Это относится ко всем жизненным фазам, ко всем областям развития, будь то обучение игре на фортепиано или эффективному общению с коллегой по работе. Это верно как в отношении отдельной личности, так и в отношении семьи и целой организации. Нам известен этот принцип процесса, и мы принимаем его как факт для мира физических явлений. Гораздо труднее применить этот принцип к эмоциональной сфере, к сфере человеческих отношений или к характеру личности. Но даже если мы сможем понять это, то принять это и жить в соответствии с этим пониманием окажется еще более трудной задачей. Вот почему иногда мы ищем более короткий путь и надеемся получить желаемый результат, перескочив через несколько жизненно важных ступенек и сэкономив на этом время и силы. Однако что же получается, когда мы пытаемся сократить естественный процесс нашего роста и развития? Представьте, что вы, будучи весьма средним игроком в теннис, решили поразить окружающих, выступая в соревнованиях с мастерами. К чему это приведет? Разве одно только позитивное мышление позволит вам эффективно противостоять профессионалу? Что будет, если вы сможете убедить своих друзей, что играете на фортепиано на уровне концертирующего исполнителя, в то время как в действительности ваше место среди начинающих? Ответ очевиден. Просто невозможно нарушать, игнорировать, сокращать этот естественный процесс развития. Это противоречит природе, и попытка найти короткую дорогу к успеху приведет лишь к разочарованию. Если мои успехи в любой сфере деятельности соответствуют отметке «два» по десятибалльной шкале и я хочу передвинуться на отметку «пять», то сначала мне нужно сделать шаг к отметке «три». «Путешествие в тысячу миль начинается с первого шага», и в каждый момент можно сделать только один шаг. Если вы не дадите понять учителю, на каком уровне находитесь, – задавая вопросы или признаваясь в своем незнании, – вы никогда не сможете вырасти. Долго притворяться нельзя, ведь все непременно откроется. Признание собственной необразованности часто является первым шагом к образованию. Торо говорил: «Как можем мы помнить о своей необразованности, сознание которой так необходимо для нашего роста, если постоянно используем свои знания?» В связи с этим мне вспоминается один случай. Две молодые девушки, дочери моего друга, пришли ко мне в слезах, жалуясь, что их отец с ними слишком строг и совсем их не понимает. Они боялись быть откровенными с родителями, опасаясь последствий. Но в то же время им были очень нужны любовь родителей, их понимание и советы. Я поговорил с их отцом и выяснил, что умом он понимает эту проблему. Однако, согласившись с тем, что иногда не может совладать со своим характером, он отказался признать свою ответственность за происходящее и честно сказать, что уровень его эмоционального развития недостаточно высок. Гордость не позволяла ему сделать первый шаг, чтобы изменить ситуацию. Чтобы отношения с женой, мужем, детьми, друзьями или коллегами были гармоничными, мы должны учиться слушать. А это требует от нас эмоциональных усилий. Слушать – это значит быть терпеливым, открытым, иметь желание понять, т.е. обладать чертами высокоразвитой личности. Гораздо проще действовать с низкого эмоционального уровня, давая при этом советы высокого уровня. В случае с теннисом или фортепиано уровень нашего развития становится совершенно очевидным, так как тут притворяться невозможно. Однако в сфере характера и эмоционального развития не все так очевидно. Мы можем «принять позу» перед тем, кто нас плохо знает, или перед коллегой. Мы можем притвориться. И какое-то время у нас, возможно, что-то будет получаться – по крайней мере, на публике. Мы даже, возможно, обманем самих себя. И тем не менее я уверен, что большинство из нас прекрасно знают, что мы представляем собой на самом деле; и я думаю, что многим из тех, с кем мы живем и работаем, это тоже известно. Я часто наблюдал последствия попыток сократить естественный процесс роста в сфере бизнеса, когда руководство пыталось «купить» новую корпоративную культуру и повысить производительность, качество, мораль и уровень обслуживания клиентов с помощью ярких речей, приветливых улыбок персонала, внешнего контроля или же посредством укрупнений, объединений, разделений и других структурных изменений – популярных и не популярных. Эти руководители не обращают внимания на то, что подобные манипуляции порождают атмосферу недоверия. Если используемые ими методы не срабатывают, они ищут другие приемы из арсенала этики личности, которые, в свою очередь, также будут игнорировать и нарушать естественные принципы и процессы, являющиеся основой культуры высокого доверия. Помню, я и сам много лет назад нарушил этот принцип. Однажды, придя домой во время празднования третьего дня рождения моей маленькой дочки, я увидел, как она забилась в угол гостиной, прижав к себе все подаренные ей игрушки и не позволяя другим детям с ними играть. Первое, что я заметил, – это то, что свидетелями проявления эгоизма малышки стали несколько родителей. Я был вдвойне смущен из-за того, что как раз в то время читал в университете курс, посвященный человеческим