову, и вижу, как мои слёзы капают на пол. А внутри меня становится легко, как будто я проснулась. Неожиданно рука Ника дотрагивается до моих волос, и я чувствую, как она, дрожа, проходится по ним. Его пальцы прикасаются к моей щеке и я, поднимая голову, смотрю в его глаза. Он следит за своими движениями, как заворожённый, а его пальцы подхватывают мои слёзы, размазывая по лицу, губам, и он замирает от них. – Никто не понимал меня, я видел на лице матери и Арнольда осуждение. Даже Люси говорила мне, что я должен был поступить иначе, ударить его по голове чем-то тяжёлым или же придумать что-то другое, но не убивать. А я не жалею, что это сделал. Жалею, что никто не понял, что я избавил их от тирана, родив нового в себе. И вчера я прожил самый прекрасный день в своей жизни, но его омрачила сестра, желающая рассказать тебе всё. Я знал, что ты не готова. Знал, что это убьёт всю красоту во мне, которую ты нашла. И я снова увидел себя чудовищем, которое пряталось внутри, когда ты ушла. Ты ушла, и всё стало тёмным вокруг, но я тоже не могу жить больше без света. У меня тёмное прошлое, но я отпускаю его вместе со всей злостью на отца, ради тебя. Ты вернулась, а я не надеялся. Искал тебя по городу, потому что мои люди потеряли тебя. И только тебя я готов искать. А ты была здесь, ждала меня, а я ждал тебя всю жизнь. Прости меня за то, что я принёс тебе столько печали и ужаса, что я забрал твой свет и теперь готов разделить его с тобой, крошка. Я улыбаюсь ему сквозь слёзы и делаю последний шаг, чтобы обнять его и ощутить, как сильны бывают двое, желающие одно и то же. – Боже, Мишель, я так боялся, что не вернёшься, – шепчет Ник, гладя меня по спине и прижимая к себе крепче. – Я же обещала, что вернусь. И я пришла, и постараюсь больше не уходить, только не прогоняй меня, – тону в своих слезах, слезах облегчения и поднимаю голову с плеча Ника. – Я не заслужил этого, не заслужил тебя, – печально произносит он, но я мотаю головой. – Ты заслуживаешь большего, чем я. Но у тебя есть я, и придётся довольствоваться этим. Он смеётся от моих слов, и я улыбаюсь ему, не могу поверить, что всё решено. – Мне хватит с лихвой. А сейчас я так скучал по тебе и так устал за эту бессонную ночь, за день, что хочу продолжить с того момента, на котором мы остановились. Ты на моём диване, а я с удовольствием приготовлю нам ужин и покормлю тебя, как самое ценное, что у меня есть теперь. Я хочу почувствовать, что значит дом, в котором есть ты. – Не имею возражений, – шепчу я, полностью счастливая и любящая его в любом обличье. Он обнимает меня, зарываясь лицом в мои волосы, и я отвечаю той же силой, которую он подарил мне. И с этой минуты всё будет хорошо, правда? Второй шаг Просыпаюсь, открывая глаза, и улыбаюсь, смотря на спящего мужчину рядом. Мне хочется подарить ему так много, но у меня есть всего лишь моё сердце. Но я хочу больше, ещё больше, чем могу. Неожиданно меня посещает мысль, которая застревает в голове. Тихо спускаюсь с постели, боясь потревожить его, и смотрю на часы, стоящие на его тумбочке. Начало восьмого. Значит, я успею сделать это до начала занятий и порадовать его. А если рад он, то моя улыбка будет ещё шире. Быстро переодевшись, я прохожу мимо постели, где так безмятежно отдыхает Ник, и мне хочется прыгнуть обратно и зацеловать его, чтобы он смеялся. Но это потом. Я сделаю так много с ним, только позже. Теперь у нас есть время предаваться друг другу. Войдя в гостиную, я достаю из сумки тетрадь и оставляю ему записку: «Я скоро вернусь, у меня есть для тебя сюрприз. Твоя Мишель». Вернувшись в спальню, кладу записку на свою подушку и выхожу. Внутри меня всё переполняет от невероятного воздушного состояния. Я спускаюсь в гараж и сажусь в свою машину. Да, у меня не хватит сейчас денег, но у меня много украшений, которые я терпеть не могу. И их можно продать. Утро понедельника опустилось на Торонто, и я улыбаюсь этому новому дню, началу новой недели, где нет больше тайн. Есть только мы в этом огромном городе, такие же, как и остальные. Паркуюсь возле своего дома, чуть ли не бегом достигая до лифта, и захожу в него. Дома всё тихо, и я быстро прошмыгиваю в свою спальню, и, открывая сундучок, роюсь в поиске украшений. Выбрав отвратительные серьги с топазами, кулон с этим же камнем и ещё одни гвоздики с бриллиантами, я всё прячу в сумку и выбегаю из квартиры. Теперь осталось найти место, где можно сейчас продать это. Я вбиваю в поиск на телефоне запрос и нахожу как раз недалеко от себя. Никогда этого не делала и даже не представляла, что это может быть настолько неприятно, когда тебя осматривают, оценивая, сколько дать за украшения и, выясняя, не украла ли я их. В итоге я вышла оттуда через час, уже опаздывая на занятия. Но разве это важно, когда ты стремишься выиграть у этой гребаной жизни улыбку любимого? Ни капли. И я с нужной суммой, даже немного больше, гоню к музею, где вчера была выставка. – Простите, мисс, но мы ещё закрыты. Выставка открывается в десять, – говорит мне охранник, перекрывая путь. – Пожалуйста, вы можете позвонить им и сказать, что я покупатель. Я вчера договаривалась о том, что приобрету экспонат у них. И они, скорее всего, забыли обо мне, – нагло вру я, и мужчина кивает мне, набирая внутренний номер, объясняя ситуацию. Через двадцать минут ко мне спускается вчерашняя женщина, и я улыбаюсь ей. – Доброе утро, вы помните меня, я спрашивала про стеклянную собаку? Она ещё у вас есть? Я готова её купить, – быстро говорю я ей. – Доброе утро, к сожалению, ставка поднялась на тысячу долларов… – Даю пять тысяч за неё и забираю прямо сейчас, – перебиваю я её, и она уже расцветает во льстивой улыбке, ловя на приманку нового клиента и пропуская меня в зал. Но мне всё равно насколько это правда. Мне она нужна сейчас же. Пока мы оформляем документы, и я кладу ей свои последние деньги, которые есть у меня, довольная ожидаю, когда мне упакуют и погрузят в машину мой подарок для Ника. Я знаю, что он оценит его. Уверена. Он поймёт, что ради его счастья, я готова на всё.