В полицейский автобус, фонари которого поблескивают вдоль тротуара! Ну а Музыкант и Адель, они все еще в мышеловке? Проскользнут ли они сквозь петли расставленной сети? Во всяком случае, они знают об опасности. Даже если они прячутся где-нибудь на чердаке — нашлась, конечно, добрая душа, которая их предупредила. Без четверти двенадцать. Люка коротает часы, играя в домино с хозяином «Золотого перстня» в пустом зале, где потушены все лампы, кроме одной. Услышав, что подъехало такси, он встает. — Я всего на полчаса, — говорит он. — Только доеду до Пуасси, а потом еще скажу два слова комиссару… В кабачке темно; Люка стучит в дверь, и стук гулко раздается в тишине ночи. Прежде всего в окне показывается голова женщины с бигуди в волосах. — Фернан… Это к тебе… Зажигается свет, слышны шаги, ворчание, дверь приотворяется. — А?.. Что вы говорите?.. Я так и думал, что у меня будут из-за этого неприятности… Я же плачу за патент!.. У меня расходы… Я вовсе не собираюсь впутываться в темные дела… Стоя возле прилавка, в полумраке зала, с подтяжками, болтающимися на бедрах, с растрепанными волосами, он рассматривает оба снимка. — Понял… Ну? Так что же вы хотите знать? — Вот об этом Тине говорила Фелиси? — Ну и что с того? — Ничего… Этого достаточно… Вы его знали раньше? — Больше всего он вертелся здесь как раз в тот вечер… А что он натворил? Полночь. Люка выходит из машины, а Мегрэ подскакивает в кресле, как задремавший и внезапно разбуженный человек. Он почти безучастно слушает то, что ему рассказывает бригадир. — Я так и думал… С этими молодчиками, какими бы «отпетыми» они себя ни считали, все получается очень просто. Их уже знаешь. Можно заранее сказать, что они сейчас выкинут. Не то что этот экемпляр, Фелиси, с которой ему пришлось повозиться гораздо дольше. — Что мне делать, начальник? — Вернешься в Оржеваль… Будешь играть в домино, пока тебя не позовут к телефону… — Кто вам сказал, что я там играю в домино? — Да ведь в бистро вас только двое, хозяин да ты, а в карты ты играть не умеешь… — Вы думаете, здесь что-нибудь произойдет? Мегрэ пожимает плечами. Он не знает. Да это и неважно. — Тогда до свидания… Час ночи. Фелиси что-то говорит во сне. Мегрэ, стоя за дверью, пытается расслышать ее слова, но ему это не удается. Он машинально повернул ручку, и дверь приотворилась. Он улыбается. Это мило с ее стороны! Значит, Фелиси все-таки ему доверяет, раз она не заперла дверь на ключ. С минуту он слушает ее дыхание, неясные слова, которые она шепчет, как ребенок, он видит молочно-белое пятно постели, черные волосы на подушке и потихоньку закрывает дверь, на цыпочках спускается с лестницы. Пронзительный свисток на площади Пигаль. Это сигнал. Все выходы закрыты. Полицейские в форме шагают сплошной шеренгой, хватают на ходу мужчин и женщин, появляющихся отовсюду и стремящихся перейти за линию ограждения. Одного полицейского жестоко укусила за палец рыжая толстуха в вечернем платье. Машины полны задержанными. Хозяин «Пеликана», стоя на пороге, нервно потягивает сигарету, пытается протестовать: — Уверяю вас, господа, у меня никого нет. Несколько подвыпивших американцев… Кто-то потянул за тужурку молодого инспектора Дюнана, того, который принимал Мегрэ в отеле «Уют». А! Это коридорный отеля. Наверно, он пришел сюда из любопытства? — Скорее… Вон она… Он показывает на застекленную дверь бара, где уже нет никого, кроме хозяина за стойкой. В глубине кто-то захлопнул дверь, но инспектор все-таки успел заметить женский силуэт. — Та, что приходила в отель с мужчиной… Адель… Инспектор подзывает двух полицейских. Они бросаются к двери, бегут через пустые туалеты, спускаются по узкой лестнице, где пахнет сыростью, спиртом и мочой. — Отворите… Перед ними подвал. Дверь заперта на ключ. Один из полицейских нажимает на нее плечом. — Эй, кто там, руки вверх… Электрический фонарь освещает бочонки, клетки с бутылками, ящики с аперитивом. Тишина. Или, вернее, если стоять неподвижно, как приказал инспектор, можно угадать чье-то учащенное дыхание, можно даже поклясться, что слышен трепет чьего-то загнанного сердца. — Встаньте, Адель… Она в бешенстве вскочила из-за груды ящиков, она безнадежно отбивается, несмотря ни на что, хочет вырваться из рук полицейских, которым едва-едва удается надеть ей наручники. — Где твой любовник? — Не знаю… — Что ты делала на улице? — Не знаю… Она усмехается. — Легче напасть на беззащитную женщину, чем на Музыканта, а? У нее из рук вырвали сумку. В баре ее открывают: там только профессиональная карточка, не очень-то почетная, немного мелочи и письма, написанные карандашом, — наверное, письма, которые Музыкант переправлял своей любовнице из тюрьмы, потому что адресованы они в Безье. Первый полицейский автобус, наполненный до отказа, направляется в участок, где сегодня ночью будет тесно. Много джентльменов в смокингах, много вечерних платьев, забрали даже официантов и швейцаров. — Ну вот, привели, не его, так хоть его подружку, господин комиссар… Комиссар Пиолэ допрашивает ее, не очень надеясь на результат: — Ты уверена, что не хочешь выложить все? Где он? — Вы его не найдете… — Забирайте ее… Нет, не в автобус… Пошлите ее к Рондонне… В меблированных отелях стучат во все двери, проверяют документы, и господам в одних рубашках очень неприятно, что их застали здесь, да еще и не одних. — Я прошу вас только сделать так, чтобы моя жена… — Ну, разумеется, разумеется! — Алло! Это вы, Люка? Скажите, пожалуйста, Мегрэ, что Адель здесь… Да… Она, конечно, молчит… Нет, о Музыканте ничего нового… Ее допрашивают, да… За районом по-прежнему ведется наблюдение… Теперь, когда самое главное сделано, в окрестностях площади Пигаль все успокоилось, словно наступил мертвый штиль после бури. На улицах тише, чем обычно, и полуночники, приезжающие из центра города, удивляются, что в кабачках так уныло, что даже зазывалы окликают их неуверенно. Четыре часа утра. Люка уже в третий раз возвращается в «Мыс Горн». Мегрэ снял воротничок, галстук. — У тебя случайно нет табака? Вот уже полчаса, как я выкурил последнюю трубку… — Адель забрали… — А его? Он боится, что ошибается, и все-таки… У Музыканта нет ни гроша, это можно сказать почти наверняка… За день до того, он вышел из тюрьмы, Адели пришлось уехать из Безье без копейки… Он приезжает в Пуасси… Воскресенье… Может быть, он побывал и в Жанневиле? Он заходит в кабачок вслед за Фелиси… Если бы ему удалось соблазнить эту служаночку, одетую как какаду, это ведь было бы проще всего?.. Он легко мог бы попасть к ней в дом… Но она награждает его пощечиной! А на следующий день, в понедельник, старик Лапи был убит в своей спальне. Музыканту пришлось убежать без пакета с деньгами. — В котором часу задержали Адель? — Полчаса тому назад… Они нам сразу же позвонили… — Поезжай… Возьми такси… — Вы думаете, он…