– Не было ли у вас переводов? Может, кто-нибудь перешел в другой отдел? – С тех пор, как я здесь работаю, нет; мы никого не переводили. Тогда Миками кое-что вспомнил. Иномата занял свой теперешний пост всего семь или восемь лет назад. Полицейское управление нашло его в Институте технологии префектуры Д.; пост создали специально «под него». – Простите, что спрашиваю, но не могли бы напомнить, когда вы поступили к нам на работу? – Восемь лет назад… – И вы совершенно уверены, что тогда под вашим началом не работал человек по фамилии Хиёси? – Я еще не страдаю старческим слабоумием! Иномата как будто немного обиделся. Сделав вид, что не заметил, Миками продолжал: – В таком случае мне очень жаль, что я вас побеспокоил, но нельзя ли попросить вас заглянуть в график дежурств ваших подчиненных четырнадцатилетней давности? – Что, простите? График дежурств… четырнадцатилетней давности?! – Очень вас прошу. Насколько я понимаю, такой документ должен быть в вашем распоряжении. – Не скрою, ваша просьба несколько неожиданна… Разве у вас в управлении нет такого документа? – Нет. Мы не храним всеобъемлющих сведений в одном месте, чтобы они не попали в руки представителей деструктивных сект или левых экстремистов. – Понимаю… да, конечно. – В голосе Иноматы слышалось все меньше уверенности. Поняв, что настал удобный случай, Миками решил поторопить события: – Очень важно получить эти сведения быстро. Если вам не удастся отыскать график дежурств, придется что-нибудь придумать… Например, спросить кого-то из ваших подчиненных, кто давно работает. Буду очень вам признателен, если вы мне перезвоните – Миками, управление по связям со СМИ, – как только найдете ответ. – Да… конечно. Я кого-нибудь спрошу. – Возможно, человек, о котором идет речь, какое-то время назад вышел в отставку. Если так, буду очень признателен, если вы найдете дату, когда он ушел, а также причины ухода, записанные в его личном деле. Хиёси ушел из правоохранительных органов – как и Кода. Важность нового открытия взволновала Миками. Хиёси тоже ушел из полиции лет восемь назад, а то и раньше. Возможно, что и он, как Кода, подал в отставку, когда все еще живо помнили подробности «Дела 64». Остается главный вопрос: почему он решил уйти? Связано ли его решение со слезами, которые он проливал в доме Амэмии. Микумо встала и направилась к буфету. Наверное, решила, что пора поставить чай. Миками посмотрел на часы: три пятнадцать. Если учесть, что Иномата – не кадровый полицейский, невозможно представить, даже приблизительно, когда он перезвонит… Вскоре к его столу приблизилась Микумо с подносом и чашкой чая. – Я слышал, что вашим родителям домой кто-то звонил и молчал, – не думая, выпалил он. Микумо тихо ахнула. Миками поспешил объясниться: – Мне сказала Мидзуки Муракуси. Когда это случилось? – Д-да… По их словам, им позвонили где-то с месяц назад. – Сколько раз им звонили? – Вроде бы два раза. – В один и тот же день? – Да, кажется, они так говорили. – Понятно… Миками задумался. Молчание затянулось, стало неловким. Месяц назад… Примерно в то же время, когда звонили им с Минако. И опять-таки, больше одного звонка. И еще примерно тогда же, недели три назад, кто-то звонил Мидзуки. Ему вспомнились ее слова: «…взгляните на современное общество! Столько развелось странных типов». Возможно, замечание Мидзуки не так уж далеко от истины. Два совпадения натолкнули Миками на мысль, что, может быть, молчуны все же набирают номера наугад… Он тихо вздохнул, и тут зазвонил его телефон. Он посмотрел на часы. Прошло всего двадцать минут. Он покосился на Микумо, которая успела вернуться за свой стол, и снял трубку. – Миками, говорит Иномата. Я нашел то, что вам нужно. Его голос звучал гораздо веселее. «Что ж, ладно…» Миками мысленно подготовился. – Выкладывайте! – Я поискал у себя и нашел графики четырнадцатилетней давности. Сейчас посмотрим… да, есть Коитиро Хиёси. Наверное, он вам нужен? – А что, у него много однофамильцев? – Нет-нет, только один Хиёси, Коитиро. Он работал в подотделе вещественных доказательств. Вот что мне удалось узнать. Сначала его адрес: город Д., улица Осуми, двенадцать пятьдесят шесть. Телефон… Записывая телефон, Миками почувствовал, что у него началась полоса везения. Обычно дома с четырехзначными номерами располагались в более старых жилых кварталах. Почти навер няка это дом его родителей. А именем Итиро или Коитиро обычно называют старшего сына в семье… Все это значит – очень возможно, что он по-прежнему живет на улице Осуми. – Я расспросил кое-кого из тех, кто служит у нас уже давно. Судя по всему, причина, по которой он ушел… вы помните похищение, которое произошло четырнадцать лет назад? – Да. – Миками затаил дыхание и крепче сжал трубку. – После того дела он ушел в продолжительный отпуск – месяца на три. Да так потом и не вышел на работу. Начальство решило расценить произошедшее как уход по собственному желанию. Точной причины никто не знает, но похоже, что Хиёси включили в группу оперативников, которые работали