– Да, пожалуйста. – Мой муж – сама любезность. Ханна бросает на меня озадаченный взгляд и торопливо выходит из комнаты, протискиваясь мимо застывшего на пороге Роуча. – Если позволите, Роуч, я хотел бы переговорить с мисс Стил. «С» выходит у него нарочито шипящим, отчего и обращение звучит пренебрежительно, сдобренное сарказмом. Так вот в чем дело. Вот почему он здесь. Вот же засада. – Конечно, мистер Грей. Пока, Ана. – Роуч поворачивается, выходит и закрывает за собой дверь. Я наконец-то обретаю дар речи. – Мистер Грей, как приятно вас видеть. – Я мило улыбаюсь. – Мне можно сесть, мисс Стил? – Это же ваша компания. – Делаю жест в сторону освободившегося после бегства Ханны стула. – Да, моя. – Он хищно улыбается, но глаза остаются холодными. Тон резкий. Я чувствую его напряжение. Хреново. Сердце уходит в пятки. – У вас очень маленький офис, – говорит Кристиан, подсаживаясь к столу. – Меня устраивает. Он смотрит на меня бесстрастно, но я знаю, вижу – зол как черт. Перевожу дыхание. Сейчас будет не до смеха. – Итак, Кристиан, что я могу для тебя сделать? – Я просто проверяю свои активы. – Твои активы? Все? – Все. Некоторым определенно требуется ребрендинг. – Ребрендинг? Какой же? – Думаю, ты знаешь. – Голос его звучит угрожающе спокойно. – Только не говори, что ты в первый же по возвращении день отложил все дела и примчался сюда, чтобы поцапаться из-за моей фамилии. – Я, черт возьми, не какой-то там актив! Он закидывает ногу за ногу. – Не цапаться. Не совсем так. – Кристиан, я работаю. – Работаешь? А по-моему, сплетничаешь со своей ассистенткой и обсуждаешь меня. Чувствую, как вспыхивают щеки. – Мы занимались нашим расписанием, – бросаю я. – Ты не ответила на мой вопрос. В дверь стучат. – Войдите! – Получается слишком громко. В комнату входит Ханна с маленьким подносом. Молочник, сахарница, френч-пресс – притащила все. Она ставит поднос на стол. – Спасибо, – бормочу я смущенно. – Что-нибудь еще, мистер Грей? – запыхавшись, спрашивает Ханна. Я только что не закатываю глаза. – Нет, спасибо. Это все. – Кристиан улыбается своей ослепительной, неотразимо-обольстительной улыбкой, и Ханна, залившись краской, выходит. Кристиан снова поворачивается ко мне. – Итак, мисс Стил, на чем мы остановились? – На том, что ты ворвался в мой кабинет, чтобы поругаться из-за моего имени. Кристиан моргает, удивленный, как я думаю, горячностью моего ответа. Ловко снимает с колена невидимую пушинку. Я знаю, что он делает это намеренно, и, стараясь не отвлекаться, не подпасть под магию его длинных хватких пальцев, в упор смотрю в серые глаза. – Мне нравится наносить неожиданные визиты. Чтобы люди не расслаблялись, а жены знали свое место. – Он с самодовольным видом пожимает плечами. Чтобы жены знали свое место! – Не думала, что у тебя так много свободного времени, – бросаю я. Взгляд холодеет. – Почему ты не захотела поменять имя? – обманчиво мягко спрашивает Кристиан. – Нам что, обязательно нужно обсуждать это сейчас? – Почему бы и нет, если я уже здесь. – У меня куча работы, и за три недели ее меньше не стало. Смотрит на меня. Бесстрастно, оценивающе, даже отстраненно. Как ему это удается? После всего, что было прошлой ночью. После трех последних недель. Паршиво. Похоже, он и впрямь не в себе. Безумен. Безумен по-настоящему. Научится ли когда-нибудь не реагировать так остро на каждую мелочь? – Ты меня стыдишься? Что? – Нет, Кристиан, конечно, нет. – Я сердито качаю головой. – Дело во мне, а не в тебе. – Да, вот уж кто умеет действовать на нервы. Глупый, деспотичный мегаломан. – Как же не во мне? Он склоняет набок