– Вадим! – помрачнел Игорь Вадимович. – А кроме него? Я так понимаю, что вы любите держать родню в напряжении, намекая на их доли. – Ну, дайте-ка припомнить… Последний раз я сказал, что деньги получают все поровну, – насмешливо фыркнул Вяземский. – И они это проглотили как миленькие. Так что не знаю, как вам это поможет. – Не думаю, что проглотили все! – Лена и Сергей переглянулись, одновременно припомнив о любопытной тётушке Марине Леонидовне. – Вы завещание подписывали в нотариальной конторе? – Нет, дома, конечно, я вызываю нотариуса домой. Возраст, знаете ли, позволяет, – фыркнул академик, который чувствовал себя значительно лучше нотариуса, к нему приезжающего. – А вы уверены, что вашу беседу с ним никто не слышал? – Да кто мог? – и тут, словно насмехаясь над его словами, память услужливо показала ему картинку: его невестка у дверей кабинета… Это было настолько привычно, что только после вопроса Лены, Игорь Вадимович и призадумался, а что, собственно, она там делала-то так часто? Зрительная память у него всегда была уникальной, с возрастом ничуть не испортилась, и картинки замелькали одна за другой. Сухая пыльная тряпка в руке, сосредоточенный взгляд человека, заботливо протиравшего фикус… Та же сухая тряпка и подоконник у его двери или завитки резного кресла… – Так… Марина, значит! Марина могла слышать! – Предположим, только предположим, что она слышала беседу с нотариусом, кому бы она об этом сказала? – негромко спросила Лена. Она уже знала ответ, но ей было важно, чтобы до этого дошел сам академик. – Вадим – фаворит Антона, ну и мой, конечно. Ира… Нет, мать к ней довольно равнодушна. Макс! Он маменькин сынок и любимчик! – То есть получается, что Макс знал, что уничтожение вашего предыдущего завещания ничем ему не грозит? Так? – Да, получается, что так, – академику стало нехорошо. В то, что стрелял Антон, он не верил, сыну он гораздо, гораздо полезнее живым. После его смерти Антону нипочём не видать тех благ и привилегий, которыми он пользуется сейчас. Будет передел, и сыну придётся нелегко. В финансовом плане он вполне обеспечен и рисковать положением и репутацией попросту не стал бы. Марина, та могла бы выстрелить не задумываясь. Но только если бы это сулило выгоду Максу. Раз она знала, что Макс остаётся без наследства, то и пальцем бы не пошевелила! Значит, это не она! Тогда получается… – Ирина! – выдохнул академик. – Но почему? – Если это действительно она, то ей стало уже невтерпёж переносить ваши игры, а сил, чтобы уйти как Сергей, не хватило. И тут та же самая проклятая память, подсунула академику очередную картинку – его разговор с внучкой. Она просила позволить ей уехать в Новосибирск. Ей предложили работу в университете. – Ира, ты должна понять, что здесь я прикрываю все твои огрехи и ляпы, а отпустить тебя туда – значит опозорить нашу фамилию! – он словно со стороны себя видел. Будто смотрел глазами Ирины. – Ты никогда не сможешь достичь чего-то в науке, поэтому, не стоит так расстраиваться… Пользуйся теми благами, которые у тебя есть, и будь благодарна за них! Ирина стояла бледная, как бумага, хотела что-то сказать, но сорвалась с места и выскочила из кабинета. Сергей и Лена переглянулись. Игорь Вадимович надолго замолчал, словно не видя их, не осознавая, где именно находится. – Я ей покажу! Ничтожество, пустое место! – прошептал он, наконец. – Я не отпустил эту тупую дуру в Новосибирск. Не позволил ей марать наше имя! – Будешь тут пустым местом, когда тебя с детства втаптывают в грязь, – хмуро сказал Сергей, – Мне Ирку всегда жалко было. Парни-то ещё выворачивались, да и способностей побольше, а ей вечно доставалось. Отчасти ей было даже хуже, чем мне. – Почему? – академик поднял тяжёлый взгляд на внука. – Я рано понял, что ни матери, ни тебе не нужен. Да ты и не пытался меня убедить в ином, спасибо тебе. Так и то, это трудно, знаешь