Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 14 из 23 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Как все просто! Мелкие служащие входят в ресторан и начинают завтракать, просматривая газету, с изумлением взирают на странную особу, появившуюся в привычной им обстановке. Каждый из них то и дело посматривает на Фелиси. Каждому хочется улыбнуться и подмигнуть официанту. А ведь она лишь женщина… Женщина-ребенок!.. Вот что стало понятно Мегрэ, вот почему он теперь говорит с ней мягко, дружелюбно, снисходительно. Он представляет себе ее жизнь в «Мысе Горн». Мегрэ убежден, что, будь Лапи еще жив, он возмутился бы, если бы комиссар ему неожиданно заявил: — Вы ревнуете вашу служанку… Ревнует, он, который даже не влюблен в нее, он, который никогда в жизни ни в кого не влюблялся! А ведь совершенно точно — ревновал! Она составляла часть его мира. Разве он продавал лишние овощи? Разве он продавал фрукты из своего сада? Давал ли он их кому-нибудь? Нет! Это была его собственность. Фелиси тоже была его собственностью. Он не пускал кого попало в свой дом. Он один пил вино из своего погреба. — Как это получилось, что он принял племянника? — Лапи встретил его в Париже… Он хотел взять его в «Мыс Горн» еще когда умерла его сестра, но Жак не согласился… Он гордый… — И однажды, когда Лапи поехал в Париж получать пенсию за четыре месяца, он встретил там своего племянника в плачевном состоянии, не так ли? — Почему в плачевном? — Петийон разгружал овощи в Гавре… — Что позорного? — Ничего позорного. Напротив! Лапи привез его к себе. Он отдал ему свою комнату, потому что… Она возмутилась. — Это совсем не то, о чем вы думаете… — А все-таки он наблюдал за вами обоими… И что он обнаружил? — Ничего… — Вы были любовницей Петийона? Она опускает нос в тарелку, не говоря ни «да», ни «нет». — В общем жизнь стала невыносимой, и Жак Петийон уехал… — Он не ладил с дядей… — Так я и говорю… Мегрэ доволен. Он будет помнить простой завтрак в спокойной, такой обычной обстановке ресторанчика, посещавшегося только завсегдатаями. Косой луч солнца играет на скатерти и на графине красного вина. Отношения между ним и Фелиси стали мягче, они почти сердечные. Он прекрасно знает, что, если бы сказал ей это, она протестовала бы и снова приняла презрительный вид. Но она так же, как и он, довольна, что сидит здесь, рада убежать от одиночества. — Вот увидите, все устроится… Она почти готова верить ему. Потом ее недоверчивость снова берет верх. Бывают моменты — к сожалению, они мимолетны, — когда чувствуется, что еще немного — и она бросит на Мегрэ простодушный взгляд. Увы, в тот же миг настороженность снова овладевает ею, и голос ее опять звучит иронически: — Вы думаете, я не знаю, куда вы клоните? Она чувствует, что должна одна, совсем одна нести всю тяжесть драмы. Она центр мира. Доказательство — комиссар уголовной полиции, такой человек, как Мегрэ, преследует ее и только ее! Она не подозревает, что ее сотрапезник одновременно дергает за множество нитей. На улице Пигаль и в ее окрестностях работают инспектора. На набережной Орфевр, вероятно, допрашивают кое-каких субъектов, поднятых рано утром с постели в подозрительных меблированных комнатах. Во многих городах господа из полиции нравов интересуются женщиной по имени Адель, которая в течение нескольких месяцев работала в одной из руанских пивных. Шла обычная работа полиции, которая неизбежно должна привести к каким-то результатам. В ресторанчике завсегдатаи приветствуют соседей по столу легким кивком: их никто никогда не представляет друг другу, хоть они и завтракают здесь каждый день! Однако комиссар ищет другое: смысл драмы, а не ее механическую реконструкцию. — Вы любите землянику? Вот она, на стойке, первая земляника; ягоды уложены в коробочки. — Гарсон… Дайте нам… Она любит полакомиться, ей приятно, что он заказал землянику. Или, вернее, у нее пристрастие к изысканным вещам.
