– Спасибо, детектив. Я так и сделаю. Обязательно. – До свидания, миссис Грей. – До свидания. Кларк уходит, а я думаю, какие же именно обвинения предъявлены Джеку. Кристиан, конечно, не расколется. Я обиженно поджимаю губы. В «Эскалу» едем молча. За рулем на этот раз Сойер. Прескотт – рядом с ним. На душе тяжело, и легче не становится. Знаю, мы крупно поругаемся, а сил на ссоры у меня уже не осталось. Пока мы с Прескотт поднимаемся в лифте из гаража, пытаюсь привести в порядок мысли. Что я хочу сказать? Все уже сказано в электронном письме… Может быть, Кристиан что-то объяснит. По крайней мере, я на это надеюсь. А вот с нервами ничего поделать не могу. Сердце колотится, во рту пересохло, ладони влажные от пота. Не хочу ругаться, но порой с ним бывает так трудно, и я должна стоять на своем, не уступать. Дверцы кабины расходятся. За ними – фойе. На сей раз здесь чисто и аккуратно. Столик на месте, в новой вазе роскошный букет бледно-розовых и белых пионов. На ходу проверяю картины – все «Мадонны» в целости. Разбитую дверь починили, она снова в полном порядке, и Прескотт любезно открывает ее передо мной. Сегодня она тихая, такой она нравится мне больше. – Добрый вечер, миссис Грей, – говорит Кристиан. Стоит возле рояля. На нем черная футболка и джинсы… те джинсы, в которых он был в игровой комнате. Ого-го. Застиранные до белизны, обтягивающие, с дыркой на коленях. Он подходит ко мне, и я вижу, что он босиком, а верхняя пуговица расстегнута. Глаза подернуты дымкой, взгляд цепко держится за меня. – Рад видеть вас дома. Жду. Глава 11 – Правда? – шепчу я. Во рту пересыхает еще сильнее, сердце колотится в груди. Почему он так одет? Что это значит? Все еще дуется? – Да. – Голос такой мягкий, но он ухмыляется, приближаясь ко мне. Черт, какой же он умопомрачительно сексуальный в этих своих джинсах, низко сидящих на бедрах! Ну нет, я не дам мистеру Ходячий Секс себя отвлечь. Пытаюсь оценить настроение Кристиана, пока он приближается ко мне, словно хищник к жертве. Злой? Игривый? Похотливый? Невозможно понять. – Мне нравятся твои джинсы, – говорю я. Хищная ухмылка не затрагивает глаз. Чтоб тебя, он все еще злится. А оделся так, чтобы меня отвлечь. Он останавливается, и его пристальный взгляд буквально опаляет меня. Широко открытые непроницаемые глаза прожигают насквозь. Я сглатываю. – Я так понимаю, у вас есть вопросы, миссис Грей, – вкрадчиво говорит он и вытаскивает что-то из заднего кармана джинсов. Мой взгляд прикован к его глазам, но я слышу, как он разворачивает листок бумаги. Поднимает – и я, коротко взглянув в сторону, узнаю свой мейл. Мы смотрим друг на друга глаза в глаза, и его взгляд пылает гневом. – Да, у меня есть вопросы, – шепчу я прерывающимся голосом. Если мы собираемся это обсуждать, мне нужно держаться от него подальше. Но прежде чем я отступаю назад, он наклоняется и трется носом о мой нос. Глаза мои сами собой закрываются от удовольствия. – У меня тоже, – шепчет он, и при этих словах я открываю глаза. Он выпрямляется и снова сверлит меня пристальным взглядом. – Думаю, я знаю твои вопросы, Кристиан, – говорю ироническим тоном, и он щурится, пряча искорки изумления. Неужели будем ссориться? Я делаю осторожный шаг назад. Мне необходимо физически дистанцироваться от него – от его запаха, его взгляда, его отвлекающего тела в этих невозможно сексуальных джинсах. Он хмурит брови. – Почему ты вернулся из Нью-Йорка раньше времени? – шепчу я. Лучше уж поскорее покончить с этим. – Ты знаешь почему. – В его тоне слышатся предостерегающие нотки. – Потому что я встретилась с Кейт не дома? – Потому что ты нарушила слово и подвергла себя ненужному риску. – Нарушила слово? Ты так считаешь? – ошеломленно выдыхаю я, оставляя без внимания вторую половину обвинения. – Да. Господи. Ну что за человек! Я начинаю закатывать глаза, но останавливаюсь, когда он грозно насупливается. – Кристиан, я передумала, – объясняю я медленно, терпеливо, как ребенку. – Я женщина. Нам это свойственно. С нами такое случается. Он моргает, смотрит на меня, словно до него никак не доходит. – Если бы я хоть на минуту подумала, что ты отменишь свою деловую поездку… Мне не хватает слов. Я не знаю, что сказать. Вспоминаю спор из-за наших брачных клятв. «Я никогда не обещала