– Курите, Стаккер, отчего нет. Табак у Стаккера замечательный. И пусть такой привычки не имею, но дым от его трубки мне нисколько не мешает. Курт достал кисет, быстрыми отточенными движениями набил трубку. Примял сверху большим пальцем, поднес ее к лампе, несколько раз втянул в себя, добиваясь, чтобы табак разгорелся равномерно, после чего сделал первую затяжку, тактично пустив дым в сторону. – Так кого и в чем вы подозреваете? – Самому бы понять, – сказал он. – Как будто бы и особых причин нет, но что-то давит. Знать бы еще, что именно. На войне я таким предчувствиям доверял. Но ведь сейчас не война. Судя по всему, именно она и есть. Только война подленькая, и в ней нет места героям. Зато полно другого – интриг, подкупов, наветов. Но в любом случае мы всего лишь пешки, которыми двигают другие люди. Хуже того, мы не знаем ни правил игры, ни конечной ее цели. И никто не удосужился объяснить, какие ходы мы имеем право делать. Хотя, возможно, правила меняются в зависимости от сложившейся на доске ситуации. Но как же не хочется сейчас обо всем этом думать! Воздух чист и свеж, над головой красивое звездное небо, вскоре Ребекка принесет кофе, а он у нее получается воистину замечательный. – Стаккер, в шахматы играете? – Редко. По нему было видно, что он напрягся – вдруг предложу ему сыграть партию. Отказать Курт не сможет, партия продлится довольно долго, и тогда все его планы на сегодняшний вечер пойдут прахом. – Вот и я редко. Кстати, что вы думаете о Шестом Доме? Так, давайте сформулируем вопрос иначе: что вообще о нем знаете? Стаккер, ну и чего вздрагивать? Вы прошли и видели столько, что другим на несколько жизней хватило бы. Тангшейский перевал, когда из нескольких тысяч осталась лишь сотня солдат. Холеру в душной Стензании, куда прибыли с экспедиционным корпусом. Плен у гаснийцев, откуда смогли сбежать только чудом. Так почему одно упоминание о том, чего, возможно, не существует, вынуждает вас вздрогнуть? Мало того, еще и тревожно оглядеться вокруг. – Наверняка не больше, чем вы, господин сарр Клименсе. – И все-таки? – Когда-то у Пятиликого Дом был единственным. Затем в нем произошел раскол – все эти маги что-то между собой поделить не смогли. Пятиликий терпел, терпел, пока не пришел в ярость. Досталось всем, и магам, и самым обычным людям. Утверждают, страшные были времена! Затем он сменил гнев на милость, а маги разделились на пять Домов, где каждый из них представлял собой одну из ипостасей Пятиликого. Милосердие там, Благочестие, Всепрощение и так далее. Но оставались и такие маги, которые не вошли ни в один. Их было достаточно, и они образовали еще один Дом – Шестой. Его адептов безжалостно уничтожали как еретиков. Но они не смирились, в конце концов объявив войну самому Пятиликому. Во всяком случае, так гласит легенда. – А почему вы вздрогнули при одном только упоминании? Курт Стаккер не из тех, кто станет обижаться при обвинении его в трусости, он отлично знает себе цену. – Понимаете, сарр Клименсе, все то, с чем я всегда имел дело, было просто и понятно. Есть враг, и его следует уничтожить. Он может быть любым – хитрым, способным на любую подлость, безжалостным, многочисленным, трусливым и таким мужественным, что впору им восхищаться. Но он всегда материален. В отличие от них. О которых даже неизвестно, что собой представляют и существуют ли вообще. И главное, каждый Дом на что-то способен. А эти умеют многое из того, что когда-то было общим, если не все. Во всяком случае, так утверждают. «И еще они очень больно бьют дубинками». – Зря улыбаетесь, сарр Клименсе, неизвестность всегда пугает больше всего. А вообще, мне не очень хотелось бы говорить на эту тему, вы уж извините. – Хотите кофе? – Разговор с Куртом ничего нового мне не даст. Мифы и легенды я слышал и без него, так что можно закрывать тему. – Кофе? – Сейчас Ребекка нам его принесет. Мог бы и сам услышать его аромат. Почему я решил, что Ребекка варит его для меня? Даниэль сарр Клименсе в поместье единственный, кто пьет его на ночь глядя, не опасаясь, что не сможет уснуть. Следовательно, кофе именно для него. Без всякой просьбы или указания, заметив, что я засиделся на веранде. Ребекка не заставила себя долго ждать, и поднос в ее