Неважно, что Жаку Петийону нельзя есть виноград, апельсины и пить шампанское. Все дело в красивом жесте, в зрелище больших лиловатых виноградин, бутылки с пробкой, обернутой в золотую бумагу… Она стала бы есть землянику, даже если бы не любила ее… — Что с вами, детка? — Ничего… Фелиси вдруг смертельно побледнела. Сейчас она не играет комедию. Ее что-то поразило. Она не в состоянии проглотить ягоду, которую держит во рту; вот-вот встанет и выбежит из зала. Она кашляет, словно поперхнувшись, прячет лицо в носовой платок. — Что такое?.. Обернувшись, Мегрэ замечает невысокого господина, который, несмотря на теплую погоду, — снимает толстое пальто и шарф, вешает их на распялку и берет салфетку из ящика, на котором стоит номер тринадцать. Он человек средних лет, седоват, довольно банальной внешности: такие тусклые субъекты часто встречаются в городах. Они одиноки, мелочны, ворчливы. Это вдовцы или зачерствевшие холостяки, жизнь которых просто сеть мелких привычек. Официант обслуживает его, не спрашивая меню, ставит перед ним начатую бутылку минеральной воды, а тот, разворачивая газету, смотрит на Фелиси, нахмурившись, ищет что-то в памяти, недоумевает… — Почему вы не едите? — Я сыта… Пойдемте… Она положила на стол салфетку. Рука ее дрожит. — Успокойтесь, детка… — Я? Я спокойна… Чего мне волноваться? Мегрэ видит клиента номер тринадцать в зеркале и может наблюдать за усилиями памяти, отраженными на лице незнакомца… Вот он догадался… Нет… Не то… Надо постараться… Он пытается припомнить еще… Почти вспомнил… Теперь уж наверняка… Он вытаращил глаза… Он удивлен… Он словно говорит себе: «Вот так штука! Какое совпадение…» Но он не встает из-за стола и не подходит поздороваться с ней. Он и вида не подает, будто знает ее. Где он с ней познакомился? В каких они отношениях? Он рассматривает Мегрэ с головы до ног, зовет гарсона, они шепчутся; гарсон, должно быть, отвечает, мол, не знает их, эта пара здесь впервые… Тем временем Фелиси вне себя от тревоги. Вдруг она поднимается и идет в туалет. Неужели ей до такой степени перехватило горло? Пока ее нет, Мегрэ и незнакомец смотрят друг на друга в упор; быть может, номер тринадцатый хотел бы подойти и заговорить со спутником Фелиси? Через дверь с матовыми стеклами, ведущую в туалет, можно также пройти в кухню. Гарсон ходит то туда, то обратно. А он ведь рыжий! Как сын судовладельца, который сватался к Фелиси, когда она жила в Фекане. Как тут не улыбнуться? Она вдохновляется тем, что у нее перед глазами. Она смотрела на этого рыжего парня. Ее спрашивали о том, как ей жилось в Фекане. Ее воображение заработало с головокружительной быстротой, и гарсон превратился в судовладельца, который… Мегрэ кажется, что ее нет слишком долго. Гарсон тоже исчез. Номер тринадцатый раздумывает, вот-вот примет решение. Наконец Фелиси появилась. Почти улыбается, на ходу опускает на лицо вуаль. Она уже не садится за стол. — Пойдем? — Я заказал кофе… Вы ведь любите кофе? — Сейчас не хочется… Он слишком подействует мне на нервы… Он делает вид, что поверил, и подзывает официанта. Расплачиваясь по счету, он смотрит на гарсона в упор, и парень слегка краснеет. Ну ясно! Она поручила ему передать что-то номеру тринадцатому. Может быть, нацарапала несколько слов на клочке бумаги и велела отдать записку только тогда, когда уйдет. Выходя, комиссар невольно замечает на вешалке толстое пальто с оттопыренными карманами. — Мы возвращаемся в Жанневиль, не так ли? Она взяла его под руку, и это движение могло бы показаться искренним. — Я так устала! Все эти волнения… Он стоит неподвижно на краю тротуара, словно в нерешимости, и она теряет терпение. — О чем вы думаете?.. Почему не идете?.. Наш поезд уходит через полчаса. Она ужасно боится. Ее рука дрожит на руке Мегрэ, и его охватывает странное желание успокоить ее. Он пожимает плечами. — Ну ладно… Такси!.. Сюда!.. На вокзал Сен-Лазар… К направлению дальних пригородов… От какого страха он ее сейчас избавил! В открытом такси, где их ласкает солнце, она чувствует потребность говорить, говорить. — Вы сказали, что не покинете меня… Вы ведь это сказали, да? Вы не боитесь, что это вас скомпрометирует? Вы женаты? Какая я глупая… У вас же обручальное кольцо… На вокзале она опять немного поволновалась. Он взял только один железнодорожный билет. Неужели он посадит ее в купе, а сам останется в Париже? Она забыла, что у него постоянный проездной билет. Мегрэ тяжело усаживается на скамейку, глядя на нее и слегка терзаясь угрызениями совести. Этого старого господина — клиента номер тринадцать — он сможет повидать, когда захочет, ведь тот каждый день бывает в ресторанчике. Поезд трогается, и Фелиси думает, что она спасена. В Пуасси они вместе проходят мимо кабачка, и хозяин, стоя у входа в дощатое здание, узнает Мегрэ и подмигивает ему. Комиссар не может устоять перед желанием подразнить Фелиси.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!