повиноваться тебе, Кристиан». Но я придерживаю язык, потому что в глубине души рада его возвращению. Несмотря на всю его ярость, я рада, что он здесь, передо мной, целый и невредимый, пусть и дымящийся от злости. – Ты передумала? – Он не может скрыть своего негодования. – Да. – И не подумала позвонить мне? – Он возмущенно фыркает, потом добавляет: – Более того, ты оставила здесь неполный наряд охранников и подвергла риску Райана. Ой, вот об этом я не подумала. – Мне следовало позвонить, но я не хотела тебя беспокоить. Если бы позвонила, уверена, ты запретил бы мне пойти, а я соскучилась по Кейт. Мне хотелось ее видеть. Кроме того, меня не оказалось здесь, когда сюда заявился Джек. Райану не следовало его впускать. Все это так запутано. Если б Райан не впустил его, Джек все еще был бы на свободе. Глаза Кристиана дико блестят, потом закрываются, лицо напрягается, словно от боли. О нет. Он качает головой, и не успеваю я ничего понять, как он заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе. – Ох, Ана, – шепчет он, сжимая меня еще крепче. Так крепко, что мне нечем дышать. – Если бы с тобой что-то случилось… – Голос падает до шепота. – Со мной ничего не случилось, – не без труда выдавливаю я. – Но могло. Я сегодня умер тысячью смертей, думая о том, что могло произойти. Я был так зол, Ана. Зол на тебя. На себя. На всех. Не припоминаю, чтобы еще когда-то был так зол… разве что… – Он снова замолкает. – Разве что? – подсказываю я. – Тогда, в твоей старой квартире. Когда Лейла была там. Ох. Не хочу об этом думать. – Ты был такой чужой сегодня утром, – бормочу я. Голос мой прерывается на последнем слове, когда я вспоминаю, что почувствовала, когда он не захотел меня. Руки его перемещаются ко мне на затылок, и я делаю глубокий вдох. Он заставляет меня поднять голову. – Я не знаю, как справиться с этой злостью. Не думаю, что хочу причинить тебе боль, – говорит Кристиан. В глазах – тревога. – Утром мне хотелось наказать тебя, сильно наказать, и… – Он останавливается, не находя слов или боясь произнести их. – Боялся, что сделаешь что-то плохое? – заканчиваю я за него, не веря ни минуты, что он сделал бы это, но все равно испытывая облегчение. Какая-то маленькая, порочная часть меня страшилась другого: того, что он уже потерял ко мне интерес. – Я не доверял себе, – тихо проговорил он. – Кристиан, я знаю, что ты никогда не сделал бы ничего плохого. В физическом смысле, во всяком случае. – Я сжимаю его голову в ладонях. – Правда? – спрашивает он скептически. – Конечно. Я знала: то, что ты сказал, было пустой угрозой. Знала, что ты бы ни за что меня не избил. – Я хотел. – Нет, не хотел. Ты просто думал, что хотел. – Не знаю… – бормочет он. – Ну сам подумай, – говорю я, вновь обвивая его руками и потираясь носом о его грудь через черную футболку. – Вспомни, что ты чувствовал, когда я ушла. Ты сам рассказывал об этом. Как изменил свой взгляд на мир, на меня. Я знаю, от чего ты отказался ради меня. Вспомни, что ты чувствовал, когда увидел следы от наручников у меня на запястьях в наш медовый месяц. Он замирает, переваривая эту информацию. Я сжимаю руки; мои ладони лежат у него на спине, и я ощущаю крепкие напряженные мускулы под футболкой. Постепенно Кристиан расслабляется, и напряжение уходит. Так, значит, вот что его беспокоило. Боялся причинить мне боль? Почему я верю в него больше, чем он сам в себя? Я не понимаю, мы ведь совершенно точно продвинулись вперед. Он обычно такой сильный, такой властный, но без этого – потерянный. Как жаль. Он целует меня в макушку. Я поднимаю лицо, и его губы находят мои. Ищут, берут, дают, умоляют – о чем, не знаю. Я просто хочу чувствовать его рот на своем и страстно отвечаю на поцелуй. – Ты так веришь в меня, – шепчет он, оторвавшись. – Да, верю. Он гладит мое лицо тыльной стороной ладони и пристально смотрит мне в глаза. Гнев прошел. Мой Кристиан вернулся оттуда, куда уходил, и мне приятно его видеть. Застенчиво поднимаю глаза и улыбаюсь. – Кроме того, – шепчу я, – тебе не надо возиться с бумагами. Он открывает в изумлении рот и снова прижимает меня к груди. – Ты права. Не надо. – Смеется. Мы стоим посреди гостиной, обнявшись, поддерживая друг друга. – Идем в постель, – шепчет он через какое-то время. Ох ты боже мой…