– Хорошо, задавай, – сказал Чендлер и тут же осекся. Лишнее слово – и его опять посадят на телефон. Чендлер направился к камерам, Митч за ним. Задвижка открылась с гулким лязгом. Хит, будто проголодавшийся пес, тут же подскочил к щели, только вместо лая сыпал вопросами. – Что у вас тут творится? Кто все эти люди? – Мистер Баруэлл, отойдите от двери, – приказал Митч негромко, но властно. В его голосе не осталось ни следа юношеского провинциального акцента. Учитывая, какие средства тот вложил в свой костюм и внешний вид, Чендлер не удивился бы, узнав, что бывший приятель еще и занимался сценической речью. – А это кто? – спросил Хит, указывая на Митча. – Мой адвокат? – Это инспектор, он приехал побеседовать с вами. А теперь – шаг назад. Чендлер начал открывать дверь, а Митч откинул полу пиджака и положил руку на пистолет. Интересно, подумалось Чендлеру, приходилось ли ему стрелять в людей? Вероятно, да. Сержант вошел первым и достал наручники. – Не, не, давайте без этого, – сказал Хит, вскидывая руки. – Мне нужен адвокат. – Зачем вам адвокат, если вы невиновны? – нахмурившись, спросил Митч. – Всем положен адвокат. – Возможно, – невозмутимо кивнул Митч, – но только виновные требуют, чтобы его им предоставили. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов и понять, что с вами произошло. Расскажите мне то же, что уже рассказали моему коллеге. Хит исподлобья смотрел на Митча, как бы пытаясь разгадать его истинные намерения. Затем он молча развернулся лицом к стене и подставил Чендлеру истерзанные запястья. Надевая наручники, он почувствовал, как подозреваемый дернулся от боли. Хита проводили в допросную, усадили и только после этого сняли браслеты. – Ничего нового я не скажу, – заявил тот, потирая запястья и переводя взгляд с Митча на Чендлера, который стоял за спиной напарника. Митч задавал вопросы. В свете ламп поблескивали серебряные запонки: большие, угловатые, дорогие, но не крикливые, а сдержанно-элегантные. Митчу всегда нравилось серебро: может, потому, что цветом напоминало дорогой сердцу полицейский значок, а может, просто потому, что подчеркивало статусность. Митч никогда не упускал случая ее подчеркнуть. Хит начал говорить. Рассказ повторял первоначальную версию почти слово в слово, разве что звучал чуть более связно. Так же подробно описывалась дорога, так же смазанно – пленение и побег. Чендлер заметил лишь одно расхождение: имя «Сет» на документах в доме. Митч надавил сильнее, Хит сознался, что только сейчас вспомнил. Написано, сказал, крупными красными буквами, как будто что-то очень важное. Чендлер взял себе на заметку проверить списки пропавших без вести на наличие Сетов. – Если бы вам удалось угнать машину, куда бы вы направились? – спросил Митч, опустив глаза в записи, как будто просто заполнял паузу. – Подальше отсюда, – ответил Хит; на лбу у него собирались бисерины пота. – Первоначально вы утверждали, что направляетесь сюда, в город. – Митч внимательно посмотрел на собеседника. – Да, направлялся… мне было все равно, лишь бы подальше от него. И если бы вы не заперли меня… пока он… Хит весь содрогнулся, несколько капель пота сорвались с его раскрасневшегося лица и упали на стол. – Невинному человеку едва ли придет в голову угонять автомобиль, – заметил Митч. – А вот испуганному – очень даже, – возразил Хит. – Давайте теперь по вашей биографии, – сменил тему Митч. Чендлер понял: сбивает подозреваемого с толку, чтобы тот сболтнул что-нибудь лишнее. – И что вы хотите узнать? – Родные есть? – Нет. Митч помолчал, ожидая, что Хит продолжит мысль. Тот не стал. – Родители умерли. – Мои соболезнования, – безучастно произнес Митч. Хит вздохнул. – Давно уже. Мне еще двадцати не было. – От чего? – спросил Митч. – Рак. У мамы был рак груди, у папы – кишечника. Он пережил ее на два года. Чендлеру показалось, что для приличия стоит немного помолчать, однако Митч и не думал останавливаться. – Вы часто про них вспоминаете? Хит опустил взгляд на стол. – Бывает. Но я свыкся с этим, как и с тем, что и сам могу так же кончить. В его голосе сквозила отрешенность, даже обреченность, как будто смерть совсем рядом, терпеливо дожидается за углом. Может, это встреча с Гэбриэлом так на него повлияла, а может, уверенность в скорой гибели подтолкнула его к тому, чтобы забрать с собой как можно больше народа. – Вам кто-нибудь говорил, что вы умрете? – спросил Чендлер. Хит перевел взгляд на сержанта. Митчу такое вмешательство явно не понравилось. – Никто, только Гэбриэл. С другой стороны, все умирают. И снова зацепиться не за что. Хит просто констатировал факт, словно уже представлял себя горсткой праха. – Вопрос только в том, как. Верно, мистер Баруэлл? – спросил Митч. Недвусмысленный намек заставил подозреваемого снова обратить внимание на инспектора. – Это вы сейчас к чему? Митч отмахнулся – якобы так, к слову пришлось. – Продолжайте про родню. – Ну, еще есть брат с сестрой. Оба старшие. – Как зовут? Митч картинным жестом приготовился записывать, как бы обещая, что вся информация будет проверена и ложь быстро вскроется. – Росс и Пиппа. Филиппа. Мы не общаемся. Поссорились из-за завещания. – Родители все оставили вам? Как младшему? – Нет, – сказал Хит с тенью разочарования. – Совсем даже наоборот. Им обоим достался дом, а мне так – объедки. В общем, дело давнее. С тех пор мы не виделись. – Они не забеспокоятся, узнав, что вас задержала полиция? – Они вспомнят обо мне, только когда я сдохну, – проворчал Хит. – Гэбриэл чуть было не устроил им этот праздник. Митч кивнул. – Никаких документов, подтверждающих личность, у вас при себе нет, так? – Он все забрал: бумажник, права… все. – Ладно, – бросил Митч. – Не того вы поймали, сержант. От такого наглого понижения в звании Митч возмущенно вскинул брови. – На данный момент, мистер Баруэлл, вы единственный задержанный, – сказал он, бросив негодующий взгляд на Чендлера, и опять сменил тему: – Вы упоминали число пятьдесят пять. – Да, он мне так и сказал: «Ты – пятьдесят пятый». – А про остальных он говорил? – Нет. – Ничего? – Ничего.