прыгать вниз и…Ролик резко прервался, на экране снова появилось лицо Парфена, такое невозмутимое, что сразу стало понятно – пытается убедить, будто ничего лишнего мне не показал.- И что там дальше? – поинтересовалась я.- Да так, ничего, - честно-честно ответил он.- Да конечно! Ты спрыгнул вниз! И не вздумай сейчас имитировать неполадки связи и отключаться!Он задумался.- Хорошая идея, кстати…- Поздно! Так что в ролике дальше?- Ты меня видишь, правда? Я живой и невредимый. Значит, никто не умер, никого не покалечили, просто мы иногда, ну…- Неужто превращаетесь в оборотней? – похолодевшими губами спросила я. Нет, это был бы перебор. Но почему, чёрт возьми, нет?- Не, это ты загнула, - он закатил глаза. – Никто не может так кардинально менять облик, мы же не свободная материя, мы постоянны.- Ладно. Так что тогда?- Просто мы иногда… общаемся с ними. С предками.- Как? Они разговаривают?- Нет, конечно, они же неразумные.- А почему предки?- Долгая история, хочешь послушать?Ну нет, меня так просто не проведешь.- В другой раз. Так каким образом вы общаетесь?Он улыбнулся и больше не стал увиливать.- Бывает, дразним их и удираем. Иногда немножко дерёмся.- Вы?! С ними?!- Ты на вечере гудронцев видела таких псевдо-хомеров, в огромных очках и жилетках, увешенных всякими приборами? У которых за спиной рюкзаки с разной дребеденью, которая им нужна для поддержания связей?- Да. Мизо показывала.- Этот народ настолько привязал себя к цивилизации, к датчикам, связи и автоматике, что они просто как младенцы становятся, когда всё это пропадает. Думаю, если бы в зале с них всё это обмундирование сняли, они бы и до комнаты своей не дошли. А если с них всё снять и дать в руки… ну не знаю, сырые овощи, они умрут с голоду, но не смогут их даже очистить, не то что приготовить. Понимаешь? Они сами себя сделали совершенно беспомощными, чрезмерно положившись на цивилизацию. Кисейцы не такие. Мы поддерживаем в себе нечто первобытное, учимся не зависеть от цивилизации больше, чем нужно для удобства. В нашем клане считается, что мужчины должны уметь быть дикарями.Я невольно облизнулась. Да уж, эта идея мне нравится.- И у нас есть нечто вроде посвящения. Игры с предками.- Ты напал один на четверых?- Нет, конечно, дикарь не то же самое, что самоубийца. Нас тоже было четверо. Всё честно. Нам нельзя убивать предков, даже в качестве мести, если они загрызли кого-то из наших.Я перевела дыхание. Вот уж не ожидала такого хобби. Хотя польза есть - он меня переключит от мыслей поиска выхода, которые уже взрывали голову и жутко захотелось спать.- Ты поэтому там… на той планете так легко подошёл к зверям? – почти зевая, спросила я.- Ну, конечно! Я привык играть с хищниками и хорошо знаю их повадки. Все они примерно одинаковы. Те двое даже голодны не были, зато с удовольствием бы поиграли.- Хочешь сказать, опасности не было? – от удивления даже глаза сами собой раскрылись.- Не настолько. Когда ты ведешь себя как жертва, то будишь в хищнике инстинкт охотника. Для тебя они были опасны, очень даже, поверь на слово.Парфен перестал улыбаться и наклонился, прикасаясь к экрану пальцами. Конечно, дотронуться до него невозможно, но я тут же попыталась, и вероятно не меньше его разочаровалась, когда не удалось. Только на пальцах отсветилась его нематериальная белая перчатка.- Иди спать.- У меня не получается, Парфен! – как на духу призналась я, отдёргивая руку. Отчаяние вырвалось, как гейзер. Вероятно, сильная усталость ослабила самоконтроль, иначе я бы добровольно в такой слабости не призналась.Он тоже осторожно убрал пальцы и спокойно сказал.- Не переживай ни о чём. Я же сказал, свадьбы не будет. Мы просто соберёмся и улетим.- А потом ты меня за это возненавидишь!Он невесело улыбнулся.- С чего ты взяла?- Я, так или иначе, причина, по которой ты влип. Потому что полетел за мной и освободил Хиромэ. Потому что рано или поздно станешь так сильно скучать по своим братьям и родителям, что найдёшь виновного во всех своих несчастьях. Меня, ведь я действительно…Я вздохнула и замолчала. Он долго и внимательно смотрел на меня.