ли… Очень трудно, больно и погано осознавать, что ты ничто, пустое место для тех людей, на которых только и может полагаться ребенок. Сергей помолчал, а потом продолжил: – У меня уже не было иллюзий, а вот Ирку ты подергивал, как рыбак рыбку, чтобы она совсем с крючка не сорвалась. Тебе массовка была нужна? Так чего же ты удивляешься? Слова про массовку попали точно в цель. Да, роль Ирины дедом была определена давно и прочно – серость, посредственность, массовка. Этакий статичный персонаж второго плана для обеспечения красивой картинки. – Да уж… Вот неожиданность, а она-то, оказывается, живая! И больно ей, и обидно, да? – Cергей мрачно смотрел на деда. – И что делать будешь? Изничтожать? – А что, по-твоему, простить, по головке погладить? Она меня чуть не убила! – вспылил дед. – Ну, насколько мне помнится, второй выстрел не прозвучал, а ведь она могла бы… Да? Там же приличное расстояние от того места, которое ты мне описал и до двери? А Ирка стреляет не хуже тебя. Игорь Вадимович прищурился. Да, вот это была правда! Чистая правда! Внучка стреляла отлично, лучше Вадима, Макса, лучше отца. Невольно припомнилась сценка, когда она, ещё маленькая, лет десяти, вызвала его похвалу метким выстрелом, а потом дотренировалась до чёрного синяка на плече, пока не смогла повторить успех. – Ирка вечно за тобой как собачка бегала. Мать её не сильно привечала, а вот ты… Ты – по настроению. То похвалишь, то прогонишь. Ты хоть знаешь, как она плакала, когда ты бывал ею недоволен? Я пытался с ней поговорить, сказать, что ты тоже можешь ошибаться, и не надо так расстраиваться, так она меня чуть не прибила! – невесело хмыкнул Сергей. – Ты не мог быть неправ! – Не сотвори себе кумира… – тихо произнесла Лена. – Ну, да. Кумира Ирка себе устроила по полной схеме, а потом выяснилось, что этот кумир утверждает, что она – ничтожество! Да ещё и не отпускает. Дед, ей двадцать пять! У неё ни семьи, ни парня, ничего! – Да какие могут у неё быть парни… – поморщился дед. – Таких не любят! Сутулая, унылая, мрачная какая-то всегда. – Да-да. И давайте её в чулан спрячем, чтобы не позорила славный род Вяземских! – язвительно проговорила Лена. – Вы же сами сделали её такой! – Я не понял! Так вы оба хотите сказать, что я виноват, что она меня едва не застрелила? – вспылил академик. – Я хочу сказать, что ни за что не хотела бы оказаться на её месте! Очень уж там тоскливо, холодно и неуютно, – решительно заявила Лена. – Если примете совет… вам бы уточнить, а почему она не выстрелила второй раз! Академик ехал в Питер, раздираемый сомнениями. – Что именно делать с этой мерзавкой? Сдать в полицию – отпадает сразу. Даже если бы были доказательства, я бы не стал этого делать! Подумать только, какой поднялся бы вой вокруг меня и моей фамилии! Только представить, как судачат, мол, академика Вяземского чуть не угробила родная внучка, это невозможно, это невыносимо! Тогда что? Выкинуть её из университета, пусть поломойкой работает? Рядом-то её держать невозможно! Он снова и снова прокручивал возможные варианты разговора. Потом решился и попросту приехал в университет. Ира была в лаборатории одна. Увидела деда, нервно вздрогнула, неловко поднялась с крутящегося стула. – Почему ты это сделала? – он отбросил все заготовленные хитрые речи и спросил напрямую. А она неожиданно так же ответила: – Потому что больше не могла! Мне казалось, что я освобожусь от тебя, получу деньги, смогу жить как захочу. Как сама решу. Но я даже этого не могу! – Так что ж ты не выстрелила второй раз? Ирина подняла взгляд на деда, – Утку вспомнила. – Что? – ему показалось, что он ослышался. – Утку! Ты мне когда-то привёз заводного желтого утёнка. Это был самый счастливый день в моей жизни! Фотографическая память снова не подвела… Он в аэропорту у киоска с журналами поджидал коллег, решил купить что-то почитать, и дурацкая