– Я побежал к обрыву. Оглянувшись, увидел, что Хит гонится за мной. Тут я поскользнулся и вылетел на поляну. Она была вся перекопана. – Глаза Гэбриэла расширились. – Там были могилы. К гнетущей духоте, царившей в помещении, добавилось еще что-то зловещее. – Могилы? – уточнил Чендлер, нахмурившись. – Как вы это определили? – Ну… – Гэбриэл замялся. – Мне так показалось. Помню, первой моей мыслью было, что я на кладбище. Черные прямоугольные холмики… пять или шесть, может, семь… Парень замолчал и испуганно посмотрел на Чендлера, словно только сейчас осознал, что побывал на волосок от смерти. – Я поднялся и побежал дальше. На пути – холм. Вот, думаю, сверху будет видно, куда потом, но там оказался обрыв. Не надо было останавливаться… Еще один вдох, чтобы взять себя в руки. На щеках напряглись желваки. – Тут он меня и настиг. Я кое-как отбивался, но все без толку… Он будто не чувствовал моих ударов. Повалил меня на землю, мы стали бороться, и вдруг… лечу. Словно в невесомости. Бывало с вами такое? – Нет, не бывало. – Странное чувство, но прекрасное. Пока не приземлишься. Такое ощущение, будто столкнулся с поездом. У меня будто дух вышибло из тела. Ну, думаю, все кончено, отправляюсь на небеса. Гэбриэл посмотрел на сержанта, чтобы убедиться, верят ему или нет. Несмотря на проповеди, которыми пичкали Чендлера и двух его детей родители, называть себя верующим он бы не стал. Религия для него была чем-то вроде огородных помидоров: потреблять легче, чем пестовать. Некстати вспомнилось, что у дочери – Сары, старшенькой – завтра первая исповедь и после работы он обещал порепетировать с ней: что говорить, когда опускаться на колени, когда вставать… – Через какое-то время я очнулся – во второй раз за день – и опять не понимал, где нахожусь. Передо мной была отвесная скала, и я вспомнил, как падал. Все болело. Вдруг я подумал: а где же Хит? Он лежал рядом, лицом вниз, а вокруг все в крови. – Мертвый? Смерть подозреваемого сильно упростила бы жизнь Чендлеру. – Не знаю. – Как это не знаете? – Вот так вот и не знаю. Мне что, надо было у него пульс проверить? А вдруг он прикидывался? Нет, сержант, я смотрю фильмы и знаю, как бывает. Поэтому сразу убежал. – А он остался там? Гэбриэл кивнул. Стало быть, констатировать смерть Хита нельзя и действовать следует из предположения, что он жив. Неопределенность раздражала. Надо объявлять поиск, прочесывать лес… Впрочем, если Гэбриэл добрался до города всего за несколько часов, то, возможно, глубоко заходить не придется, а значит, есть все шансы разыскать Хита, откачать и арестовать. – Как вы добрались до города? – спросил Чендлер. – Повезло. С пару часов я плелся куда глаза глядят, а потом увидел грунтовку. Пошел по ней, думал, встречу кого-нибудь, мне помогут, но никого не было. Тут я заметил на обочине брошенный велосипед. Ржавый насквозь, того гляди рассыплется, но выбирать не приходилось. Доехал кое-как до выезда на дорогу, увидел впереди город и направился туда. Шарахался от каждой машины: все казалось, что из какой-нибудь выскочит Хит или что меня спихнут в кювет и там добьют. – Что за дорога, помните? – уточнил Чендлер. Это помогло бы сузить круг поисков. – Без понятия. Все как в тумане… Даже не припомню, была ли там табличка. Просто грунтовка и выезд. Он гнался за мной, понимаете? Эта скотина… гналась за мной. Но я сбежал. Гэбриэл обмяк. Рассказ о пережитом полностью вымотал его, хотя и позволил сбросить часть груза с плеч. Глаза Гэбриэла были закрыты, положение тела выдавало облегчение и настороженность с налетом