Естественно, Митч был зол, как Чендлер и ожидал. – И чего ты натворил? – услышал он вместо благодарности. – Потушил огонь. Надо было убедиться, что больше тут никого не прятали. – И как, убедился? Никого? – Никого. Вот только бумага… Митч схватил Чендлера за плечо и оттащил в сторону, пересекая этим резким, неприятным контактом некую негласную границу. – Вы должны сообщать мне обо всех звонках, сержант. Я – руководитель следствия и ваш начальник, нравится вам или нет. Любой ваш провал разгребать мне, а я здесь не за этим. – Я действовал так, как считаю нужным, – не уступал Чендлер. – А теперь будешь действовать так, как считаю нужным я. Если я прикажу докладывать каждый раз, когда тебе захочется отлить, то будешь докладывать. Ясно? Все решения принимаются только через меня. Ты сам остался, Чендлер, никто не заставлял. Так что поумерь зависть, она мешает тебе думать. – Нет, Митч, мне кажется, это ты завидуешь, что я предпочел карьере семью. Бывший приятель, а теперь соперник, только усмехнулся. – А может, у меня есть и то, и другое? – Как это? Митч не ответил. Уж не значили ли его слова, что он обзавелся семьей? Родственники ничего про свадьбу или детей не говорили, обручального кольца нет – впрочем, это ничего не значит. С другой стороны, какая Чендлеру разница? Десять лет Митч жил за несколько сотен километров и связи не поддерживал. Лишь данное неудачное стечение обстоятельств снова привело его в Уилбрук. – Ладно, за работу. – Митч ткнул пальцем в Чендлера, потом – в деревья. – Иди обнеси место происшествия… Его перебил громкий хлопок. Митч отпрянул и потянулся к кобуре. Что-то черное взметнулось из пожарища и приземлилось неподалеку. Лопнувший аэрозольный баллончик. Подчиненные Митча, занятые вещдоками, которые Чендлер извлек из огня, его даже не заметили. – Вот, пожалуйста, допрашивай, – заявил Чендлер и направился к эвкалиптам. * * * Он отгородил место пожара желто-синей лентой, пока люди Митча – а с ними, на правах своего, и Лука – выуживали из золы новые вещдоки. В то время как подчиненные копались в пепелище, начальник ходил по периметру и, прижав к губам «айфон», надиктовывал свои наблюдения и соображения. Роупер, мускулистый парень с вечно угрюмым лицом, тем временем записывал происходящее на видеокамеру. Когда все доступные вещдоки пометили бирками и вешками, Митч собрал подчиненных и приказал им тщательно разгрести золу, не пропуская и сантиметра. Удалось откопать еще несколько обрывков бумаги, в том числе кусок карты. Отсутствие контурных линий означало, что на ней изображен не холм, а ровный участок. Когда первичный осмотр был окончен, Митч поставил новую задачу: узнать, как начался пожар. Нужно было искать легковоспламеняющиеся материалы, необычные скопления горючего, например кипы газет или сдвинутую вместе мебель, а также зажигательные средства (помимо аэрозольного баллончика): зажигалки, спички или даже часовой механизм. Из пепла извлекли новые куски металла, в том числе еще одну цепь с наручниками. На одном из браслетов виднелся четкий разлом, то есть он не лопнул от жара, а его перерубили. Следующий этап работы мог затянуться до поздней ночи. Предстояло отыскать следы людей, бывавших в домике – добровольно либо по принуждению: волосы, отпечатки пальцев, следы тканей, крови и других физиологических жидкостей. В огне ничто из этого, скорее всего, не уцелело, однако Митч так просто не сдавался. Он отправил Чендлера принести дополнительные пакеты для улик. Такую задачу вполне можно было поручить кому-нибудь из рядовых сотрудников, но Митчу доставляло извращенное удовольствие еще раз унизить бывшего друга. Чендлер поплелся к машинам, а Митч покрикивал на оставшихся. Образ спокойного, выдержанного инспектора, с которым он прибыл в Уилбрук, постепенно плавился под давлением обстоятельств. Расчесанные волосы липли на лоб и влажно блестели, несмотря на жару. Лицо при этом оставалось неестественно сухим, как будто все поры были закупорены презрением и пот выходил только через макушку. 