– Мишель, я не могу привыкнуть к тому, что ты… – Что это? – Перебивая его, нагибаюсь и пытаюсь рассмотреть, чёрные… теперь вижу, чёрная надпись. Переводит взгляд туда, куда смотрю я. – Татуировка, – поясняет он. – Ты можешь… я могу посмотреть? – Поднимаю голову на него. Напряжённая улыбка и быстрый кивок. Выпрямляет спину, что теперь мне видно лучше. Да, это татуировка. Новая. – Откуда… что там написано? – Интересуясь, дотрагиваюсь до его груди и провожу подушечками пальцев по его коже. – От жизни к тебе, – на одном дыхании отвечает он. И больше не нужно ничего. Никаких подтверждений. Эти слова, что предназначались мне. Что были на той фотографии. Наши слова. Его слова, подобранные для меня. Рядом с сердцем. Ещё ближе, чем раньше. – Я думал, ты уже видела. Тогда я раздевался, – произносит Николас. – Не заметила… не на это смотрела. Не помню, – шепчу я, хлюпая носом. – Если ты сейчас снова начнёшь плакать, – шумно вздыхая, хватает меня за талию и опрокидывает на спину. – Прости… просто… прости… – шепчу я, стирая быстро слёзы, что уже льются. Он любит меня. Любит до такой степени, что оставил это напоминание на себе. – Ты завершающий этап моей жизни. Дальше идти мне некуда, крошка. Только к тебе. Словно вижу его первый раз. Открытый. Любящий. Странный. Полон секретов. Мой. Улыбаюсь ему, растворяясь в нашем мире, что мы уже построили за это время. Вера полностью возвращается в моё сердце, когда смотрю в его глаза, наполненные нежностью, любовью и желанием ломать. Теперь ради друг друга. Двадцать седьмой вдох – Чёрт! Почему ты не разбудил меня раньше? – Кричу я, подпрыгивая на одном месте и пытаясь застегнуть джинсы. – Я эгоист, – спокойно пожимает плечами Николас, наблюдая за моими манипуляциями с кружкой чая. От одного его вида я готова забыть своё пробуждение и время, неумолимо пробегающее мимо меня. Домашний, с растрёпанными волосами, в спортивных брюках и довольный своей выходкой. – Меня уволят! Не делай так больше, – мотая головой, сбрасываю с себя наваждение. Принимаюсь за кроссовки, а затем натягиваю футболку. – Не выключай мой будильник, Николас. – Мишель, тебе незачем работать. Я богат… – Так, сейчас я очень спешу, Николас, – обрывая его, прохожу мимо и беру его кружку, быстро делая глоток. – Но скоро я буду свободна и поругаюсь с тобой на этой почве, – чмокаю его в губы. – Подготовь веские аргументы, чтобы защищаться, – иду спиной к лифту, постоянно размахивая пальцем, словно ребёнка ругаю. Улыбается, даже смеётся от этого. Нажимая на кнопку лифта, вешаю на плечо рюкзак. – Крошка, ты телефон забыла, – вытаскивая из штанов мой мобильный, крутит его в руках. – Николас! Уже начало девятого! – Возмущаюсь, наблюдая, как он медленно и лениво подходит ко мне, а дверцы лифта распахиваются. – Спасибо, – улыбаясь, забираю свой телефон и вхожу в лифт. – Вечером заеду за тобой после работы, – говорит он, а я нажимаю на кнопку нижнего этажа. – Хорошо… ой нет… я не могу… Последнее, что я вижу, перед тем, как дверцы закрылись, это его озадаченное и несколько обиженное лицо. – Ллойды пригласили меня на ужин, – договаривая уже дверцам, шумно вздыхаю. Чёрт… день не задался с самого утра. А ведь всё так хорошо начиналось: приятное пробуждение и взгляд любимых глаз, никаких страхов и спокойствие, что обрела утром. Затем крах, как только узнала, который час и сумасшедшие сборы. У меня нет времени, чтобы подняться обратно и объяснить Николасу всё. Теперь же, в душе поселилось опасное волнение, что поймёт всё не так, как есть на самом деле. Это выматывает меня, а я уже опаздываю на съёмку. Мой телефон вибрирует, когда я завожу мотор, продолжая размышлять, как сделать так, чтобы дозвониться до Николаса. Нет у меня его номера. А он уже придумал себе невесть что. Возможно, прогулять… – Да, уже еду, – без приветствий произношу я в трубку. – Мишель, доброе утро. Хотел предупредить, что модель опаздывает, как и ты, впрочем, – вздох облегчения, и можно немного расслабиться. – Хорошо. Спасибо, скоро буду, – бросаю я и отключаю звонок. Так, думай, Мишель, ты должна найти выход. Сара! Точно. Пока горит красный, ищу в телефоне номер подруги и нажимаю на него. Чёрт, до сих пор номер заблокирован. Уже собираюсь завершить вызов, как запрограммированный