отношениям. И я понимал, или, по крайней мере, чувствовал, чего ждут от меня эти родители. Атмосфера была накалена: дети окружили мою маленькую дочь, протягивая к ней руки и прося поиграть с теми игрушками, которые сами только что подарили, а моя дочь решительно им в этом отказывала. Я сказал себе: «Разумеется, я должен научить дочь делиться с другими! Умение делиться – одно из самых главных наших достоинств!» Для начала я попробовал просто попросить ее: – Солнышко, пожалуйста, поделись со своими друзьями игрушками, которые они тебе подарили! – Нет! – упрямо ответила она. Тогда я попытался воззвать к ее здравому смыслу: – Солнышко, если ты научишься делиться своими игрушками с ребятами, которые пришли к тебе в гости, то и они поделятся с тобой игрушками, когда ты придешь к ним! И снова дочка без лишних раздумий отрезала: – Нет! Я пришел в замешательство, ибо всем было очевидно, что я не имел на дочь влияния. Третьим методом, избранным мною, был подкуп. Я очень тихо сказал: – Солнышко, если ты поделишься с ними, я дам тебе что-то вкусненькое. Я дам тебе кусочек жевательной резинки. – Я не хочу жвачку! – закричала она. После этого я начал впадать в отчаяние. Для четвертой попытки я выбрал угрозы и запугивание: – Если не поделишься, тебе здорово попадет! – Ну и что! – выкрикнула она. – Это мои игрушки! Я не должна ни с кем делиться! В итоге мне пришлось применить силу. Я просто взял у нее из рук часть игрушек и раздал их детям: – Берите, ребята, играйте! Возможно, моей дочке нужно было получить опыт обладания этими игрушками, прежде чем отдать их другим. (В самом деле, как можно отдать то, чем не владеешь?) Она нуждалась в том, чтобы я, как отец, проявил большую эмоциональную зрелость и дал ей возможность получить этот опыт. Однако в тот момент для меня большее значение имело мнение обо мне других родителей, а не рост и развитие моего ребенка и наших с ним взаимоотношений. Я просто изначально был уверен в собственной правоте: она должна была поделиться, а значит, была не права, не делая этого. Возможно, уровень моих ожиданий по отношению к малолетней дочери был слишком высоким просто потому, что я сам находился на нижнем уровне своей собственной шкалы. Я оказался не способен или не пожелал проявить терпение и понимание и ждал от нее, что она отдаст свои вещи. В попытке компенсировать недостаток влияния я воспользовался силой своего отцовского положения и авторитета и принудил дочь сделать то, чего я от нее хотел. Но использование силы оборачивается слабостью. Слабость использующего силу объясняется тем, что увеличивается его зависимость от внешних факторов. Становится слабей и тот, кто вынужден подчиниться, поскольку подчинение сковывает рост, формирование независимого мышления и внутренней дисциплины. В конечном счете ослабевают человеческие взаимоотношения. Сотрудничество уступает место страху, и оба – тот, кто использует силу, и тот, кто вынужден подчиниться, – становятся более эгоистичными и агрессивными. Но что же происходит, когда сам источник используемой силы – будь то огромный рост или физическая мощь, позиция, авторитет, какой-то документ, высокое положение, внешность или прежние достижения – изменяется или вовсе перестает существовать? Если бы я был более зрелым, я мог бы положиться на свою внутреннюю силу – на свое понимание роста и необходимости делиться, на свою способность любить и воспитывать – и позволил бы дочери самой сделать выбор: делиться или нет. Возможно, после попытки урезонить ее я мог бы переключить внимание детей на какую-то интересную игру, сняв таким образом со своего ребенка эмоциональное давление. Теперь я уже знаю, что, как только дети обретают чувство собственности, они делятся своими игрушками совершенно естественно, свободно и спонтанно. Мой опыт говорит мне, что учить нужно не всегда. Когда отношения натянуты и атмосфера накалена эмоциями, попытка учить часто воспринимается как форма осуждения и неприятия. В то же время, когда отношения хорошие, по-моему, гораздо полезнее поговорить с ребенком наедине и спокойно обсудить то, что считаешь важным и чему хочешь его научить. Наверное, чтобы поступить именно так, требовалась более высокая эмоциональная зрелость, чем тот уровень терпения и внутреннего контроля, которым я обладал в то время. Возможно, чувство собственности должно приходить раньше, чем потребность делиться. Возможно, многие из тех, кто отказывается отдавать в семье и браке, делиться со своими близкими или же кто отдает механически, просто не знают, что такое самообладание, поскольку никогда не знали, что такое владеть собой, не осознавали своей индивидуальности и не испытывали чувства собственного достоинства. Если мы хотим по-настоящему помочь нашим детям, нам необходимо быть достаточно терпеливыми, чтобы позволить им испытать чувство собственности, и достаточно мудрыми, чтобы развить у них дар отдавать, обучая их этому на собственном примере. Наше видение проблемы и есть проблема Никого не оставляет равнодушным успех, которого добиваются отдельные люди, семьи или целые организации, опирающиеся на твердые принципы. Всех восхищают сила и зрелость