Миками вздохнул. – Миками, я вас спрашиваю! Отвечайте! – Голос Акамы приблизился. Стал даже слишком близким. Миками поднял голову. Он понял, что губы у него дрожат. – Я… мы еще обсуждаем все вопросы. – Казалось, с каждым словом его покидают силы. – Поторопитесь! В начале следующей недели я должен сообщить обо всем в секретариат комиссара. Кстати, есть еще одно, о чем вам, наверное, следует знать. Пенсионер, которого сбила дочь члена комитета Като… скончался около часа назад. Я уже отдал распоряжения Саканиве, чтобы тот не распространялся об этом событии, если представители прессы не спросят его об этом прямо. Ожидаю от вас такого же благоразумного поведения! – Акама встал. Он был сантиметров на десять ниже Миками, но казалось, что его глаза смотрят на Миками сверху вниз, с большой высоты. Глава 16 Управление по связям со СМИ не могло похвастать красивым видом из окон. Пейзаж загораживало здание архива, построенное почти вплотную к штаб-квартире префектурального полицейского управления. Сидя за столом вполоборота к окну, Миками рассеянно разглядывал красно-коричневую стену архива. Не то чтобы он о чем-то замечтался… Он сомневался, что у него когда-либо будет время на мечты – во всяком случае, до конца жизни. Просто серьезное ДТП превратилось в ДТП со смертельным исходом. Раньше ДТП со смертельным исходом считались только те, в которых пострадавшие умирали в течение двадцати четырех часов после происшествия. С помощью такой уловки полиция слегка подправляла статистику. После того как представители прессы возмутились, пришлось включать в сводки даже такие происшествия, в которых пострадавшие умирали не в течение суток, а позже. Они скрывают, что за рулем машины, сбившей пенсионера, сидела дочь члена комитета общественной безопасности; скрывают, что сбитый пенсионер умер. Превосходный пример того, как полиция «руководит процессом с начала до конца»… Услышав шорох, Миками обернулся; Микумо поставила на его стол чашку с горячим чаем. Он заметил худощавую фигуру, стоящую у двери, с зеркальной фотокамерой в руке. – А вы куда? Курамаэ вздрогнул и замер; перед тем как ответить, он даже немного попятился. – В парк Фурэаи. Полицейская группа дает там мини-концерт, вот я и подумал сделать несколько снимков… – Поручите это Микумо, – тут же распорядился Миками. – А вы разве не должны сейчас находиться в пресс-центре? Идите и постарайтесь поскорее закончить там с делами. Будет неплохо, если вам удастся переманить на нашу сторону хотя бы нескольких! Курамаэ стоял с совершенно прямой спиной, очень бледный. Миками старался не смотреть на него. Он видел в нем свое отражение; их образы накладывались друг на друга. Курамаэ извинился. Микумо подошла к нему; Курамаэ, не глядя, протянул ей камеру. Миками позвонил по телефону, отпил чаю и тоже вышел из кабинета. Ему показалось, будто за последнее время окружающий мир сильно изменился. Может быть, все дело в том, что он согласился стать сторожевым псом Акамы. Он полностью смирился с ролью марионетки административного департамента. Принял такое решение. Теперь, поняв, что утратил даже возможность высказывать собственное мнение, он больше не заботился о содержании своей работы. Он будет держать язык за зубами и делать что прикажут. Добьется результатов, доведет дело до конца. Вот и все. Нет никаких причин принимать происходящее близко к сердцу. Разве не тем же самым он занимался всегда? Когда-то он арестовал убийцу-психопата, который вспорол живот трем женщинам. В другой раз добился того, что мэр, который брал взятки, чтобы содержать своих любовниц, унижался и раболепствовал в кабинете для допросов. Он выдержал психологическую битву с мошенником, чей уровень интеллекта равнялся ста шестидесяти, одержав победу после того, как смотрел тому в глаза двадцать два дня подряд. У него нет причин считать себя неудачником – он выстоял в суровом мире уголовного розыска. Там он тоже выполнял приказы руководства и добивался результатов. Нет оснований считать себя тупее бюрократов, которые каждый день с девяти до пяти перекладывают бумажки… Можно сыграть роль злого сторожевого пса. Ему нужно одно: решить текущую задачу, уйти из административного департамента. Вот тогда он покажет Акаме! Идя по коридору, Миками посмотрел на часы. Всего десять утра! Меньше шести часов до того времени, когда они должны дать ответ пресс-клубу. В голове прояснилось. Он стал думать. Назвать имя виновницы ДТП он не имеет права. И «размышлять вслух» ему запретили. Значит, в четыре часа пополудни ему придется войти в пресс-клуб и отклонить их условия. Репортеры, конечно, придут в ярость и отправятся в приемную начальника; они заставят его принять их письменный протест. Если он, Миками, оплошает, немыслимое станет реальностью. Есть только один способ, благодаря которому можно обеспечить мягкую посадку, не унизив департамент. Ему придется заставить репортеров подать протест либо ему самому, либо Исии, а затем положить его на полку в глубинах архива административного департамента. Акикава предупредил: после того как полиция объявит о своем решении, пресс-клуб проведет еще одно совещание. Там-то и станет ясен исход дела. Необходимо сделать так, чтобы кто-нибудь сказал: «Предлагаю на сей раз оставить протест у Миками». Хотя реакция журналистов часто бывает непредсказуемой, он надеялся, что Суве удастся кое-кого уговорить. Если они хорошо проведут