женский голос произносит: «Переадресация на номер…» Надавливая на газ, продолжаю ехать на работу, и теперь идут гудки, а через несколько секунд сонный голос Сары. – Наконец-то! Чёрт, когда твой телефон будет доступен? – Возмущаясь, сворачиваю направо. – Чего? Миша? – Недоумённо переспрашивает она. – Да-да. Это я. Райли с тобой? – Чуть ли не кричу, въезжая на парковку. – Нет. Уже ушёл… – Блять! Помоги мне, Сара. Мне срочно нужен номер Николаса. Очень срочно! Крайне срочно! От этого… – Я поняла. Райли сделал переадресацию на свой телефон, а себе взял корпоративный. Поэтому я с лёгкостью найду номер твоего Николаса в его контактах, – перебивает меня подруга. – Спасибо! Ты как? – Влетая в здание, киваю Эйприл. – Хорошо, всё хорошо. На следующей неделе встретимся. – Отлично, жду номер, – отключая звонок, забегаю в студию. Модели ещё нет, и у меня есть время, чтобы подготовиться и ожидать сообщения от Сары. Постоянно ожидаю вибрацию, пока настраиваю свет, чищу фон. Это ужасно на самом деле быть в таком напряжении с утра, я до сих пор не проснулась, как робот выполняю дела, которые должна делать. Отвратительное состояние между сном и явью. Даже в висках начинает стучать. – Доброе утро, – от двери раздаётся женский голос. – Доброе. Всё готово, буду ждать, когда вы подготовитесь, и можем начинать, – на автомате произношу я, обернувшись к девушке. В это время в джинсах раздаётся вибрация, я радостно достаю телефон и подхожу к столу. Отлично, номер есть, и теперь осталось позвонить. Сейчас не успею, поэтому сделаю это, как только поеду в университет. Беру фотокамеру, и моё сумасшедшее утро продолжается в темпе самбы. Сконцентрироваться стоит немало усилий, найти ракурс, да и, вообще, думать именно о работе, а не о том, что я скажу ему. Так и проходят полтора часа с невнимательным фотографом и скованной моделью. Но заверяю, что она прекрасна и фотографии будут лучшими. Хотя мало в это верится. – Мишель, у тебя ещё… – Да-да, вечерние съёмки, я помню, – отмахиваясь от Эйприл, выхожу из фотостудии. Теперь я должна настроиться и сочинить хоть какую-то внятную речь. Но разве могу? Ни черта не могу. Слова все корявые, и, как назло, начинается дождь. Парковку найти не могу. – Хватит, задолбало это. Возьми и позвони, – ругая саму себя, копаюсь в вещах в багажнике. Куртку бы найти, но нахожу только джемпер, и это сойдёт. Делаю глубокий вдох, натягиваю одежду и, нажимая на вызов, зажимаю телефон между плечом и ухом. Гудки, а моё сердце как бешеное скачет в груди. Знаю, это может быть и глупо, но любое неправильное слово, какая-то мелочь, что для других незначительна, может разрушить всё между нами. Такая хрупкая нить, которую страшусь разорвать своими поступками. – Да, я вас слушаю, – раздаётся голос Николаса. – Привет, это я. Прости, ты, наверное, меня не так понял. Я не могу сегодня встретиться с тобой после работы, потому что Ллойды пригласили меня на ужин в ресторан, – на одном дыхании выпаливаю, вытирая взмокший лоб от нервов и бега по пешеходному переходу к университету. – Мишель? – Удивляется. – Да, мне Сара дала твой номер, а она нашла его у Райли, который отдал ей свой телефон. У меня не было… господи, я не знала, куда звонить. А ты так смотрел на меня перед тем, как двери закрылись. И вернуться я не могла, опоздала на работу. Прости, не помню, сказала ли я, что ужинаю с Ллойдами. Точно не могу ответить во сколько, потому что сама не в курсе. Я… – Мишель… – Подожди, – перебиваю его, направляясь к своему корпусу, – дай мне сказать. Мне очень понравилась ночь. И я хочу повторить её сегодня, завтра, послезавтра. Секс с тобой для меня так же необходим, как и ты сам. Николас, хоть где. Правда. Пол. Стол. Стены или потолок. Но прошу тебя, не делай выводов о моих словах прежде, чем я не объясню тебе всё. Потому что я до сих пор чувствую тебя внутри себя, твои губы и… – Мишель! Остановись! – Громкий крик Николаса, что даже ноги, не смея двигаться, прирастают к земле. – Простите, мы продолжим через пару минут, оставьте меня одного, – кому-то говорит он, а я непонимающе пытаюсь отдышаться. – Николас? – Тихо произношу, облизывая губы. – Крошка, – смех, да такой заразительный, что сама начинаю улыбаться. Не понимаю чему, но улыбаюсь.