в доме жертвы… Алло, вы меня слышите? – Да-да, продолжайте. – Хотя в доме похищенной девочки они провели не так много времени, когда Хиёси потом вернулся в лабораторию, он выглядел очень подавленным. Совершенно перестал разговаривать с сотрудниками, а вскоре и вовсе оставил работу. Вот что мне удалось узнать. Он провел у нас… почти два года. До того, как поступить сюда, с год проработал в телекоммуникационной компании «Эн-Ти-Ти». Вот и все, что мне удалось выяснить. – Это просто замечательно! Огромное вам спасибо за помощь, – прочувствованно произнес Миками, засовывая листок с записями в карман пиджака. Глава 27 На дорогу до улицы Осуми у Миками ушло пятнадцать минут. По обе стороны улицы стояли большие старые дома за высокими заборами; судя по всему, дома окружали ухоженные сады. Миками остановился возле детской площадки и вылез из машины. Солнце уже клонилось к закату. Дальше он пошел пешком, ориентируясь по карте. Он шагал все быстрее. Он нашел, что искал, большой особняк под черепичной крышей, совсем близко, за углом. Миками прочел на вмурованной в каменную колонну именную табличку: «Хиёси». Он превосходил размерами соседние дома. Толстые сосновые ветви сплетались над улицей, образуя подобие арки. Рядом с домом стояла еще белая постройка, которая, скорее всего, служила хранилищем. На участке имелся и гараж; дверь была закрыта, но, судя по ширине, он был рассчитан не на одну машину. Хиёси происходил из богатой семьи. Воодушевление, переполнявшее Миками, понемногу испарялось. Его сменяли смешанные чувства, среди которых нашлось место даже презрению. Хиёси прослужил в экспертно-криминалистическом отделе полиции всего два года; в «Эн-Ти-Ти» – меньше года. Может быть, он просто из тех, кто сдается всякий раз, как на работе что-то случается? Миками по-прежнему не знал, почему Хиёси плакал в доме Амэмии, но его слезы уже казались ему не такими существенными. Миками вздохнул, подошел к двери и позвонил в звонок в форме чаши. Над крыльцом он не заметил ни камеры, ни домофона. Судя по всему, дом построен в начале периода Сёва, а может быть, даже в конце периода Тайсё. Миками терпеливо ждал, делая скидку на большие размеры дома. Наконец, по полу зацокали деревянные сандалии. Приоткрылась створка двери, и на крыльцо вышла женщина лет шестидесяти с небольшим; она наклонила голову, тронутую сединой. Судя по виду, перед ним была не прислуга. Миками решил, что это, наверное, мать Хиёси. Она грустно посмотрела на Миками и спросила: – Вы к кому? Он поклонился: – Извините за беспокойство. Моя фамилия Миками, я служу в административном департаменте полиции. Насколько я понимаю, ваш сын раньше был сотрудником экспертно-криминалистического отдела. Он сейчас дома? – А, понятно. – Глаза ее как будто вдвое увеличились в размере. – Полиция… И что же вам надо от моего сына? – Мне нужно поговорить с ним об одном деле. – Поговорить?! Не представляю о чем – во всяком случае, сейчас. А вот мы очень хотели бы побеседовать с вами! Вы поступили с ним так жестоко… – Понимаю ваше возмущение… Миками инстинктивно сменил тактику, так как из слов его матери понял: Хиёси подал в отставку, потому что кто-то плохо с ним обошелся. Возможно, они все неправильно поняли, а мать просто закрывает глаза на недостатки сына. Ясно одно: и у самого Хиёси, и у его близких сложилось впечатление, что с ним обошлись несправедливо. – Да, в то, что произошло, трудно поверить, – с горечью ответила пожилая женщина. – Он работал в «Эн-Ти-Ти компьютерс», занимался системами связи! Как-то полиции понадобилась его помощь в одном деле; он увидел, насколько плохо там обстоят дела, вызвался помочь и согласился перейти работать в полицию, в экспертно-криминалистический отдел. А потом случилось то похищение… Может быть, вспомнив о том, что у соседей есть глаза и уши, мать Хиёси наконец пригласила Миками войти в дом и закрыла за ним дверь. Они очутились в тесной прихожей с высокими стенами, которую украшала фатсия в человеческий рост. Несмотря на то что уже начались холода, в прихожей было сыро и влажно. Мать Хиёси понизила голос: – Это было непростительно. Сначала его привлекли к такому страшному делу, а потом свалили на него всю вину… из-за одной крошечной ошибки! Неужели у вас, полицейских, нет близких людей? Разве такое поведение можно назвать нормальным? Постарайтесь поставить себя на место его родителей! Мы старались окружать сына любовью. А после того, что тогда произошло, он места себе не находил. Его жизнь была погублена! И кто же за все ответит?! Миками не знал, что сказать. Мать Хиёси так пылко возмущалась, как будто все, о чем она говорила, случилось вчера или позавчера. – Я как раз приехал к вам, чтобы извиниться и, если можно, поговорить с Хиёси. Нам до сих пор неясно многое из того, что случилось. – Вам до сих пор неясно?! – Она враждебно вскинула плечи и выпятила подбородок. Губы у нее дрожали. – Вы что же, хотите сказать, что даже не знаете, что вы сделали с моим сыном? – Кто именно обвинил во всем вашего сына?