– Не смейте меня трогать! – в гневе закричала королева. Ей было уже не до шуток. Если ее не найдут в комнате, она погибла. Сообразив, что венценосная особа шутить не хочет, граф начал быстро одеваться. Распахнув дверь он какое-то время выглядывал наружу. – Ты права, уже рассвело. Но вряд ли в такую погоду кто-то захочет выйти на улицу, – наконец произнес он. Гильом стянул с их импровизированного ложа толстое шерстяное одеяло и закутал в него молодую женщину. Взявшись за руки они бегом бросились к потайному входу. Адель поспешила вперед не дожидаясь пока ее спутник закроет вход валежником. Молодая женщина шла быстрым шагом, однако остановилась как вкопанная, заметив что у подножья лестницы что-то белеет. Она стала медленно подходить ближе. На полу лежал человек. Кем бы он ни был необходимо соблюдать осторожность. Но Адель не смогла сдержать крик, поняв что неподвижная фигура на полу принадлежит леди Марики. Она подбежала к пожилой женщине и рухнула перед ней на колени. Судя по всему, графиня упала с лестницы попав в одну из ее замаскированных ловушек. Адель взяла ее руку, но она оказалось холодной и неживой. – Похоже она сломала себе шею, – каким-то будничным тоном произнес Гильом. – И зачем она только сюда поперлась? – Поперлась!? – с возмущением воскликнула Адель. – Да она всю ночь провела в беспокойстве, а когда начался дождь решила отнести мне плащ. Он до сих пор зажат у нее в руке. – Чрезмерная заботливость слуг, всегда становилась проблемой для хозяев. – Ах, ты бессердечный ублюдок! – накинулась на него королева. – Она никогда не была слугой! Она мне как мать! Она моя няня, наперсница, подруга. Бедняжка умерла на из-за твоей похоти! – Моей? Не помню, что бы я хоть раз брал тебя силой! Если кто-то и виноват в смерти графини, то только ты. Нельзя слишком приближать к себе слуг. – Ты прав, Гильом, больше я никогда не буду приближать к себе слуг!отчеканила Адель, намеренно делая ударение на последнем слове. И по тому, как заиграли желваки на скулах у графа, молодая женщина поняла, что до него дошел подтекст последней фразы. – Ладно, хватит ругаться как торговцы на рынке. Если ее найдут здесь, мы пропали. – Что же делать? – Отнесем ее в твою комнату. Скажешь что утром нашла ее на полу. – Да самый бездарный докторишка поймет, что у нее сломана шея. – Я найду такого, который не поймет. Молодые люди с большим трудом смогли протащить окоченевший труп пожилой женщины по ступенькам. – Не зря говорят что покойника земля тянет, – отдуваясь сказал граф. Несмотря на хорошую физическую форму он заметно устал. По еголбуи вискам стекали капельки пота. Адель, которой приходилось поддерживать ноги покойницы и подол длинной белой сорочки тоже едва могла перевести дух. Они положили пожилую женщину возле окна. Сначала королева, а потом граф попытались выдернуть из ее скрюченных пальцев дорогую бархатную накидку. Но видимо леди Марика даже после смерти хотела сохранить для себя хотя бы частичку своей маленькой королевы. – Ладно, – наконец произнес граф, – пусть подумают что она перебирала твои вещи. На том и порешили. Адель после ухода Гильома аккуратно закрыла потайную дверь и несколько раз проверила насколько она незаметна для постороннего наблюдателя. Найдя небольшой кусочек ткани молодая женщина вытерла пол от песка и грязи. Теперь в комнате был порядок и пора было заняться собой. Королева быстренько переоделась в ночную сорочку, спрятав мокрую испачканную одежду в самую глубь сундука. Но дольше всего она провозилась с волосами. После водных процедур и любовных утех привести длинные спутанные пряди в божеский вид оказалось непросто. Адель заплела косу и распотрошила аккуратно заправленную постель. Молодая женщина понимала, что теперь все зависело от того насколько хорошо она сыграет свою роль. Глубоко вздохнув она набрала в грудь как можно больше воздуха и громко, пронзительно закричала. Глава 4 Прошло два месяца. Адель сидела за большим столом в уютном кабинете своего бывшего мужа. Как ни странно, смерть графини Торезо осталась практически незаметной для всех. Поскольку апартаменты королевы хорошо охранялись и никто посторонний войти не мог, версию о злом умысле отмели полностью. Все сошлись во мнении что пожилая женщина упала, споткнувшись о полу длинного плаща, который несла в руках. Королева устроила для своей наперсницы пышные похороны. Но даже на них она не могла прилюдно показать все степень терзающего ее горя. Горя смешанного с не проходящим чувством вины. Впервые в жизни смерть одного человека оставила такой глубокий след в ее душе. Лишь по прошествии нескольких дней Адель поняла насколько