22 2002 год Митч прилизал волосы; пряди цеплялись одна за другую, как моряки за палубу. – Пошли, пошли! Некогда рассиживаться! – крикнул он. – Еще один километр, и на сегодня закончим. Волонтеры столпились вокруг огромной глыбы красного песчаника, который высился посреди пустыни, словно маяк. Обильная тень у его подножия служила пристанищем для растения. Волонтеры тоже укрылись за камнем от заходящего солнца, ускорявшего свой ход с каждой минутой, будто горизонт притягивал его лебедкой. – Ну хоть пять минут, – взмолился кто-то. – Потом весь вечер будете отдыхать, – ответил Митч. – Вдруг Мартин где-то здесь? Митч прибегал к этой фразе, когда другие способы мотивации не срабатывали. Однако Чендлер знал, зачем ему на самом деле так нужно отыскать парня. Напарник сам признался несколько дней назад, отчего вдруг такая перемена в настрое: он хочет, чтобы в газетах написали, что именно он нашел пропавшего Мартина – живого или мертвого. Других претендентов – если не считать Чендлера, конечно, – не было. Всех остальных полицейских сняли с поисков и перебросили на расследование жестокого убийства водителя-дальнобойщика в Порт-Хедленде. Суть работы Митча с Чендлером тоже (неофициально) поменялась. Поскольку шансы на успех были крайне малы, основной их задачей стало не дать оставшимся волонтерам и родственникам разделить судьбу пропавшего. Полномочия тоже расширились: теперь у них была возможность прекратить поиски. Утром (шел тринадцатый день, второй в текущем заходе) Чендлер высказал эту мысль Митчу. Тот заявил, что отступаться нельзя. Показной энтузиазм бесил. Митч пытался снискать славы на чужом отчаянии, о чем Чендлер ему прямо и сообщил. В своих стремлениях он хотя бы был правдив: быстрее найдем Мартина – или то, что от него осталось, – быстрее вернусь к Тери. Накануне очередной отправки она снова поругалась с его родителями, а потом всю ночь рыдала в подушку и кляла на чем свет стоит эти никчемные поиски. Нет, конечно, ей было жаль погибшего парня, но и расставаться с Чендлером еще на три долгих дня не хотелось. Чтобы поднять дух отряда, Артур завел очередную молитву. Стремление похвальное, но, увы, и этот способ всем давно приелся. Любые попытки подвигнуть оставшихся волонтеров продолжить поиски лишь еще больше выводили их из себя. Когда все двинулись, Чендлер отозвал Артура в сторону и предложил оставить заботу о мотивации профессионалам, то есть им с Митчем. – Да-да, конечно… – Артур утер глаза – то ли от пота, то ли от слез. – Я все понимаю, вы профессионалы, но, помимо головы, нужно еще сердце. – У нас есть сердце, – сказал Чендлер. – Иначе бы никого из нас тут не было. Артур жестом отправил младшего сына вперед. Тот сразу не пошел, пришлось подталкивать. Роли сменились: теперь мальчик присматривал за пожилым отцом, а не наоборот. Оставшись наедине с Чендлером, Артур немного помолчал, затем издал сдавленный смешок. – Знаете, каждый из нас здесь по-своему Мартин. – В смысле? – спросил Чендлер, вглядываясь в кустарник. Ничего увидеть он там не ожидал, чем и был вознагражден. – Вдали от цивилизации… потерянные. Стоит уйти куда-то в сторону, и через час, максимум два, никто тебя не найдет. Чендлер сильнее забеспокоился о психическом самочувствии Артура. – С чего вдруг такие мысли? – Просто так и есть. – Знаете, если вам плохо, то… Артур покачал головой. – Все со мной в порядке, обгорел только да ноги натер. Это все усталость, бесплодные поиски и мертвечина кругом: мертвые растения, мертвые звери, мертвая земля. Он посмотрел на Чендлера. – Знаю, вам не нравится, когда я предлагаю помолиться или толкаю речи… Только это я не других мотивирую, а себя. Артур пошел догонять младшего сына. Чендлер посмотрел ему вслед, а затем пристроился в хвост отряда к Митчу. – Все, пора кончать с этим. – Ты чего? – Напарник выглядел ошарашенным. – Всего две недели прошло. – Ага, отец чуть с ног не валится, мальчишка похож на зомби, да и волонтеров с каждым днем все меньше. Я как будто не полицейский, а психотерапевт какой-то. – Мы будем продолжать, пока родные не сдадутся. – Ты же сам знаешь, что это невозможно. – Вот так и скажи ему. Слабо? – спросил Митч и наклонился ближе. – Если мы найдем парня, то хотя бы докажем, что он и правда погиб, а значит, время потрачено не зря. Чендлер вздохнул. – Кому ты хочешь это доказать? Себе разве что. Родные уже все поняли. – Ага, но если отступить сейчас, выйдет, что мы просто так шатались незнамо где. И не надо мне тут про аборигенов и их обряд перехода во взрослую жизнь. Эти подростки уходят от родных осмысленно, а не от тоски и желания погибнуть. – Ты так говоришь, будто знал Мартина. А вдруг для него это действительно был обряд взросления? – Как у тебя с Тери? Она тоже хочет сделать из тебя взрослого? – Перестань, Митч.