Он, даже не раздеваясь, ожидает от меня следующих слов, и я указываю ему следовать за мной. Идти тяжело, едва передвигаю ноги от страха, сжавшего желудок. Я сажусь на диван, а адвокат открывает портфель и достаёт оттуда какие-то документы. – Итак, в связи с последними событиями, произошедшими этим утром, мой клиент требует от вас выполнения контракта. У нас есть чёткие доказательства нарушения вашего соглашения. Мы распечатали список ваших звонков с мобильного, и там мелькает телефон редакции. Длительность разговора минута и тридцать четыре секунды. Звонок сделан одиннадцатого апреля в десять часов и пятьдесят семь минут вечера. В это время, по данным, с GPRS навигации вы находились здесь. Вот подтверждение моих слов. Он кладёт на стол первый лист, и я хватаюсь в него, пробегая глазами по наборам цифр, и останавливаюсь на обведённом красным телефоне. Дата. Время. Всё, правда. Но как?! – Это не я… не я, понимаете? Я была… не помню, где я была. Я там была… у него, а потом приехала сюда. Я была в ванной… была… – одними губами говорю я, бросая умоляющий взгляд на мужчину. Но его лицо не выражает даже сожаления. Холодное, с примесью раздражения и отвращения. – Факты говорят сами за себя, мисс Пейн. Сумма в пять тысяч долларов была переведена на вашу личную карту и снята ещё вчера днём. Вы тоже можете ознакомиться с этими фактами, – он кладёт следующий лист, и я распахиваю глаза, смотря на передвижение этой суммы, которую я в глаза не видела. – Что ж вы так мало попросили-то? Да ещё и потратили на глупости, а могли бы защитить себя. Но я продолжу. По условиям вашего соглашения с моим клиентом, он вправе на вас подать в суд, где пройдёт закрытое разбирательство дела. Затраты на адвоката, поиск вашего алиби, фабрикация документов, к которой вы прибегнете, я уверен, и последующий проигрыш с уплатой неустойки, какую пожелает мистер Холд и, возможно, условный срок за неверную дачу показания, а, возможно, реальный. Но у вас нет таких денег, верно? И вы не готовы иметь такой исход событий? По последним данным, у вас крупные финансовые проблемы в семье. – Да, – киваю я, сжимая в руках бумагу. – Мистер Холд готов пойти вам на встречу, ввиду вашего тесного сотрудничества. Он предлагает вам альтернативу. – Господи, – я издаю нервный смешок, а затем начинаю смеяться, ясно понимая эту альтернативу. Больно. Жёстко. Обидно. Гадко оттого, что я до сих пор надеюсь на доверие. Всё разбивается снова и снова, моё сердце уже не может контролировать себя, срываясь на бешеный темп. Ладони внезапно потеют, и я отбрасываю от себя бумагу, поднимая взгляд на опешившего моим поведением адвоката. – Наказание. Он хочет сделать меня его рабыней. Да? Он хочет предложить мне яд, чтобы проверить смогу ли я его принять, – с горькой усмешкой произношу я. – Всё верно. Одна ночь его полной и безграничной власти над вами. Никаких стоп-слов. Подчинение безоговорочное, – резко отвечает он. Продолжая хохотать, закрываю глаза, надавливая пальцами на глаза, потому что сейчас мне кажется, что я нахожусь в реальном кошмаре, который стал для меня жизнью. – У вас есть пять часов на раздумья. Сегодня к восьми вечера вы, если согласитесь, подпишите этот документ, – он выкладывает новую стопку бумаг передо мной, а я открываю глаза, продолжая улыбаться. – Там описаны все требования. В случае отказа и при отсутствии денег, вы будете осуждены за убийство Теренса Айверли и нарушение договора. Срок тюремного заключения от четырнадцати лет лишения свободы. – Ублюдок, – качаю я головой. – Всего доброго, мисс Пейн. И я советую вам всё же просмотреть вариант альтернативы, предлагаемой мистером Холдом. Для вас это лучшее решение. Я знаю где выход, не утруждайте себя, – с этими словами он застёгивает свой портфель и спокойно, словно не приговорил меня сейчас, уходит. – О, Господи, – шепчу я, закрывая лицо ладонями, взрываясь от громких слёз. Всё внутри сжимается от этой встречи. Я вымотана на износ, моя энергия полностью высосана. И я ничего больше не представляю из себя. Ничего. Он добился своего. У меня