руках смотрелся вдвое меньшим, чем был на самом деле. – Господин сарр Клименсе, он именно такой, как вы любите – без сахара, корицы, ванили, молока или сливок. Только крупно молотые зерна и вода из того самого родника. – Спасибо, Ребекка! Вы единственная в мире женщина, которая умеет читать мои мысли. И налейте, пожалуйста, бренди господину Стаккеру. – Курт вряд ли станет пить кофе, но на графин с бренди он покосился. – Кстати, как там Клаус сар Штраузен? – Спит, – улыбнулась Ребекка. – Правда, несколько раз пришлось выслушать, как он бесконечно вам благодарен, господин сарр Клименсе. И еще он распорядился разбудить его ровно в семь. – Женщина посмотрела на меня вопросительно. Я пожал плечами: в семь так в семь. Сам я проснусь не раньше одиннадцати. Ребекка повернулась, чтобы уйти. Стаккер улыбнулся и открыл рот, но не стал ничего говорить, увидев мой предостерегающе поднятый палец: она – не тема для шуток. Несчастная женщина. И дело не только в ее погибших и умерших мужьях. Пожелает, найдет себе очередного. Лицо у нее симпатичное и, несмотря ни на что, замечательная фигура. Крутые бедра, тонкая талия, высокая грудь, хотя из Ребекки свободно получится скроить трех обычных женщин. И характер у нее золотой. Не сомневаюсь, претендент на ее руку непременно найдется, и не один. Все это так, но бабий век короток, а у Ребекки до сих пор нет детей. И будут ли? Женщинам проще – есть у нее ребенок, и миссия как будто бы выполнена. Мужчина тоже обязан после себя что-то оставить. И совершенно не важно, что именно – музыку, картины, мебель в саду, дом, где будут жить потомки, собор, при взгляде на который захватывает дух от восхищения. Или деяния. Иначе придет срок и его заберет вечная темнота. Со всеми мечтами, мыслями, знанием, опытом. С любовью и ненавистью. Все заберет, все. И тогда после него не останется ничего. – Курт, вы умеете делать табуретки? – Мой вопрос застал наемника врасплох. – Нет? Жаль. Будь все иначе, я непременно бы у вас поучился. Спокойной ночи, господин Стаккер! Глава семнадцатая Полковник Тисей сар Браус жил если и не на широкую ногу, то явно не бедствовал. Ухоженный сад, посыпанная мраморной крошкой аллея, которая вела к особняку. Двухэтажный, он казался еще выше из-за мезонина – длинного, занимающего едва ли не треть крыши. Вообще мезонины в Ландаргии в последнее время редкость, и зданию несколько столетий точно. Именно тогда в моде были детали, которые сейчас считаются архитектурными излишествами. Например, углы жилища сар Брауса представляли собой нечто, больше всего похожее на крепостные башни. В итоге получился, конечно, не средневековый замок, но и не подобие дворца. Все части дома, несмотря на собранные в нем элементы из разных эпох, выглядели логично. И в этом, несомненно, заслуга небесталанного архитектора. Территория была обнесена чугунной, фигурного литья изгородью с частыми вензелями. Где каждый прут заканчивался похожим на наконечник копья острием. Кстати, одна из сторон изгороди граничила с местом, где мне едва удалось спастись от тех четверых, встреча с которыми закончилась для Армандо сар Торриаса трагически. Впрочем, сей факт конечно же не говорит ни о чем. – Приветствую, господа! – Нас с Клаусом встретил сам хозяин дома. – Буду весьма обязан, если почувствуете себя уютно. Сар Браус был облачен в парадный мундир. Где помимо аксельбантов и золотого шитья хватало наград. Центральное место среди них занимал орден, который я грозился заставить его проглотить. Прав оказался Виктор – только по кусочкам, иначе никак. Гостей было немного, что-то около полусотни, хотя сам зал мог бы принять и в два раза больше людей. В основном семейные пары возраста полковника, ближе к сорока. Музыка соответствовала – негромкая и спокойная, и, судя по подбору гостей, вряд ли хоть единственный раз за вечер она взорвется в безумном ритме. Немногие молодые леди, которые здесь присутствовали, оказались слишком юны, они непременно были чьими-то дочерьми, и их только начали вывозить в свет под строгим надзором родителей. Что заставило в глубине души скорбно вздохнуть: вечер предстоял унылый, а интересное знакомство, которое можно продлить до утра, завязать не с кем. – Дамы и господа! Прибыли Даниэль