сильно она была привязана к этой прекрасной преданной женщине. А ведь даже траур королева не могла себе позволить. И лишь два человека – Л-Иль и баронесса, да пожалуй еще маленький король, знали насколько тяжело Аделаиде. Молодая женщина понимала что лишь окунувшись с головой в работу, она сможет себя отвлечь. Но жизнь не стояла на месте, каждый день был насыщен событиями и хлопотами. Так сначала Адель отвлеклась от тяжелых дум, устраивая пышное день рождение сына. Девятилетний малыш был рад и горд когда впервые в его честь устроили настоящие взрослые торжества. А после Аделаида постепенно, но все уверенней, с помощью канцлера и под неусыпным оком кардинала Юрье брала бразды правления королевством в свои далеко не слабые руки. Так она взвалили на свои плечи сначала хозяйственные вопросы, суды, потом внутреннюю и внешнюю политику. Каждый день молодой королевы был расписан по минутам не оставляя времени на сомнения и раздумья. Со смертью графини многое изменилось. Ее величеству стала прислуживать знатная аквитанская дама – леди Генриетта. Первые недели Адель никак не могла расслабиться в присутствии этой говорливой шумной особы, но постепенно молодая женщина поняла что маркиза Шуази – леди образованная, веселая и незлобная. Однако ни о какой чрезмерной откровенности и духовной близости речи быть не могло. В какой-то момент Адель поняла, что ей просто не с кем поговорить по душам. Баронесса Ансо все время проводила в детской. Она с радостью взяла на себя опеку над маленьким королем, занимаясь его обучением и воспитанием. И за это Адель была ей искренне благодарна, тем более что эта привязанность между пожилой женщиной и Хельдериком была взаимна. Сама королева не могла теперь проводить с сыном столько времени сколько ей бы хотелось. Конечно был еще Л-Иль, но разве можно было его посветить в маленькие женские проблемы? Постепенно Адель все больше втягивалась в тонкости королевской власти. Нет, она не упивалась своим высоким положением, вседозволенностью и властью, но без сомнения получала удовлетворение от того, что делала сама. Делала правильно и верно. За последнее время ее авторитет не только в стране, но и за ее пределами значительно возрос. Способствовало этому своевременные налоговые льготы для селян и виноделов, и развитие торговли и мудрая внешняя политика. Эти меры были необходимы после разрушительной гражданской войны и голодного года. Венцом ее успехов стал договор о браке между дочерью франкского короля и Хельдериком. Принцесса Гвиневра была одной из самых завидных невест христианского мира, так как ее отец король Теодор обладал не только обширными владениями, но и значительной реальной властью. Еще отец короля Вильяма, именуемый герцогом Аквитанским фактически подчинялся франкскому королю. И ни смотря на то, что за последние пол века ситуация заметно изменилась и власть эта осталась практически номинальной, союз с этим королевским домом по прежнему считался во всех отношениях очень выгодным. Согласие короля Теодора говорило о высоком престиже аквитанского двора. Торжества по случаю помолвки молодых проходили со всей возможной пышностью. Почти неделю в двух столицах пиры и приемы следовали один за другим. Родители молодых договорились не затягивать с помолвкой и уже через два года, когда Хельдерику исполнится 10 лет, а принцессе 8 над ними будет совершен обряд бракосочетания. И пусть настоящими супругами они станут после совершеннолетия короля, брак их и до этого момента будет считаться состоявшимся и действительным. С одной стороны Аделаиде было грустно терять королевский титул, так как на трон взойдет новая королева, но с другой она была даже рада этому. Слишком уж не легка была тяжесть королевского венца. Ночами молодая женщина все чаще вспоминала нежную преданную любовь Амандо и необузданную страсть Гильома. Смерть графини привела к окончанию их короткого, но бурного романа. В последний вечер проведенный в доме у озера граф снова открыл потайную дверь, чем сильно напугал уснувшую королеву. Узнав, что их роман подошел к концу и Адель не собирается брать его в столицу Гильом сначала просил, потом требовал и в конце концов начал угрожать. Гнев открыл перед молодой женщиной его истинное лицо. И это было уже не лицо галантного кавалера, а лик человека алчного, расчетливого и беспринципного. – И что же вы собираетесь сделать? На каждом углу кричать, что были любовником королевы? – наконец поинтересовалась Адель. – Ну зачем же, ваше величество? Мне достаточно просто сейчас выйти из вашей двери на виду у стражи. Разговоры пойдут сами собой, – ухмыльнулся Гильом. Какое-то время