просто нет вариантов. Скатываюсь с дивана на пол, уже срывая голос в плаче, который больше не могу держать внутри. Неделя сильнейшего напряжения. Отец. Банкротство. Тюрьма. Жизнь порой бывает несправедлива, ведь меня подставили. Жестоко подставили, и даже не доказать обратного. – Миша, – голос сестры раздаётся справа, и я поднимаю на неё голову, продолжая глотать слёзы и всхлипывать. – Я думала ты в школе, – надрывно произношу я, вытирая лицо. – Нет. Я… не смогла, – Тейра подходит ко мне и садится на диван. – Кто это был? – Спрашивает она. – Адвокат. – Я слышала всё. Буквально всё. И… Миша, прости меня… прости, пожалуйста, – она всхлипывает, а я удивлённо поднимаю на неё голову. – За что простить? За то, что подслушивала? Вряд ли это… – Нет. Это я…я звонила. Я предала тебя. Это была я! – Выкрикивает она, а моя душа вдребезги разбивается, срываясь с высокой скалы. – Что? – Да. Я не думала, что будут такие последствия. Я… не знала. Он пообещал мне, что тебе не будет плохо… только Николас пострадает! Он обещал! Обещал заплатить двадцать тысяч и пропал! Он дал мне всю информацию! Я так злилась на тебя, что он оказался самым богатым человеком в стране! Он твой! А ты не заслужила! Тебе всегда всё легко достаётся! Всегда за всё прощают! И я любила! А он пропал! Я украла твою карту и прочитала пароль в телефоне! Я сняла эти деньги и потратила на шмотки! Это была я! – Кричит она, вытирая слёзы. А я не могу двинуться. Может ли быть ещё больнее внутри? Я не знаю. Но у меня нет сил даже ударить её, покричать, а только сидеть и переваривать такое подлое родство. – Кто? Кто пообещал тебе? – Сухо спрашиваю я. – Я не знаю его… не знала. Мы встретились с ним в клубе, он водил меня в ресторан, обещал многое. Только за одну услугу – продиктовать его слова. Говорил, что Николас подставил его, лишил всего, он теперь у него есть деньги и он может отомстить. Я знаю только, что его зовут Кэмерон. Он блондин, как говорил, ему тридцать один год. Я была влюблена в него, лучшего мужчины я не встречала. Он был так добр ко мне, давал деньги, обещал, что заберёт. А вы все меня ненавидели, я была лишней для вас. Он любил меня! Говорил, что мы сбежим отсюда, всё будет, как в сказке. Он загипнотизировал меня своими обещаниями… я не знаю, как так получилось. Не знаю. Но сейчас он пропал… как только всё появилось в газете. Просто пропал. Телефон. Нет такого абонента! Я звонила! Звонила всё утро! Ничего! Я… подставила тебя. Я слышала всё, что предложил тебе этот урод! И я могу пойти к Николасу. Я могу рассказать всё… – Он убьёт тебя. Этот человек может убить тебя, Тейра. Мы никогда не вылезем из этого говна, если я не закончу всё. Господи, какая же ты сука. Я должна ненавидеть тебя, но сейчас у меня нет сил, даже чтобы жить. Ты… я не могу поверить в это. За что? Даже если ты пойдёшь к нему, то никаких доказательств у тебя нет. Всё указывает на меня, буквально всё. И это ты использовала меня… разрушила моё сердце, его… как ты могла? – Я с отвращением смотрю на сестру, вставая с пола, беру в руки договор на мою душу. – Это ещё не всё. Утром… перед тем как уйти в школу, и перед тем, как у отца случился приступ, пришёл посыльный и просил ему передать конверт. Я приняла его, сказав, что отца нет дома. Я вскрыла его, и там про тебя… там записка и диск, – быстро говорит она, и только сейчас я замечаю в её руках то, о чём она рассказывает. – Вот. Я не смотрела, но записка… точно там что-то плохое про тебя и него. Я хочу помочь… исправить как-то это. Теперь я поняла, что поступила плохо, Миша. Плохо… а ты ведь… прости меня… прости, – она протягивает мне вещи, и я хватаюсь в них, раскрывая торопливо бумажный конверт размера А4, а оттуда белый лист. «Мистер Пейн, знаете ли вы, какие увлечения практикует ваша дочь? Нет? Я предлагаю вам посмотреть» Слова расплываются перед глазами, и я знаю этот почерк. Это его! Он писал мне так же, те же размашистые и резкие буквы, небрежные закорючки, проникающие сильнейшим предательством любимого человека в мою грудь. Бегу до своей спальни, сжимая в руках