сарр Клименсе и Клаус сар Штраузен! – заметив взгляд полковника, громко, на весь зал, объявил распорядитель. Я покосился на Клауса. Как тот отреагировал, что первым произнесли мое имя? Но нет, тот принял все, как будто так и должно быть. После вчерашнего застолья к урочному часу он полностью пришел в себя, и только пластырь на его щеке напоминал нам обоим о пережитом накануне. Утром, когда проснулся, я застал его бледно-зеленым, охающим от малейшего шевеления головой и проклинающим тот день, когда он появился на свет. Особенно мне понравилось вот что: – Даниэль, чувствую себя так, что лучше бы сар Каглас вчера пристрелил! Да и надолго ли переживу его я? – Завещание составил? Кстати, если в нем нет пункта, что после твоей смерти мне достанется локон твоих чудесных белокурых волос, немедленно вставай и переписывай! – Хватит издеваться, сарр Клименсе! – Голос Клауса был слаб и едва слышен. – Подскажи лучше, как мне от всего этого избавиться. – Существует множество вариантов, но лично я всегда пользуюсь разработанной мною методикой, которая ни разу еще не подводила. Она проста и крайне эффективна. – Надеюсь, ты ею поделишься? – Для этого как минимум тебе придется встать с постели, иначе никак. Я помог ему подняться и поддержал под локоть, когда мы спускались со второго этажа, чтобы выйти из дому. – Методика состоит из двух этапов. Первый из них заключается в том, что сейчас на тебя выльют немного водички. Готов? – Наверное, да. – Тогда приступим, – кивнул я одному из людей Стаккера, который стоял наготове с ведром. Благоразумно отступив на несколько шагов назад, чтобы не обрызгало по-настоящему ледяной водой. Клаус орал так, как будто с него живьем сдирали кожу. – Ты же говорил немного! – Ведро было неполным, – парировал я, подавая знак наемнику, а он уже успел взять следующее. На этот раз пациент тоже орал, но далеко не так самозабвенно, а в конце уже просто поскуливал. – Ребекка! – Служанка держала наготове полотенце. Огромное полотенце, потому что и в ее руках оно казалось большим. – Второй этап куда более болезненный, так что настройся заранее. Да, в какой-то мере я садист, в том числе и по отношению к друзьям, что осознаю полностью. Потому что перебрались мы в столовую, где наготове стояла немалая чаша с бульоном. В меру горячим, в меру острым и в меру жирным. И еще бокал с бренди, заполненный примерно наполовину. – Выпей полностью и похлебай. – И это все?! Вероятно, Клаус ожидал настолько чего-то страшного, что даже не стал противиться. – Теперь снова в постель, и постарайся уснуть. Если хорошенько попросишь, спою тебе колыбельную. – Должен заметить, методика варварская, особенно первый ее этап, но настолько же и действенная, – уже полусонный, в постели, заявил Клаус, которому определенно полегчало. – Согласен. Кстати, начальным этапом ни разу еще не пользовался, но мне всегда хотелось на ком-нибудь его проверить. Крики «сарр Клименсе, я пришлю тебе вызов! Ты мне ответишь за все!» выслушивал уже за дверью. С некоторым даже удовольствием, поскольку месть за все, что мне пришлось пережить, откладывать в долгий ящик не понадобилось. Вопреки опасениям, прием прошел нескучно. Единственное, что показалось нудным, так это представление нас гостям. Оно затянулось в связи с тем, что перед нами предстал каждый. Сар Штраузен чувствовал себя как рыба в воде, но мне было немного неловко: тоже мне, Брумен посетили коронованные особы! Или личности, к которым действительно можно проявить такое внимание и интерес. Уж не знаю, что там наговорили про мою персону, но почему-то некоторые дамы решили дать своим мужьям повод для ревности, иначе их томные взгляды истолковать было нельзя. Сами мужчины держали себя так, как и всегда. Кто-то спокойно и доброжелательно, кто-то с явной опаской – ну а вдруг чего? А кое-кто и откровенно заискивающе. Как бы заранее предупреждая о том, что полностью признает мою силу и не станет перечить, что бы ему ни говорил. В остальном все было, как и обычно – фуршет, танцы, фанты, карточные игры, бильярд, конкурс на лучшую эпиграмму и заставленный всякими яствами стол, когда время подошло к ужину. Мужчины немного постреляли из пистолетов. Не друг в друга, конечно же, хвала Пятиликому.