страха. – Теперь вы в безопасности. Гэбриэл открыл глаза, на лице появилась усталая, вымученная улыбка. Между губами мелькнули идеально ровные зубы – результат хорошей наследственности или работа высококлассного ортодонта. – Я хочу домой, – проговорил он. – Вы, кажется, говорили, что у вас нет дома. – Нет. – Куда же вы отправитесь? – Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда. – Подыщете ферму в другом месте? – Нет, к черту, завяжу с этим. – Я попросил бы вас задержаться. Улыбка Гэбриэла померкла, он нахмурился. Такая перспектива ему явно не нравилась. – Зачем это? Показания потерпевшего записаны, так что формально Чендлер обязан его отпустить, но делать этого было нельзя. Сержант попытался сообразить какой-нибудь предлог. – Вы нам понадобитесь на опознании. Ответный взгляд Гэбриэла заставил сержанта задуматься, не раскусил ли тот его уловку. Глаза прекратили бегать и смотрели внимательно и сосредоточенно, как бы умоляя Чендлера рассказать правду и не юлить. – И где меня будут держать? Первой мыслью было поместить Гэбриэла в одну из камер, но напуганного парня так не заманишь. А вот если предложить ему переночевать в комнате, на хорошей постели… – У нас в городе есть отличная гостиница. Чендлер, конечно, слукавил. Номера Олли Орландера хоромами не назовешь, но для наемного работника, привыкшего спать в бытовках на двадцать человек, сойдет. – Ладно, – без энтузиазма согласился Гэбриэл. – Охранять вас будет наш сотрудник. Чендлер уже решил, что поручит это Джиму – тому все равно чем заниматься, лишь бы от кроссвордов не отвлекали. – Мне связаться с кем-нибудь из ваших родственников? – Нет, – резко ответил Гэбриэл. От доверительной обстановки, которую пытался создать Чендлер, не осталось и следа. Семья, видимо, больная тема для парня. – Совсем ни с кем? – все-таки уточнил Чендлер. Гэбриэл медленно мотнул головой. – А почему? Вопрос рискованный, но привычка искать уязвимые места собеседника, чтобы впоследствии использовать на допросе, вырабатывалась годами, и не так-то просто было ей изменить. В такие минуты она выводила из себя и самого Чендлера. И снова тот же ледяной взгляд, как бы говоривший, что спрашивать дальше не стоит. Чендлер послушался. Парню и без того порядком досталось, не хватало еще, чтобы кто-то лез в его личные проблемы. Впрочем, Гэбриэл все-таки ответил: – Они умерли, сержант. На лице у парня не дрогнул ни единый мускул, будто на эмоции не осталось сил. Похищение, угроза смерти, побег, травмы и лишения – неудивительно, что организм Гэбриэла начал понемногу отключаться. – Сержант. – Его голос вдруг стал тихим и обволакивающим. – При рождении каждому из нас дается потребность в родителях и умиротворение от религии. Я лишился и того, и другого. – То есть? Гэбриэл вздохнул и прикрыл глаза. – Да так, вспомнилось. Сержант, я устал, раздражен и напуган. Отпустите меня поспать. Чендлеру не терпелось продолжить допрос, однако все ниточки, за которые можно было потянуть, уже оборвались. Он вывел Гэбриэла в приемную; тот шел, пошатываясь, как будто в изнеможении. Таня едва заметно кивнула начальнику – значит, запись прошла успешно. – У нас есть что-нибудь из одежды? – спросил Чендлер. – Да так… Таня порылась в коробке с вещами и достала оттуда грязную оранжевую футболку с небольшим логотипом на груди, пожалуй, самую приличную из того, что там было: эту одежду не брала даже Армия Спасения. – Это еще зачем? – спросил Гэбриэл. – Наденьте. – Мне есть в чем ходить. – Он указал на свою окровавленную футболку. – Не хочу быть обузой.