голову; выражение уже не отстраненное, а недоуменное. Смотрит на меня во все глаза. Зацепило. Надо же. Я задела его чувства. Задела за живое. Да нет же. У меня и в мыслях не было обидеть его. Надо объяснить ему мою логику. Объяснить причины моего решения. – Кристиан, когда я пришла сюда на работу, мы только-только познакомились, – терпеливо начинаю я, тщательно подбирая нужные слова. – Я не знала, что ты собираешься покупать компанию. Что можно сказать о том эпизоде в нашей короткой истории? Все его безумные страхи и комплексы – неудержимое стремление к контролю, недоверие и подозрительность – реализовались в принятом решении только потому, что Кристиан богат. Я знаю, он заботится о моей безопасности, но главная, фундаментальная проблема в том, что SIP – его собственность. Если бы он не вмешивался, я продолжала бы работать как ни в чем не бывало, и мне не пришлось бы сталкиваться с недовольством коллег, ловить их завистливые взгляды и слышать перешептывания у себя за спиной. Закрываю лицо ладонями – только бы не смотреть ему в глаза. – Почему это для тебя так важно? – спрашиваю я, с трудом сохраняя видимость спокойствия. Отнимаю руки – он смотрит на меня бесстрастно, глаза блестят, но ничего не выражают, ничего не выдают, даже обиду прячут. Я задаю вопрос, в глубине души уже зная ответ. – Хочу, чтобы все знали – ты моя. – Я твоя – посмотри. – Поднимаю левую руку, показываю два кольца. – Этого недостаточно. – Недостаточно, что я вышла за тебя замуж? – Голос срывается на шепот. Он моргает, заметив отразившийся на моем лице ужас. Куда уж дальше? Что еще я могу сделать? – Я не это имею в виду, – бросает он и проводит ладонью по волосам. Одна прядка падает на лоб. – А что ты имеешь в виду? Он сглатывает. – Я хочу, чтобы твой мир начинался с меня и мною же заканчивался. Вот так! У меня просто нет слов. Как будто получила под дых и не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. А перед глазами видение: маленький испуганный мальчик, сероглазый, с волосами цвета меди в грязной, разносортной, не по размеру одежде. – Так оно и есть, – говорю я, ничуть не лукавя, потому что это правда. – Я просто стараюсь выстроить собственную карьеру и не хочу торговать твоим именем. Мне нужно что-то делать. Я не могу сидеть взаперти в «Эскале» или в новом доме и ничем не заниматься. Я сойду с ума. Я всегда работала. И мне это нравится. Сейчас у меня работа, о которой можно только мечтать. Но это вовсе не значит, что я люблю тебя меньше. Ты для меня – весь мир. К горлу подступает комок. На глаза наворачиваются слезы. Но плакать нельзя. Здесь плакать нельзя. «Ты не должна плакать, – мысленно повторяю я. – Ты не должна плакать». Кристиан смотрит на меня и молчит. Едва заметно хмурится, обдумывает услышанное. – Значит, я тебя подавляю? – Голос холодный, безрадостный, как эхо какого-то заданного раньше вопроса. – Нет… да… нет. – Какой дурацкий, неприятный, бессмысленный разговор! Вот уж без чего бы я обошлась, так это без выяснения отношений. Закрываю глаза, тру лоб – как же мы докатились до этого? – Послушай, речь идет о моем имени. Я хочу оставить его, чтобы между нами была какая-то дистанция, чтобы меня не воспринимали как продолжение тебя. Но это только здесь, только на работе. Ты же понимаешь, здесь все считают, что я получила работу благодаря тебе, хотя на самом деле… – Я останавливаюсь на полуслове, замираю… О нет… неужели и вправду благодаря ему? – Хочешь знать, почему получила эту работу? Хочешь, Анастейша? Анастейша? Вот черт. – Что? Что ты имеешь в виду? Он ерзает, устраивается поудобнее. Хочу ли я знать?