подготовительную работу, им, скорее всего, удастся склонить на свою сторону кого-то из сомневающихся. Главным препятствием станут бескомпромиссные, упертые, те, кто настаивал на том, чтобы подать протест напрямую начальнику управления префектуры. Если управление по связям со СМИ будет бездействовать, упертые сумеют пересилить умеренных. Все сводилось к количеству. Миками понимал, что в случае голосования не может рассчитывать на победу, если не склонит на свою сторону самых голосистых агитаторов. «Нужно подцепить их на какой-то крючок»… Миками поднялся по лестнице на пятый этаж, который занимал уголовный розыск. С удовольствием вдохнул знакомый запах. Здешняя атмосфера отличалась от той, что царила на втором этаже. Миками толкнул темную, почерневшую дверь с табличкой «Уголовный розыск, Второе управление». Его сразу же приветствовал Кадзуо Итокава. Стол Кадзуо, стол заместителя начальника, до весны принадлежал Миками. Миками заранее узнал, что двадцатисемилетнего начальника управления Отиаи нет на месте. В регионах пост начальника Второго управления обычно отводился молодым кадровым офицерам. Если Отиаи увидит Миками, он обязан будет сообщить о его визите Акаме, чего Миками совсем не хотелось. Миками сразу же вышел в смежное помещение и жестом поманил Итокаву за собой. Они очутились в кабинете для «мягких» допросов, который располагался дальше всего от входа. Миками закрыл дверь. – Спасибо тебе за вчерашнее, – начал Миками, расставляя складной стул. – Напомни, за что именно? – За теплый прием, который ты оказал моему подчиненному Курамаэ. – Ах, вон что! Я не собирался… – Никаких объедков для этих псов… так? В глазах Итокавы отразилась тревога. Он был на четыре года моложе Миками и три года работал под его руководством, когда Миками возглавлял группу в Первом управлении, в отделе ненасильственных преступлений. Работал он добросовестно; особенно с цифрами. Учась в вечерней школе, Итокава окончил еще и бухгалтерские курсы. Итокава сел напротив; Миками поставил локти на металлический стол и сложил ладони вместе. В предисловиях не было необходимости. – Как продвигается дело с незаконным сговором при строительстве музея? – По-моему, все идет как надо. – Кажется, восемь человек арестовано? – Совершенно верно. – Исполнительный директор «Хаккаку констракшен» сегодня здесь? – Не могу сказать… – ответил Итокава, явно скрывая правду. Миками склонил голову набок, придавая своим словам больший вес: – «Мы вызвали на допрос исполнительного директора «Хаккаку констракшен», самой крупной компании в префектуре». Он повторял слова самого Итокавы, который обмолвился об этом два дня назад. Миками изобразил досаду: – На допрос приглашали исполнительного директора «Хаккаку констракшен». Правильно? – Ну да. Вроде бы. – То есть как «вроде бы»??? Итокава упорно отказывался говорить определенно. Будучи вторым по старшинству офицером в подразделении, он наверняка точно знал, приглашали на допрос исполнительного директора или нет. Миками решил сменить подход. – Репортеры к вам еще не обращались? Кто-нибудь из них уже пронюхал, что его вызвали на допрос? – Нет. По крайней мере, пока. В таком случае можно воспользоваться предлогом как наживкой. Миками продолжал, не меняя выражения: – Благодари свою счастливую звезду, что они – просто шайка идиотов. – Ну да. Насколько мне известно, они пока следят за «Согавой». – Да, похоже на то. «Согава констракшен» была сравнительно небольшой по размеру компанией, возглавляемой младшим братом префектурального министра. Ее постоянно окружали слухи о коррупции в правлении и даже причастности к делам местных преступных синдикатов. «Хаккаку констракшен», которой это надоело, оборвала все связи с «Согавой», что означало, что в нынешнем преступном сговоре «Согава» не участвовала. Однако, несмотря на это, Второе управление продолжало пристально следить за компанией. Журналисты, которые не знали, замешана «Согава» в деле или нет, продолжали следить за руководством компании. Начальник Второго управления Отиаи повторял, что дело «Хаккаку» пока остается совершенно секретным. – И когда, по-твоему, вы произведете аресты? – спросил Миками, мягко переходя к текущим вопросам. – Не могу сказать точно. – Ну хотя бы примерно. Сегодня, завтра? Может, на следующей неделе? – Слушай, я на самом деле не имею права… Итокава выглядел расстроенным. Совсем на него не похоже. В тот период, когда Миками регулярно наведывался в уголовный розыск, достаточно было подсесть к Итокаве, чтобы тот, пусть и нехотя, делился какой-то внутренней информацией. – Тебе запретили общаться с нами? – Дело не в том, что вы… – Итокава оцепенел. Судя по всему, он готов был сам себя ударить. Он густо покраснел. Миками живо представил, как Итокава беседовал с другим детективом: «Дело не только в управлении по связям со СМИ. Нам необходимо убедиться, что никто из администрации ни о чем не догадывается». В административный департамент, помимо них, входят секретариат, отдел внутренней безопасности и отдел кадров. Что-то случилось, и детективы решили скрыть происходящее от этих отделов, от администрации. Логично предположить, что при расследовании какого-то дела допущена ошибка или дело зашло в тупик, поэтому уголовный розыск и решил применить запрет на передачу информации. – Кто-нибудь повесился в камере? – Нет-нет, что ты. Ничего похожего. У нас все хорошо, – взволнованно ответил Итокава.