– Допустим. А зачем? – Что значит «зачем»? – Зачем Гэбриэлу врать? Хит сполз на край сиденья; ножки стула заскрипели по полу. – Я же сказал: он псих. – Может, есть конкретная причина? Кто-нибудь, кто желает вам смерти, например? Или, наоборот, хочет подставить? У вас есть враги? Долги? – Ни хрена у меня нет, – процедил Хит. А вот это уже похоже на правду, подумал Чендлер. Мужчина сидел, весь сжавшись, точно напуганная кошка – того и гляди выпустит когти и вцепится. – Он натуральный псих, уверяю… сержант… как вас там… – «Сержанта» достаточно. Подозреваемый совсем издергался, колени ходили туда-сюда, как поршни. – Мне нечего больше сказать, сержант. Чендлер кивнул. Все, что можно было выжать из этого кремня, он выжал. Теперь надо обдумать следующий шаг. Итак, слово одного неизвестного против слова другого – чему верить? И верить ли? – Я могу идти? – спросил Хит. – Куда? – Куда угодно. – На вашем месте я бы остался здесь. Все-таки за вами маньяк охотится. Хит открыл было рот, однако не нашелся, как возразить. * * * Чендлер с Таней вышли из допросной. Лука от нечего делать нарезал круги между столами, будто хотел заплестись узлом. – Ну как? – спросил он. – Пока останется у нас, – ответил Чендлер. Лука оживился, но первым заговорил Ник. – Значит, это все-таки он? – донеслось из-за стойки регистратуры. – Понятия не имею, – сказал Чендлер. – Их показания полностью совпадают. – Но такого не бывает… – подал голос Лука. – Представь себе, бывает, – вмешалась Таня. – Чуть ли не слово в слово. – Что же мы ему предъявим? – поинтересовался Ник. – Пока не знаю, – со вздохом сказал Чендлер и обратился к Тане: – Отведи его в камеру. И осторожнее с ним. Это не пустые слова. Каждый сотрудник был Чендлеру как родной. Меньше всего ему хотелось оправдываться перед Саймоном, Эрролом и Кейти за то, что не уберег их маму. Или за Джима перед матерью-инвалидом. Только год назад похоронили Джимова отца: эмфизема – наследие работы в шахтах – все-таки одержала верх. Он храбро сражался с болезнью, как и на полях Второй мировой, и настоял, чтобы из похорон устроили праздник. Наказ выполнили в точности. Гуляли три дня, даже удивительно, что все остались живы. С Ником и Лукой его связывало куда меньше. И все равно, пусть Лука порой действовал на нервы, Чендлер за него переживал. А к Нику, который перебрался сюда, на другой край страны, аж из Мельбурна, трудно было не испытывать отцовских чувств. Отчасти поэтому тоже сержант старался держать парня подальше от реальной работы, хотя и понимал, что птенца уже пора бы выпустить из гнезда. – Закрой его в дальней камере. Я сейчас привезу Гэбриэла; не хочу, чтобы они видели друг друга. – Он посмотрел в глаза Луке, затем Тане. – И не делайте ничего, пока не убедитесь, что напарник вас прикроет. Будем исходить из того, что оба чрезвычайно опасны. 9 В городе было тихо – даже тише, чем обычно. Как будто маньяк под шумок вырезал всех жителей до единого, пока Чендлер допрашивал Хита. Стало еще жарче; температура неумолимо приближалась к точке кипения. Проезжая мимо родительского дома, Чендлер подумал заскочить туда ненадолго и поговорить с Сарой. Наверное, бабушка снова попыталась отобрать у нее телефон. От этого девочка становилась невыносимой. Однако у Чендлера имелись дела посерьезнее, чем проводить воспитательную беседу с обиженной школьницей. Джим по-прежнему сидел на своем посту, неподвижный, как минутная стрелка на городских часах. Несколько лет назад механизм забился песком, и ее заело, но в век цифровых технологий никто не обратил внимания. Увидев подъехавшего сержанта, Джим отошел от своей машины – темный и тощий, как обугленное молнией дерево. – Объект на месте, – отрапортовал он, предвосхищая вопрос начальника. – Зачем вы хотите его забрать? – Появились новые факты. Кое-что не сходится, – сказал Чендлер, направляясь к гостинице. У входа он остановился. – Точнее, даже не так, Джим. Все слишком гладко, и я должен понять почему. Олли сидел за стойкой регистрации, углубившись в газету. Страница с результатами скачек была исчеркана стрелками и кружочками, о значении которых не догадывался никто, кроме него самого. Появление полицейских стало для хозяина гостиницы неприятным сюрпризом. – Зачем опять пожаловали? Знаете же, что мне не нравится, когда вы часто наведываетесь. Ладно раз, но два – это к неприятностям. – Мы за вашим постояльцем. – За каким еще постояльцем? – делано возмутился Олли. – У меня целая гостиница постояльцев, вот! Он развернул перед Чендлером журнал регистрации. Чендлер оттолкнул его. – Отведите нас к его номеру, – приказал он. Ворча что-то себе под нос, Олли провел полицейских на верхний этаж к президентскому люксу. Оттеснив хозяина, Чендлер прошептал Джиму: – План такой: я предлагаю ему проехать со мной в участок, чтобы ответить на несколько вопросов. Если будет сопротивляться, скручиваешь его и тащишь к машине. Затем он, не называясь, постучал в дверь. Незачем было давать Гэбриэлу возможность улизнуть или вооружиться. Когда имеешь дело с потенциальным маньяком, это самый безопасный подход. Тишина. Чендлер постучал снова, на этот раз сильнее, на случай если Гэбриэл вдруг задремал. И снова тишина. – Он наливал себе ванну, – прошептал Олли. – Почти всю горячую воду спустил. Мне пришлось развешивать белье на улице, чтобы клопы спеклись… – У вас есть универсальный ключ? – перебил его Чендлер. – Да, сейчас! – вполголоса ответил Олли. – Давайте, живее. Олли завозился с ключами, давая Гэбриэлу возможность подготовиться к их появлению. Чендлер раздраженно сопел; с ноги он бы выбил дверь в два счета. Наконец замок поддался. Чендлер, оттеснив Олли, с пистолетом наголо шагнул внутрь; Джим следом. В номере было пусто. – Гэбриэл! – рявкнул Чендлер, двигаясь из спальни в ванную. Деревянная лохань была наполнена водой, но Гэбриэла и след простыл. – Нашел что-нибудь? – крикнул сержант. – Не-а, – отозвался Джим. Гэбриэл пропал.