таких людей, единство и сплоченность таких семей, гибкость и синергетическая культура таких организаций. Люди тут же задают вопрос, диктуемый их основной парадигмой: «Как вам это удается? Научите меня своей методике!» На самом деле их слова означают: «Дайте мне рецепт, следуя которому я смогу быстро решить свою собственную проблему!» И найдутся учителя, которые дадут им то, о чем они просят. Освоенные ими навыки и техники в течение какого-то короткого промежутка времени могут казаться вполне эффективными. С помощью этого «социального аспирина», возможно, даже удастся снять некоторые острые проблемы. Однако причина проблемы останется, а со временем появятся и новые болезненные симптомы. Чем больше люди заняты поиском быстрого решения и чем больше они концентрируются на внешних проявлениях проблемы, тем в большей степени сам этот подход усугубляет хроническое болезненное состояние. Наше видение проблемы и есть проблема. Перечитайте описания проблем, приведенные в начале этой главы, и определите степень влияния этики личности на мышление авторов этих описаний. Я прошел множество курсов обучения эффективному руководству персоналом. Я хочу, чтобы мои подчиненные работали с высокой отдачей, и изо всех сил стараюсь вести себя по отношению к ним дружелюбно и правильно с ними обращаться. Однако с их стороны я не чувствую никакой лояльности. Мне кажется, если я заболею и останусь дома на день, они попросту будут бить баклуши. Почему мне не удается научить их быть самостоятельными и ответственными? Или, может, стоит подыскать других сотрудников, которые обладают этими качествами? Этика личности подсказывает мне, что в данном случае можно было бы предпринять какие-то решительные действия: раскачать подчиненных, расшевелить их, чтобы люди пришли в форму и начали ценить то, что имеют. Или же следует найти какую-то мотивирующую программу тренинга, которая бы заставила их работать с большей отдачей. Или мне следовало бы нанять новых сотрудников, которые бы лучше работали. Но разве при таком откровенно нелояльном моем поведении подчиненные не стали бы задавать себе вполне естественный вопрос: забочусь ли я об их интересах? Не почувствовали бы, что я обращаюсь с ними как с неодушевленными механизмами? И была бы в этих ощущениях какая-то доля правды? Если вдуматься, разве не именно такими я их себе представляю? Может быть, то, как я отношусь к работающим на меня людям, как раз и является частью проблемы? Мне нужно сделать так много, а времени всегда в обрез. Я вечно спешу и ощущаю прессинг весь день. Каждый день. Семь дней в неделю. Я посещал семинары по управлению временем и перепробовал с полдюжины всяких систем планирования. Кое в чем они мне помогли, но все же я не могу сказать, что живу счастливой, плодотворной и спокойной жизнью, как мне бы того хотелось. Этика личности подсказывает мне, что должно найтись что-то, способное помочь мне более эффективно распределять свое время, – какие-то семинары или пособия по планированию времени. Но не может ли оказаться, что возросшая производительность не решит моих проблем? Разве то, что я буду успевать сделать больше дел за меньший промежуток времени, избавит меня от беспокойства? А не выйдет ли так, что это только обострит мою реакцию на людей и обстоятельства, которые, похоже, управляют моей жизнью? А нет ли здесь чего-то еще более важного и глубокого – некой парадигмы внутри меня самого, которая и определяет то, как я воспринимаю свое время, свою жизнь и свой собственный характер? Наш брак перестал приносить нам радость. Не могу сказать, что у нас постоянные скандалы; просто мы больше не любим друг друга. Мы обращались к консультанту, перепробовали разные рецепты, но, наверное, просто уже не способны оживить прежние чувства. Этика личности подсказывает мне, что должна существовать какая-то книга или какой-то специальный семинар, на котором, обсудив свои чувства вместе с другими его участниками, моя жена научится лучше меня понимать. Или все это бесполезно и только новые отношения с другим человеком позволят мне обрести ту любовь, к которой я стремлюсь? А может быть, дело вовсе не в моей супруге? Может быть, я сам способствую развитию ее недостатков и сам ставлю свою жизнь в зависимость от ее ко мне отношения? Наверное, вся проблема порождается парадигмой моих собственных представлений о любви и браке? Теперь вы видите, насколько сильно парадигмы этики личности влияют на наше восприятие проблем и на выбор способа, которым мы пытаемся их решать? Сегодня многие начинают утрачивать иллюзии в отношении пустых обещаний этики личности. В своих поездках по стране, работая с различными организациями, я обнаружил, что стратегически мыслящие руководители потеряли интерес к так называемым «психологам» и «мотиваторам», которым нечего предложить, кроме развлекательных историй, перемежаемых банальностями. Серьезным людям нужна суть; им нужен процесс. Им нужно нечто большее, чем средства первой помощи – «социальный аспирин» и «социальный пластырь». Они хотят решать глубокие хронические проблемы и концентрироваться на принципах, дающих долгосрочные результаты. Новый уровень мышления