конверт. Сев за стол, я раскрываю запылившийся ноутбук, и включаю его, ожидая, пока загрузится. Вкладываю диск в ячейку и щёлкаю на воспроизведение видео. Голова тут же взрывается от воспоминаний… я вижу их на экране. Я такая испуганная и маленькая в алых зеркалах, а он хищник, истерзавший меня полностью. Крутится вокруг меня, заставляет полюбить его сильнее, глубже проникнуться этим миром. Его миром и умереть сейчас, смотря на это всё на экране. Он снимал всё, что там происходило. Снял и бросил это в меня, чтобы растоптать окончательно. Больно. Так сильно. Глубоко. Неотрывно следуют картинки из воспоминаний и перебиваются настоящим. Моё наслаждение. Мои стоны и мольбы. Его слова. Извращённая грубость, казавшаяся прекрасной. Секс. Грязно. Пока я желала любви и радости в его душе, планируя новый день, Ник решил отмстить мне самым подлым и извращённым способом. Передать отцу подтверждение моего падения вместе с ним, убить его этим и пожинать плоды своих действий. Жестоко. Закрываю лицо руками, а в комнате звучат интимные звуки любострастия, творящиеся на экране. Выходит, что все его слова, всё было ложью. Он никогда бы не полюбил меня, никогда бы не принял. А я глупая… такая глупая крошка, взлетевшая к нему, а оказалось, что спустившаяся в ад за ним и оставшаяся там навечно. Душа горит внутри от боли, а сердце стонет вместе со мной, хочется кричать, выплеснуть куда-то то, что творится внутри меня. Никогда в жизни меня так остро не предавали. Никогда в жизни я не любила никого так сильно, как его. Никогда в жизни я бы не смирилась со всем, что приняла вместе с ним. Никогда! А он ответил мне точным попаданием в сердце за то, чего я даже не делала. Я не замечаю, что кричу и плачу одновременно, схожу с ума в этом аду, полыхающем внутри меня. Я отдала ему всё, что имела. А он? Но самое отвратительное, что любовь… грёбаная моя любовь никуда не делась! Она умоляет меня пойти и рассказать ему, что это не я. Но кто поверит? И он даже не хочет этого делать, раз поступил так со мной. Как он мог? Как он мог так изрезать меня изнутри? Всхлипывая, я ложусь на постель, продолжая изливать из себя отчаяние своей судьбы. Это нечестно, всё это гадко и невероятно противно. Но разве у меня есть выбор? Никакого! Я дала ему в руки всё сама, отдала и подарила всё, что может убить меня. И он незамедлительно воспользовался этим, даже не задумываясь обо мне. А я? Я ведь люблю! Мать вашу, как я люблю это чудовище! И ненавижу за то, что он это сделал! Не знаю, как могут в сердце жить эти два чувства, но они и не могут, вытесняя друг друга, заполоняя моё сознание желанием уйти. Забыть. Оставить этого человека в прошлом и никогда больше не видеть, не знать, не любить. Горячи мои ожоги на сердце, такие раны. А я дышать больше не хочу. Всё стало слишком ужасно, и я не заслужила этого. Моя вина была лишь в том, что полюбила его, поверила и оказалась в логове с волками, кусающими только меня. Все против меня, даже семья. И ничего у меня не осталось, кроме собственного достоинства, и то поднятого из руин моей мечты. – Миша… хм… там этот, адвокат пришёл. Ждёт внизу тебя, но я… давай я скажу ему об этом. Я признаюсь и… – Нет, – слышу свой бесцветный голос и моргаю, оказываясь в сумраке, сгустившемся как снаружи, так и внутри меня. – Но… – Ты уже достаточно мне помогла. Единственный способ избавиться от этой боли внутри – согласиться. Я должна это сделать, и я сделаю. Я выживу. Я смогу, – скорее для себя, чем для неё говорю я, поднимаясь на шатающиеся ноги, и иду, задевая плечом сестру, но я в тумане. Теперь я не боюсь, я лишь хочу спокойствия, и унять это тяжёлое чувство предательства внутри. Изгадить его, искоренить из сердца, вырвать его из воспоминаний. Спускаюсь по лестнице, заходя в гостиную, где ожидает меня адвокат. – Ваш ответ? – Без предисловий спрашивает он. – Согласна, я не успела подписать, отдыхала. Но да, к чему уже разыгрывать спектакль. Это я, и я готова понести наказание, – слова даются легко, ведь ничего больше не осталось внутри, кроме пустоты, и желания закончить