- В нашем клане воспитывают из мужчин воинов, - внезапно сказал. – На всякий случай. Пусть даже войн в Союзе уже очень давно не было. Сильных, способных на защиту, способных принимать решения в экстремальных ситуациях. Силовые решения. Но… в нас нет хитрости, потому что хитрость – удел женщины. Я не могу найти выход. Думаешь, я не пытался? Каждую свободную минуту, но… Я сделал что мог – принял то единственное решение, которое мне доступно. Свадьбы не будет. Никто не виноват. То, что произойдет после моего возвращения к гудронцам, для меня решено. Если ты хочешь изменить ситуацию по-другому, делай то, что должна делать женщина кисейца – примени хитрость. Мудрость. Ты хочешь победить?Я молча ждала продолжения. Ответ он и так знал.- Значит, ты сможешь, - сказал он и отключился.Следующий день тоже прошел безрезультатно, и к ужину я вымоталась настолько, что уронила голову на бумажные вырезки и разрыдалась. Потому что устала раз за разом перебирать одни и те же варианты, все как один бесполезные, потому что ничего нового в голову не лезло. Да и как тут что-нибудь придумать, если я не владею элементарными знаниями о Союзе и его обитателях? И за десять дней их никак не выучить!Не знаю, сколько я мучилась самобичеванием, и жалела себя, несчастную, но тут мне вдруг пришла посылка. Нечто вроде кастрюли овощного рагу, ну, судя по запаху. К коробке прилагалась рукописная записка, что выглядело просто невероятно.Ещё невероятней было то, что записка оказалась от матери Парфена, к счастью, написанная на общем языке, потому что кисейский я не знала.Привожу послание дословно.«Уважаемая Айя!Я понимаю, что сейчас не время настаивать на личном знакомстве, потому что ты занята очень важным делом и не стоит тратить отведённое время, отвлекаясь на пустые встречи.Всё что я могу сделать – немного подпитать твои силы.Сделай так, чтобы мой сын не стал изгоем. Это прекрасная возможность и для тебя тоже – после высказанного в прямом эфире отказа на его предложение, которого я тебе, скорее всего, никогда не прощу (эта фраза была несколько раз зачеркнута, но я разобрала), ты сможешь показать, что исправилась, что ты можешь действовать не хуже кисейской женщины, и способна разобраться даже с самой сложной ситуацией.Если что-нибудь понадобиться – обращайся.Мама Парфена».И все – ни имени, ни адреса. Впрочем, думаю, координаты в случае необходимости найти не проблема, но она правильно сказала – не время.Кстати, я не стала терзаться сомнениями и съела порцию присланной еды. И это был первый раз за долгое время, когда у меня не заболел живот. Не знаю, в чём причина, однако невольное уважение к повару я испытала.Вечером я вышла на крыльцо, смутно надеясь, что Парфен позвонит, но нет – тишина. Видимо, занят или просто не может остаться один, потому что он не любит, когда наши разговоры слушают посторонние. А я ему звонить не могу, вот такая несправедливость.Я уже смирилась с тем, что придётся просто идти и ложиться спать, не услышав человеческого голоса, когда из-за дома выскользнула капсула, на которых перемещались кисейцы, и гостеприимно откинула крышку. Судя по пустым внутренностям, автоматически настроенная.- Айка, - голос Парфена, наверняка, запись, звучал тепло и печально. – Я хочу показать тебе самое красивое место нашей планеты. Садись, маршрут я загрузил, полет займёт всего час, но зато увидишь то, за что мы ценим нашу связь с предками. Связь, которую не понимают в Союзе. А ты поймешь, я уверен. Но сейчас не думай об этом, ни о чем не думай, просто смотри. Это тебе мой подарок.Конечно, я беспрекословно залезла в капсулу, села, пристегнулась и стала смотреть. Вначале окна были замутнены и транслировали мне урок кисейской кулинарии, не знаю, кто подсуетился его запустить. А когда через полчаса мы прилетели, куда планировалось, окна стали прозрачными, чтобы можно было любоваться окрестностями.С первого же взгляда мне захотелось вскрикнуть, настолько открывшийся вид был впечатляющим, хотя кого можно удивить древними развалинами и деревьями? Оказалось, меня можно. Очень даже.