дешевая игрушка была дана ему на сдачу. Игорь Вадимович хотел её выкинуть, но уже подходили его знакомые, и он попросту спрятал утку в портфель, чтобы не позориться, да и позабыл про неё, а потом, обнаружив глупую игрушку, вручил внучке. – Утку? И ты её помнишь? – Она до сих пор у меня… – неловко развела руками Ира. – Это была единственная игрушка, которую ты подарил, – она тряхнула головой, убирая волосы с лица, и это движение внезапно напомнило академику его жену. – Я только сейчас понял, что ты похожа на бабушку, – неожиданно для себя сказал Вяземский. – Да, я знаю. Она мне всегда говорила, что я единственная на неё похожа. Только она была красивая, а я нет. Дед, прости. Я понимаю, что это нельзя простить… Но если бы я попала, я, наверное, второй патрон для себя использовала бы! Никто и никогда не видел, чтобы Игорь Вадимович Вяземский плакал. И сейчас никто не увидел, потому, что никого не было вокруг, кроме рыдающей у него на плече Ирины. Не умел он утешать. Да и кого утешать-то? Убийцу? Или жертву? Кого? – Внучку! – решил эту дилемму академик, и неловко погладил Ирину по волосам. – Единственную внучку, старый ты болван! – Я уеду, ладно? Ты не думай, я не опозорю. Честно! Они видели мои работы, я им подхожу! – вечером Ира сидела в дедовском кабинете на даче. – Я же понимаю, что ты не сможешь меня видеть. – Я много чего могу, – хмыкнул Вяземский. – Давай договоримся… Стреляем только по тарелочкам, а если невтепёж высказать что-то, лучше словами, а не пулями. Ладно? – Дед… – Так, не рыдай! Солевой раствор вредит полировке стола! В Новосибирске тебе помочь? – Нет. Что ты! Ничего не надо! Я сама! – Да, твоя бабка тоже так же сказала, когда я с ней познакомился, – хмыкнул академик. – Ладно, давай так. Квартиру, в которой ты сейчас живёшь, я тебе передаю дарственной. Завтра же и оформим. Помолчи. Ты можешь её сдавать, а на эти деньги снять приличную квартиру в Новосибирске и на жизнь ещё останется. И езжай! Сама посмотри, как и что получится. И да… Я тебе хотел сказать, что тебе достался редкий тип внешности. Как у бабки твоей. Такие раскрываются поздно. Если ты найдёшь человека, который это увидит, привози, посмотрим, достоин ли он тебя! Ира так и уснула на диване в дедовском кабинете. Спала и улыбалась во сне, а Игорь Вадимович был зол. Так зол на себя, что вышел в сад и стукнул кулаком по ближайшему дереву. – Старый идиот! Мне же жена говорила, чтобы я присматривался к Ире. Намекала, на то, что я получу от неё неожиданное наследство на память. Вот оно! Наследство, памятка от жены. Я только сейчас понял, как по ней скучаю! Может, оставить Иру тут? Нееет, пусть едет! Я и так лишил её многого! В конце концов, в Новосибирском университете работает мой ученик… Он присмотрит. Да и на самолёте тут лететь всего-ничего! Я и сам присмотрю… Он вышагивал под деревьями, напрочь забыв свой страх, строил планы по поводу карьеры внучки в Новосибирске, а она, в полном и безмятежном неведении спала и снилась ей та самая желтая утка… Глава 22. Ни за что и никогда Сергей, после звонка матери, был в ярости. – Я им что? Игрушка что ли? Мол, срочно приезжай, дед требует тебя на оглашение очередного завещания. Первый раз твоё имя в списке тех, кто что-то получает! Лена с Милочкой на коленях, обе кошки и Полкан сочувственно наблюдали за его метаниями по комнате. – Я не поеду!!! – Сергей на секунду приостановился, сориентировался в пространстве по сторонам света и раздраженно махнул рукой в сторону Питера. – Я в этих крысьих бегах не участвую! – Крысиных, – машинально поправила Лена. – Нее, именно крысьих! Лен, вот ты мне честно скажи, ты меня без дедовых денег бросишь? – Ты что, озверел в одночасье? – Лена даже как-то обиделась. – Твой дед, похоже, неисправим. Только вылез из одной трагедии и тут же ныряет в другую. И зачем мне, скажи, пожалуйста, деньги твоего деда?