королева судорожно соображала. Тонкий расчет графа был прост. Скандал подпортит ее репутацию, но не ухудшит его, а скорее наоборот. Подкупить его не удастся. Лорд Бордо был человеком влиятельным и богатым. Деньги и власть ему были не нужны. Он метил гораздо выше. Он хотел занять свое место. Место на троне. Когда-то его род уже носил корону – корону королей Бордо. Но аквитанская корона была намного приятней. Только молодая женщина делиться ей не собиралась. Тем более с ним. Раз подкупить его нельзя, то следовало напугать. – А вы рискованный человек, милорд! Что вы сможете доказать выйдя из этих дверей? Что мы почти месяц были любовниками? Вряд ли. Нас ни разу никто не видел. Вы разве забыли, что у вас был роман «с одной не очень знатной, но очень красивой дамой»? Чем вы сможете доказать, что это была я? Зато как вы думаете, что подумают люди если я скажу, что услышала как хлопнула какая-то дверь, прежде чем я заметила труп графини? – И чем вы докажите что это был я, а не один из ваших любовников? – Ну, доказывать мне ничего не придется, моя репутация слишком кристальна для этого. Но я могу обмолвиться что нашла на полу чей-то платок, не принадлежащий ни мне ни графини? Как думаете чей на нем будет герб? – Но откуда…? – выдохнул Гильом. – Разве вы забыли как подвязывали мне им волосы, что бы их не намочила вода? – улыбнулась Адель. Она понимала что выиграла этот поединок и могла себе позволить не сдерживать улыбку. Какое-то время граф стоял молча, переваривая услышанное, но потом вдруг расхохотался. – И все таки вы не только самая красивая, но и самая умная из женщин! Я всегда знал, что этот орешек мне не по зубам. Это надо же, скрутить меня моим собственным платком! – граф какое-то время помолчал. – Могу лишь сказать, что ни с одной женщиной я не испытывал такого удовольствия, как с вами, – наконец произнес он. – Из ваших уст всегда льется мед, но насколько они искренни, знаете только вы. – У вас есть полное право мне не доверять. Но могу вам поклясться, что ни разу держа вас в объятиях мне не пришлось имитировать страсть. – Вы хотите сказать, милорд, что занимаясь со мной любовью, вы чаще думали обо мне, а не о моей короне? – с издевкой спросила Адель. – Сказать по чести, если бы вы были простолюдинкой или хотя бы ровней для меня, я бы желал вас значительно сильнее. Каждое мгновение нашей встречи я помнил насколько вы для меня далеки. – И тем не менее вы сделали все, что бы я была к вам с каждым днем все ближе и ближе. – Я делал то, что хорошо умел, тем более, что я этого чрезвычайно хотел. Уж лучше я останусь великолепным любовником, чем стану отвратительным королем. – От скромности вы не помрете, – рассмеялась Адель. Она не чувствовала к этому человеку ни любви, ни ненависти, лишь горечь разочарования и легкий привкус несбывшихся надежд. – Вы, ваше величество, хотите это оспорить? – улыбнулся граф, подходя чуть ближе. – Нет вы и в самом деле были великолепны. Бог наградил вам удивительным даром чувствовать, что хочет женщина, – абсолютно серьезно ответила королева. – И чего не хочет! – уже другим, сухим тоном произнесла она. – Возможно когда-нибудь мне снова выпадет удача и мы сможем…. – Возможно, когда-нибудь. Но сейчас я запрещаю вам появляться в столице! – произнесла с улыбкой королева. Делать врага из этого влиятельного вельможи ей не следовало. Пока у него есть надежда он не будет открыто с ней враждовать. На этом их последняя встреча была закончена. Но Адель частенько вспоминала этот разговор. Конечно она понимала что никогда не приблизит к себе человека которому не сможет доверять, но графу об этом знать было не обязательно. С каждым месяцем она все больше убеждалась в правильности принятого решения. Граф стал одним из самых влиятельных ее союзников, который безоговорочно поддерживал все ее свершения. Правда на расстоянии. Запрет на его посещение столицы так и не был снят. А причиной этому был элементарный женский страх. Страх проявить слабость. Ведь мысли молодой женщины частенько возвращались в то лето. Вот и сейчас Адель сидела в просторном кабинете бывшего мужа и грезила с открытыми глазами, уставившись в яркое пламя большого камина. Как ей не хватало спокойной рассудительной графини и надежного крепкого плеча Амандо. – Ладно, хватит мечтать, пора письмо закончить. А то глядишь в тронный зал на суд опоздаю, – пробурчала себе под нос королева и снова взялась за перо. Ей было и невдомек что править ей осталось не больше месяца. С утра усталый гонец принес корреспонденцию из Васконии, среди которой Адель с замиранием сердца нашла конверт с печатью брата. У молодой женщины даже