Развалин было всего несколько – квадратные башни разной высоты, с квадратными оконными проёмами, в которых пустые рамы без стёкол, башни из мелкого кирпича цвета тёмной глины, углы которого со временем округлились. Обычные на первый взгляд здания, кропотливо и не очень ровно сложенные из кирпичиков, но чем-то неуловимым привлекающие внимание. Такие крепкие, спокойные, уверенные… Капсула, как выяснилось, облетала какой-то холм по кругу, благодаря чему картинка быстро менялась, и новая башня оказалась расположенной на участке прямо над пропастью. Причём в воздухе висел и сам участок, вроде тонкой тарелки, приставленной к скале. Да я на такой бы и одной ногой ступить не рискнула, а уж строить огромную башню!Капсула повернулась, уходя обратно в лес и я увидела дерево. А потом ещё одно. Собственно, мы летели по лесу, этакой увеличенной копии соснового – где лес без подлеска, с землей, усыпанной толстым слоем сухой хвои, а все деревья с голыми стволами изо всех сил тянутся вверх. И всё они были большими, судя по тому, что капсула летела почти у поверхности, а кроны располагались куда как выше.Но именно эти деревья были просто огромными. Не все – всего несколько штук на фоне остальных относительно обычных. Этакие застывшие великаны: ленивые, уставшие. Слегка блестящая от времени, с дочиста вытертой корой древесина, свитая огромными узлами, даже на вид крепкая и прочная, как башни, которые остались наверху. И каждое дерево - такая же монолитная, неизменимая часть рельефа, как горы.Капсула спускалась, нарезая круги, и деревья остались позади. А в конце понеслась так быстро, что дух захватило, и мы просто скользили над поверхностью крутого холма, покрытого ровной густой травой, где-то за спиной остались древние башни и деревья, и весь осмотр занял не больше минуты, но я не ожидала... такого.Я в жизни не переживала настолько потрясающего аттракциона. И главное – ну чего необычного? Башни, деревья? Ну да, дряхлые поселения. Ну да, вековые деревья, пережившие столетия. И всё же - в чём особенность? Может, в мрачных цветах: пасмурное, строгое небо, глиняные коричневые неровные стены с налётом черноты, прибавленной временем, и много светло-зелёной травы. Вроде всё сто раз виденное… Так как тогда получилась настолько изумительная, мучительная, проникающая в каждый уголок души картина?Наверняка, в деле замешан дух места, другого объяснения просто не существует.У меня просто нет слов!Пока я пыталась прийти в себя, капсула развернулась и отправилась обратно. Оказывается, я летела полчаса ради одной-единственной минуты. И – оно того стоило.Звук недосмотренного кулинарного урока пришлось приглушить, чтобы не мешал наслаждаться остатками настроения, отголосками ощущения, когда ты часть чего-то великого, крепкого, вечного. Когда ты часть мира.Именно тогда позвонил Парфен и, увидев моё лицо, расплылся в широченной улыбке.- Даже не буду спрашивать, - многозначительно заявил.Во мне тут же заговорило чувство противоречия и заодно коммерческая жилка, которая обычно молчит, как немая.Второе победило.- Я, честно говоря, не понимаю, почему ваш клан не очень богат, с такими-то достопримечательностями! Да тут туристов…Он не дослушал, а просто рассмеялся.- А что смешного?- Айка, да всё как раз наоборот. Мы никак не можем шикарно жить именно из-за этих, как ты их называешь, достопримечательностей, хотя для нас это не просто зрелище, а места предков, наш исконный дом.- И какая связь?- На их содержание уходит много денег, большая часть прибыли клана. Там температура, влажность, наличие определенного состава земли, и ужасно хрупкое равновесие между этими компонентами. Так что наоборот, туристы тем местам противопоказаны и практически не допускаются, чтобы не нарушать систему. А ступить на землю, дотронуться до дерева каждому позволяется всего один раз – на совершеннолетие. Ну, а потом только в виде награды за особые заслуги, очень редко. Члены нашего клана – бесплатно, а остальные кисейцы платят огромные суммы. И всё это снова уходит на содержание. А на съёмках эти деревья и башни теряют всё своё величие, можешь сама посмотреть. Лес и лес, и куча старых развалюх. И никто не знает, почему они так нефотогеничны.