эту историю. Мотылёк, коим я являлась на самом деле, сгорает в огне, на который полетел с открытым сердцем, желанием любить и дарить это чувство. Всё сожжено. Дотла. До пепла. – Хорошо, – кивает он, усмехаясь моим словам, и его лицо явно говорит мне о том, что в голове он наделил меня самыми красочными эпитетами. Но мне всё равно, меня больше ничего не волнует. Закончить. Должна закончить и тогда смогу дышать. Расписываюсь в документе, передавая его мужчине. Он ставит пакет на стол, указывая на него рукой. – В случае вашего согласия, мистер Холд просил вам это передать. Распущенные волосы, никакого макияжа, одежда только та, что в пакете. В десять часов вас будет ожидать машина внизу. Прощайте, мисс Пейн, – монотонно перечисляет он и берёт документы, разворачиваясь и проходя мимо меня. Всегда думаешь, что плохое ты заслужила за счастье, пережитое когда-то. Но увы, это не так. Плохое случается вне зависимости от твоих чувств. Оно просто случается, подпитываясь помощниками извне. Плохое откладывается в воспоминаниях и перебьёт любое радостное мгновение, и это будет постоянно. Прощение странная вещь. Ты можешь разглагольствовать о нём, говорить правильно и убеждать в своей правоте. А вот сама ты не умеешь прощать. Ты не позволишь себе простить того, кого любила больше своей жизни. Кто оставил на тебе свою печать. Она невидимая, но она значимая. И теперь у тебя остаётся только одна возможность доказать себе… нет, ты уже знаешь, что ему это неинтересно. Ты докажешь себе, что ты чего-то стоишь. Что ты лучше его, что ты умеешь дышать без него. Отчасти это глупо, но разве думаем мы в моменты сильнейшей душевной боли о последствиях? Ни капли. Мы идём, мы упрямо идём в лапы к зверю, чтобы увидеть его и сохранить в памяти эту ночь, как время настоящего обличья. И нет желания больше доказывать что-то ему. Не заслужил. Не любил. Предал. Открыто предал меня в лицо. А я люблю, но сейчас понимаю, что есть моя сила. Сила моя в противостоянии всему, что уготовано мне судьбой. Я встречусь с ним в последний раз, чтобы понять, кем он был на самом деле. В ком я растворилась, и кто стал моим кошмаром. Ник. Нет, Николас. Больше моего Ника не существует. Он иллюзия, выдумка моего богатого воображения. Есть только Николас и никак иначе, ведь тот мужчина мог любить меня, мог верить мне и попытаться доказать мою виновность даже перед самим собой. Но больше нет оправданий. В моей руке диск, символизирующий прошлое. И пора его вернуть на место. Экватор Голой. Я должна быть абсолютно голой под шёлковым чёрным халатом и в туфлях на высокой шпильке. Только плащ скроет меня в ночи, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Выстоять и бросить в него своим сердцем, которое бьётся ровно и бесцветно в груди. Всего лишь необходимость, чтобы дышать и двигаться. Идти, шаг за шагом спускаться по лестнице, крепко держа в руках то, что стало для меня сладкой смертью. Боюсь ли? Да. Потому что видела, что он может, когда не контролирует себя. А у меня нет возможности больше… нет силы, чтобы повелевать им. И я спускаюсь вниз, где меня ожидает незнакомый мужчина и приглашает сесть в автомобиль. Гордо опускаюсь в салон, не видеть им моей слабости больше. Не покажу. Никогда. Достаточно с меня этого мира. Закрою дверь и больше в жизни не позволю постучать ко мне. Никогда. Больно. Никогда не позволю глупости стать моей судьбой. Любовь – глупость, которую я разрешила себе, так честно веря в неё и надеясь на ответ. Ничего нет. Стука сердца не ощущается, как и мыслей. Тишина вокруг. Даже мир молчит, давя на меня кромешной тьмой. Машина останавливается у знакомого тёмного здания, и я выхожу из неё, даже не обращая внимания на мужчину, пытающегося мне помочь. Нет. Лишнее. Я сама. Я смогу. Я сильная только в момент своей слабости. Поднимаюсь по лестнице и стучу в дверь, которая, словно ожидая меня, распахивается, открывая мне мир извращённой любви, для которой я никогда не была создана. – Мисс, я провожу вас, – Элиза встречает меня с холодным радушием, и я киваю, прислушиваясь к тишине.