руки затряслись, так она боялась прочесть плохие новости о близких людях. До Тулузы уже давно доходили сведения о нездоровье короля Гунальта. Королева многое к чему была готова, но нек тому, что нашла внутри. В измятом конверте лежала копия документа много лет назад подписанного Аделаидой о том, что она добровольно отказывается от власти, обещает никогда не заниматься внешней и внутренней политикой страны, а так же ее управлением и клянется не вступать в борьбу с законным регентом и не поддерживать аппозицию и не участвовать в воспитании сына. Молодая женщина уже успела забыть об этом документе. Первый экземпляр Лафает сжег у нее на глазах, второй был надежно спрятан в королевских документах в Гутемьерском дворце. Но зачем он здесь? В письме не было ни подписи ни строчки объяснений. С недоумением королева отнесла конверт канцлеру. – Ну подпись не нужна, если есть королевская печать Гунальда, – немного подумав, стал отвечать на вопросы Аделаиды Лафает. – Цель тоже понятна – он хочет убрать с доски самую значительную фигуру. – Но зачем? – изумилась молодая женщина. – С вашей помощью страна обрела покой после длительной междоусобной войны и медленно, но верно идет по пути восстановления и развития. Престиж страны необычайно высок. Да и сама ваша фигура с каждым годом приобретает все больший политический вес. Это только подтвердил удачный брачный договор с королем Теодором. Однако это нравиться не всем. Сильный сосед – угроза остальным. – Но он же мой брат! Пусть за последние годы наши чувства охладели, но я не давала повода меня ненавидеть! – В политики чувства в расчет не идут. Возможно короля подталкивает кто-то другой? – Я слышала он практически не живет во дворце, да и с королевой они не в ладах. А вы на его месте поступили бы так же? – Нет. Сильный союзник всегда лучше чем ослабевший враг. Я бы постарался сблизиться с вами, а не злить. Гунальд хороший полководец, но до мудрого короля ему далеко. В последние годы его решения, даи вся политика, очень уж непредсказуемы. – Тогда может просто послать его к черту! – воскликнула Адель. – Послать конечно можно, но стоит ли? Документ подписан вами при свидетелях, следовательно все эти несколько лет вы управляли практически не законно. При желании и связях можно будет опротестовать любое из принятых вами решений. – Любое? Даже помолвку? – Да. – Вот, свинья! И я называла его братом! Мне сложно его понять, да и простить будет тяжело. – Не стоит настраивать себя на худшее, возможно ваш брат виноват не так сильно как вам кажется. – Как бы там ни было я не могу рисковать ни благополучием страны, ни будущем моего сына. – Я всегда восхищался вашим мужеством, ваше величество. Возможно вам не стоило так скоропалительно убегать из Тулузы. Уже в то время ваш ум был слишком заметен. Мы в полнее бы смогли договориться! – Договориться!? О да! Наш разговор бы был крайне короток – еще одно отравленное пирожное! – воскликнула Адель. – Отравленное пирожное!? О чем вы говорите? – искренне изумился канцлер. – Да, ладно, хватит притворяться. Сейчас вы мой союзник и мстить я не намерена. – Я впервые слышу о яде. И уж тем более в мои намерения никогда не входило вас травить. Скажу больше, ваша смерть была бы для меня крайне не выгодна. Поскольку абсолютно все, так же как вы сейчас обвинили бы в ней меня. – Но если это не вы, то кто? – Не могу знать, впрочем и вряд ли узнаю. По прошествии стольких лет выяснить это будет крайне сложно. – Ну, да ладно. Речь не об этом. Мне понадобиться около месяца, что бы передать дела, – со вздохом произнесла королева. – Вы должны знать ваше величество, как бы не изменилась ваша судьба, для своих подданных вы останетесь самой почитаемой, самой умной, и самой прекрасной из королев, – напоследок сказал Лафает. Не откладывая дело в долгий ящик Адель уже в конце месяца перебралась из дворца в просторный двухэтажный дом, принадлежащий кардиналу Лурье. Но с переменой места практически ничего не изменилось. Страждущих попасть на прием к королеве не убавилось. В большом холле первого этажа стали толпами сновать иностранцы, вельможи, дворянство, духовенство, торговцы и прочий разношерстный люд. Да и Хельдерик с баронессой, на радость матери, были частыми гостями. Однако все изменилось, когда еще один конверт из Васконии лег на стол не только королеве и канцлеру, но и кардиналу Юрье. Это было уже не предупреждение, эта была угроза. Королеве пришлось собрать совет из самых доверенных лиц. После нескольких часов изматывающих дебат было решено, что ее величеству следует покинуть столицу и до свадьбы короля пожить в каком-нибудь уединенном месте.