- То есть часто туда нельзя летать? – вот что первым делом я вынесла из всего услышанного.- К сожалению, нельзя. Я там всего несколько раз был, и до сих пор помню каждый. И больше всего – тот момент, когда прикоснулся к нему… к стволу великана. Такое ощущение, будто прямо в ладонь медленно бьёт огромное сердце. Даже объяснить не могу…И хотя он вслух не сказал, в воздухе повисло недосказанное – получить для меня такую прогулку было непросто и удалось, возможно, только в ущерб себе. Может, он даже уступил мне свою очередь. Что для кисейцев значит посещение этого места?- Сколько ты теперь их не увидишь? – наугад спросила я. Он почти дернулся… почти, но вовремя остановился.- Терпимо.Терпимо?! Как…Теперь понятно, всё встало на свои места. Он показал мне это место, потому что, если мы сбежим, то шанса увидеть его у меня уже не будет. Он хотел, чтобы я посмотрела. Чтобы я запомнила.И он… потеряет это всё, если у меня не получится. Лишится своих корней. Никогда больше не увидит кирпичную башню с темнеющими квадратными окнами, где не осталось стёкол и не замрёт в тени величия дерева-исполина.Эх, Хиромэ, Хиромэ… Глупая, наивная девчонка, которая верит, что встретила свою единственную любовь, хотя это, конечно, самообман. А сама не интересуется ничем, кроме нарядов. Меняет их как перчатки каждый сезон, прямо как…Глава 12. Главный козырь ярко-алого цветаИдея пришла утром, когда я проснулась и открыла глаза. Пришла так внезапно, что я захлебнулась воздухом, закашлялась и резко села, даже голова пошла кругом. Клянусь, даже после длительных пьянок с утра меня так не прошибало, как в этот судьбоносный момент!Конечно, не факт, что получится, стопроцентной уверенности у меня нет. Но это самый лучший способ – показать ей на деле, на чём-то вещественном, что можно пощупать. Объяснить то, что она не хочет слушать. Заставить думать над тем, что неинтересно.Купить её за правду.Осталось одно – мелочь, которая и есть основа всего. Когда-то давно мне повезло. Случайно. И неизвестно, что будет теперь, но я почти готова молиться кому угодно и просить – если на мою жизнь отмерено ещё чудес, пусть я сделаю… пусть я придумаю узор.За день узор сам собой сложился в моей голове, пока я сидела на крыльце и упрямо сверлила глазами Одинокий кисейский лес, скрывающий от взгляда массу всего потрясающего. Самую эффектную на моей памяти достопримечательность, которую когда-либо видели туристы, хотя Парфен прав – называть это место, вызывающее непроизвольный священный трепет, таким банальным словом довольно пошло. И ещё лес скрывает диких предков, с которыми молодые кисейцы привыкли играть... Там тайна, изумляющая и привлекающая, скрытая от прямого взгляда. Вот почему узор сложился, вернее, сплёлся, по пути впитав дух этой всё ещё дикой и потому ещё более прекрасной земли.Дома я бы нипочём не успела воплотить свой королевский замысел за жалких пять дней, но тут мне помогли. Яста ночевала со мной две последних ночи, терпеливо и послушно делая всё, что я просила, бесконечно меняя настройки аппарата – изготовителя и подбадривая. К моменту отлёта к гудронцам на торжественную церемонию объявления даты свадьбы всё было готово и множество раз проверено. Идеально.Мы с Ястой в последний раз стояли посреди дома Парфена, в упор смотря на покачивающийся манекен и я, изучая линии и узор, знала – всё, что от меня зависело, я сделала. Большего не смог бы сделать никто. Разве что взять наследницу, да выпороть хорошенько розгами, но…- Яста, - попросила я перед отлётом. – Дашь мне что-нибудь из кисейской одежды? Только… сама понимаешь.- Конечно.Она выбрала мне из своих вещей традиционный костюм бледного синего цвета и разрешила оставить привычный хвост, потому что в кисейской моде он входит в число традиционных причёсок. Потом я в сопровождении Пепла отправилась на корабль, где ждали остальные кисейцы в полном составе, оставив на Грундэ не только Ясту с крепко сжатыми губами, но и зачарованные веками башни. И живые, замершие во времени деревья. Даже страшно подумать, что, возможно, живьём я их больше никогда не увижу. Ни за что бы раньше не согласилась, что за минутную возможность прикоснуться к дряхлой сосне можно заплатить сумасшедшие деньги, но теперь я понимаю - можно.