– Даже пальцем не тронул, а ну, скажи-ка! – Кен ткнул пленника ружьем в спину. – Да это не то… – промямлил тот. – Во, во! Слыхали? – перебил Кен. – Хорошо, – сказал Чендлер и обратился к потенциальному маньяку: – Вы в порядке? – А по мне не видно? – с явной обидой отозвался тот. – Сами-то как думаете? Он скривился от боли; на этот раз не от тычка ружьем, а от чего-то еще. Кен, впрочем, не преминул воспользоваться случаем. Пленник захрипел. – А теперь, парень, рассказывай, что сделал – точнее, что делал, когда я тебя сцапал. – Кен, пожалуйста, мы сами разберемся, – настаивал Чендлер. – Если он сознается, вы мне ничего не пришьете. Пора кончать с этим, подумал Чендлер. Чем больше Кен заводился, тем нервнее потирал спусковой крючок. – Никто не собирается ничего вам пришивать, Кен. Просто опустите ружье. Ну! – Мы не сможем использовать его слова как доказательство, если вы и дальше будете угрожать ему оружием, – встрял Лука. Чендлер бешено уставился на подчиненного. Формально тот прав, однако сейчас его замечание было очень некстати. Перед ними и так потенциальный маньяк – не хватало еще, чтобы у них на глазах совершилось убийство. – Так, Кен, отдавайте ружье. Сейчас же! Чендлер протянул руку, но никаким усилием воли не мог унять дрожь. – Это мое. – Его вам вернут. – У меня есть на него разрешение. – А разрешения наводить его на людей – нет. – Даже когда ублюдок хочет угнать мою тачку? – Вы привели его сюда. Этого достаточно. – Он не сознался, – гнул свое Кен. Мужчина снова скривился и плотно сжал зубы. Вид у него был разбитый и подавленный. Еще бы, так глупо попасться, и, главное, из-за кого – из-за местного агрессивного сумасброда. Видя, что Кен опускать ружье не собирается, Чендлер обратился к пленнику: – Так вы пытались угнать машину или нет? Тот кивнул. Под дулом ружья оставалось только сознаться. – Да, я пытался угнать машину. Но поймите, мне надо было. Я спасался от… Закончить ему не дал очередной тычок в спину. – Заткнись, парень, тут твои отговорки не пройдут. Ишь, городское отребье, думают, что им все с рук сойдет. – Все, Кен, он сознался. Отпускайте его, – велел Чендлер. – А извиниться как же? – Кен! С недовольной гримасой старик поднял ружье стволом в потолок. Чендлер позволил себе выдохнуть и почувствовал, как градус напряжения в помещении спадает. Констебли немедленно вклинились между мужчиной и Кеном. Тот наотрез отказался отдавать ружье Тане, поэтому пришлось вмешаться сержанту. – Это мое. – На сорок восемь часов – нет, – сказал Чендлер. – Остынете пока. А в следующий раз, если захотите задержать нарушителя, вызовите нас. – Но чтобы через два дня вернули. Я без него как без рук, сержант. – Кен выглядел ужасно беспомощным и расстроенным, будто у него отняли единственного ребенка. – Через два дня, – подтвердил Чендлер, стараясь не обращать внимания на недовольный взгляд Тани. Сержант знал: она против, чтобы кто-то, кроме полиции, мог пользоваться оружием. Возможно, из-за троих детей Таня не любила оружие как таковое. Впрочем, навести ствол на преступника, если понадобится, это ей не мешало. Чендлер кивком велел Тане вывести Кена из участка. Одним психом в помещении стало меньше, и этот еще не самый опасный. Теперь можно было спокойно рассмотреть подозреваемого. Мужчина стоял, опустив голову. По его потному, пухлому лицу совсем не скажешь, что он мог бы убить пятьдесят четыре человека. В сощуренном взгляде, которым он встретил сержанта, однако, читалась затаенная злоба. Подозреваемый вздохнул и, оскалившись, застонал. Чендлер нащупал рукой пистолет, готовый немедленно его выхватить. – Мне пришлось, – прошептал мужчина. – Другого выхода не было. Лука встал позади подозреваемого, ожидая дальнейших указаний. Чендлер повел глазами в сторону. Лука, кивнув, отошел. – Вас зовут Хит? – спросил Чендлер, обхватывая пистолетную рукоять. Окровавленный мужчина медленно поднял голову. Губы поджаты, как у преступника, пойманного с поличным. Темно-карие глаза уставились сначала на Чендлера, потом посмотрели на остальных. Сержант покрепче сжал пальцы на пистолете. Если подозреваемый хочет сбежать, то сделает это именно сейчас. Хит медленно кивнул, озлобленность на лице сменилась недоумением. – Откуда вы… – Вас зовут Хит? – повторил вопрос Чендлер. – Да, Хит. Хит Баруэлл, – ответил тот, нахмурившись. Болезненная гримаса пропала – стало быть, притворялся. Впрочем, надо признать, весьма убедительно. – Вы с востока? – Да, из Аделаиды. – Как попали сюда? Чтобы усыпить бдительность подозреваемого, Чендлер начал с простых вопросов, работая, как археолог – кисточкой, а не экскаватором. – Искал работу. – Какую? – Да любую: на ферме, в садах, на стройке… Что угодно – я все переделал. – Значит, хорошо знаете эти места? Хит вздохнул. – Нет. Чендлер уловил в его голосе нотки недоверия и подозрительности. Хит вел себя будто на минном поле. – Мистер Баруэлл, я вынужден вас арестовать… – Поймите, мне пришлось угнать… одолжить машину! – выпалил Хит. – Я спасался от… – Машина нас не интересует, – перебил Чендлер и, заведя Хиту руки за спину, накинул наручники. Запястья у него были содраны, а ладони – красные, как от ожога или тяжелой работы. – Мы хотим задать вам ряд вопросов по поводу убийств. Хит с силой вырвал руки и развернулся. Глаза у него горели. Таня и Лука тут же зажали его с боков. – Именно о них я и хочу вам рассказать! – Хотите сознаться? Чендлер ощутил странную смесь воодушевления и разочарования. А с другой стороны, тогда и Митчу звонить не нужно… – В каком смысле «сознаться»? Это меня чуть не убили – вон там, – Хит дернул головой, – в лесу. Таня и Лука усадили подозреваемого на стул. Чендлер встал напротив, пытаясь понять, чего тот добивается. Сбивает со следа? Хочет выкрутиться? Водит за нос?