Но я хоть успела попрощаться, пусть и своеобразно, а вот он…Кроме Ясты, деталей моего плана никто не знал, поэтому само путешествие вышло не очень приятным. Ладно, ещё ночь, но утром пришлось выйти в кают-компанию и ждать прибытия вместе со всеми. Аппетита практически не было, и я просто сидела и молчала, терпеливо снося любопытствующие взгляды, – не хотела, чтобы мою уверенность подрывали чужие скептические высказывания. Ведь чего скрывать – я уверена, что сделала всё возможное, но вовсе не уверена, что этого окажется достаточно.Но одно я знаю точно – сегодня у меня будет единственный шанс, и разговор с Хиромэ во многом пройдет так, как я себя поведу.- Только не думай, что нам плевать, как обернутся дела, - наконец, мрачно заявил Белок и я не сразу поняла, что высказывание адресовано мне. Насупившись, он резко спросил: – Он хочет улететь, да?Я огляделась – кисейцы сидели каждый сам по себе и при этом составляли нечто целое, соединённое чем-то невидимым, но всё равно крепким. И как я раньше не догадалась? – ведь ежу понятно, что они летят не только на праздник, а чтобы в случае чего попрощаться с братом.- Не вижу смысла это обсуждать.- Конечно, он решит улететь! Какой у него выбор? - Пепел.- Если у тебя не выйдет, я не дам ему улететь. Я лучше сам на ней женюсь, - заявил Белок, и всё было бы прекрасно, не дрогни в конце фразы его вполне уверенный голос. Понимаю, лучше на дракона с копьем, чем с Хиромэ под венец.- Не говори ерунды! – привычно вспылил Алой. – Ты будешь лидером. Зачем тебе такой хвост? Такую жену на себя вешать – и добровольно?!- Да потому что моё сердце совершенно свободно! Мне не так уж важно, кто рядом. А ему, сам знаешь…- Вечно вы начинаете спорить, когда спорить уже поздно. Надо было с самого начала держать эту гудронку подальше и близко на праздник не соваться! – влез и Синь. – Взяли бы награду да смылись тем же вечером! Кто вообще на праздник согласился ехать, да ещё и полным составом?- У меня не было выхода! – Белок.- Теперь уже поздно, - сквозь зубы заявил Зеленец.- Да, давайте теперь выдумывать планы, один другого нелепее. Надо же, женится он на гудронке! Да её в…Кисейцы как с цепи сорвались, будто долго-долго копили в себе негатив и тут вдруг решили взять да выплеснуть. Ор стоял такой, будто стая мартовских котов ночью под окном делили благосклонность какой-нибудь облезлой кошки.- Хватит, - сказала я.Осмотрела их, ещё горячих, взъерошенных и побагровевших, и повторила:- Хватит.Довольно быстро наступило молчание, застывшее и местами даже виноватое, только тяжёлое дыхание да далёкий звук двигателя. Мрачные, серые лица. Я отвернулась, потому что сложно передать словами, насколько мне хотелось сделать так же – просто заорать, разгромить всё вокруг, и пропади всё пропадом!Однако чуть ли не впервые на моей памяти таким способом ничего не добьёшься.И вот, наконец, мы прибыли. Последние полчаса на мягко передвигающемся планетарном катере – и вот перед нами знакомое здание, кишащее гудронскими наследницами и наследниками, вероятно, такими же мало управляемыми, как героиня дня Хиромэ. На крыше дворца, оказалось, разбит сад, а я в прошлый раз даже не обратила внимания. Впрочем, тогда был вечер и не такое яркое солнце, как сейчас. Кожа моментально покрылась испариной.Стоило выйти на дорожку и протянуть руку за своим «грузом», как выяснилось (с легкой руки встречающего персонала), что Парфен уже прибыл и готовится к вечернему приёму, то есть со спокойствием обречённого мученика терпит попытки стилистов привести его в товарный вид.Уверена, он не передумал и поэтому дату свадьбы в любом случае не назначат, но всё же… Впрочем, пока видеться нам никак нельзя, даже случайно.Мда… Неприятно, наверное, сидеть на месте, пока тебя пытаются накрасить и расчесать, и думать, кем ты отсюда выйдешь – свободным человеком или беглецом без роду без племени.К комнате гудронки меня провел лично её отец, который ради этого отвлекся от развлечения важных гостей. Расспрашивать ни о чём не пытался, но всю дорогу косился на манекен, который плыл за нами, нависая сверху и мерно покачиваясь.- Надеюсь, у тебя выйдет, - сказал он и, судя по голосу, ему уже было всё равно. Замучался, вероятно, решать проблемы, бесконечным потоком льющиеся на его бедную королевскую голову.Я кивнула и позвонила в звонок. Через пару минут гудронка осталась в одиночестве – король красноречивым взглядом выгнал из комнаты всех её подружек, а она так и сидела на канапе с ало-золотой обивкой, на которой аккуратно расправлено её прекрасное платье…. Хм. Насчёт последнего можно поспорить.Я завезла в комнату силовой манекен, а король, выйдя, закрыл за собой дверь.- Что ты тут делаешь? – спросила Хиромэ, косясь на плотное покрывало, свисающее с манекена практически до пола.- Кое-что тебе привезла.- Что?Не оттягивая, я взяла за край накидки и сдернула её с манекена. Сердце замерло и, кажется, совсем не билось, пока я следила за лицом Хиромэ, за малейшими изменениями её мимики. Если я хоть в чём-то просчиталась, хотя бы одно малейшее несоответствие, небольшое отклонение от цели - и всё, баллов не хватит, дело не провернуть. Проигрыш.Побег. Тоска.Платье и правда было шедевром. Из алых ниток, кружевное, созданное в технике ирландского вязания, когда одежду собирают из кусочков, соединяя их воздушными цепочками.- Ручная работа, - не преминула добавить я.- Как это? – почти шепотом спросила Хиромэ.Я включила подготовленный ролик, где были собраны промежуточные этапы изготовления платья: руки, вывязывающие крючком одну из деталей, готовая деталь, несколько, наколотых на валик, потом они же, соединенные…– Видишь? Его сделали руками. Ничего подобного нет ни у кого в Союзе. И не будет.Хиромэ даже заёрзала, но сжала руки и осталась сидеть на месте.Платье покачивалось в полуметре – длиною в пол, рукава простые, прямые, приталенный силуэт, вырез треугольный и подкладка цвета жемчуга, которую вполне можно снять, и носить платье так, без ничего… перед мужем, к примеру.Ну, не будем.Я опомнилось.- Тебе нравится это платье?Хиромэ нехотя сморщила нос, безуспешно натягивая на себя равнодушную маску. Потом сдалась.- Это шедевр, - честно ответила она.- Оно твоё.- В обмен на что? – она ухмыльнулась, смотря снизу вверх, но при этом так, будто я просительница, которая пришла умолять о милости.Нет, на провокации не поддадимся. Хотя вариант про выпороть всегда остаётся. Ну, про запас. Мало ли…- Ни на что. Просто так. Оно твоё.Хиромэ приподняла брови.- И ты не хочешь, чтобы взамен я оставила Парфена в покое? Ты же для этого прилетела, между прочим, без приглашения. Чтобы его оградить от всего, что сделает его несчастным?Опа-на! Я не ожидала, что гудронка будет в курсе событий. В общем-то, это как раз предсказуемо, ведь она знакома с укладом кисейцев куда лучше меня. Хорошо, что мой план не рассчитан на обман, вот тут я бы и пролетела.- Конечно, я этого хочу, но…Она перебила:- И ты подаришь мне это чудесное платье, даже если я за него выйду?Гудронка пренебрежительно хмыкнула, хотя вышло неубедительно. Мне и в голову не приходило, но… она реально смотрела на платье так, как даже я не смотрела, хотя идею кружев я считала своим личным достижением. Однажды я мимоходом создала милое плетение для сердечек, которое радовало глаз. Но в этот раз я создала нечто, чем реально можно гордиться. На что можно любоваться.Глупая, маленькая девчонка, которая верит, что только я стою на пути к её большому счастью. Я-то как раз и ничто, по сравнению с желаниями Парфена, почему же она не понимает? От меня можно отделаться раз и навсегда, но как она будет уживаться с ним?- Хиромэ. Я сказала правду. Я подарю тебе это платье, но не бесплатно, уговорила… Взамен я попрошу несколько минут твоего времени. Я хочу, чтобы ты меня выслушала.- Давай, - согласилась она, не отводя жадных глаз от алых кружев.- Это платье – шедевр, ты сама сказала. А теперь подумай минутку и скажи – ты готова носить его… всегда?Хиромэ резко повернулась ко мне и вытаращилась.- Всегда? Нет, конечно, что за глупость!И