– Парус за кормой «Ворона», сэр, – доложил Монтгомери. – По виду бриг. Судя по форме марселей – шведский, сэр. Из балтийских купцов, каких можно часто видеть на Лейтском рейде. – Спасибо, – ответил Хорнблауэр. Скоро он узнает, какие новости. Они могут оказаться – и, вероятно, окажутся – в высшей степени неприятными. Новый груз ответственности на его плечи, если не известие о полном крахе. Он поймал себя на том, что завидует Монтгомери: обязанности вахтенного офицера просты, надо только исполнять приказы, наблюдать за погодой, а все важные решения препоручать старшему по званию. Хорнблауэр заставил себя стоять неподвижно, сцепив руки за спиной, покуда «Несравненная» и бриг сближались. Над горизонтом возникли нижние паруса, а затем и корпус брига. Небо на западе пламенело, однако света было еще достаточно. – Капитан Буш, – сказал Хорнблауэр, – я попрошу вас лечь в дрейф. Они спустили шлюпку. Нет, он не проявит вульгарного любопытства, не станет глядеть в шлюпку, пока она приближается. Он спокойно расхаживал взад и вперед по шканцам, наслаждаясь приятной вечерней погодой, глядя куда угодно, только не на шлюпку, в то время как все остальные офицеры и матросы смотрели и строили догадки. И все же Хорнблауэр, при всем своем внешнем равнодушии, повернулся к входному порту в тот самый миг, когда там показался гость. Сперва ему предстала смутно знакомая треуголка с белым пером, затем под треуголкой появились одутловатое лицо и дородная фигура барона Бассе. Тот приложил шляпу к груди и поклонился в точности как прошлый раз. – Ваш слуга, сэр. – Хорнблауэр поднес руку к полям шляпы. В его движении была некая скованность: он прекрасно помнил барона и даже мог бы описать в малейших подробностях, но начисто позабыл его имя. Рядом стоял вахтенный мичман. – Позовите мистера Брауна, – сказал Хорнблауэр. Швед что-то говорил, но что именно – понять было невозможно. – Простите, сударь? – сказал Хорнблауэр, и Бассе повторил свои слова – с тем же результатом. Он начал в третий раз, медленнее, но умолк, видя, что Хорнблауэр рассеянно смотрит на входной порт. Хорнблауэр изо всех сил старался быть вежливым, но над входным портом как раз показался большой меховой кивер, а перед таким интригующим зрелищем он устоять не мог. Большой меховой кивер с белым плюмажем, рыжие усы, алый мундир, красный кушак, много золотого галуна, синие рейтузы с красными лампасами, сапоги, шпага с золотой рукоятью, странно поблескивающая в свете догорающего дня. Гвардейская форма. Ее обладатель был для гвардейца маловат ростом, но регламент знал: он отсалютовал шканцам, просеменил вперед на коротких ногах и молодцевато щелкнул каблуками. – Добрый вечер, сэр, – сказал он. – Вы капитан сэр Горацио Хорнблауэр? – Да, – ответил Хорнблауэр. – Позвольте представиться. Лорд Уичвуд, полковник Первого гвардейского полка. – Добрый вечер, – сухо ответил Хорнблауэр. Как коммодор, он был выше полковника по званию и мог позволить себе держаться холодно, пока не выяснит, что происходит. Он надеялся скоро услышать, что означает появление полковника гренадерской гвардии в полном парадном мундире посреди Балтийского моря. – У меня депеши, – объявил полковник Уичвуд, роясь за пазухой мундира. – Вам от посла в Стокгольме. – Пройдемте в мою каюту. – Хорнблауэр метнул взгляд на Бассе. – Полагаю, вы уже знакомы с бароном Бассе. Ему тоже есть что вам сообщить. – Тогда, возможно, барон любезно спустится с нами? Если вы, господа, позволите мне идти первым, я покажу вам дорогу. Браун церемонно перевел, и Хорнблауэр возглавил шествие. В темной каюте Браун-вестовой поспешил внести лампы и придвинуть стулья. Уичвуд опустился на стул с осторожностью, какой требовали узкие рейтузы. Браун-секретарь встал к переборке. – Слышали, что учинил Бони? – начал полковник. – Последнее время я не получал новостей. – Отправил пятьдесят тысяч солдат в Шведскую Померанию. Как только узнал о вашей бомбардировке под Штральзундом. – Вот как? – Ими командует Вандам. Все как обычно. Для начала он оштрафовал штральзундский муниципалитет на сто тысяч франков за то, что его не встретили колокольным звоном. Затем прервал службу в соборе Святого Духа, чтобы изъять церковную утварь. Схватил генерал-губернатора и бросил в тюрьму. Рюгенский гарнизон пытался не пропустить армию на остров, и теперь она вымещает зло на мирном населении. По всему острову убийства, насилия, грабежи. Барон спасся на рыбачьей лодке. Все остальные военные и чиновники арестованы. – Так Бонапарт теперь воюет со Швецией? Уичвуд пожал плечами; складывалось впечатление, что все в Балтике пожимают плечами в ответ на прямой вопрос, кто с кем воюет. – Про это вам расскажет барон, – сказал Уичвуд. Они оба повернулись к Бассе. Тот начал длинную шведскую речь, Браун переводил: – Он говорит, что вопросы войны и мира решает его королевское высочество Карл Юхан, известный в прошлом как маршал Бернадот. Его королевское высочество сейчас за пределами Швеции. Он гостит у царя. – Думаю, об этом есть в депешах, которые я вам привез. – Уичвуд вынул большой холщовый пакет со множеством печатей. Хорнблауэр разорвал пакет и прочел: Посольство Его Британского Величества в Стокгольме 20 мая 1812 г. Сэр! Податель сего, полковник Первого гвардейского полка лорд Уичвуд, ознакомит Вас с текущей политической ситуацией. Есть основания надеяться, что вторжение Бонапарта в Шведскую Померанию вынудит шведское правительство объявить войну. Посему необходимо оказать всяческое содействие тем шведским чиновникам, которые выразят желание снестись с его королевским высочеством кронпринцем. Вам указывается и предписывается доставить такого рода чиновников в Россию либо обеспечить им эскорт военных судов. Кроме того, Вам указывается и предписывается воспользоваться упомянутой оказией, дабы предоставить полковнику Уичвуду возможность вступить в переговоры с русским правительством и заверить, что в случае войны между Его Императорским Величеством и французским правительством Его Императорское Величество может рассчитывать на полную поддержку как морских, так и сухопутных сил Его Британского Величества. Вам со своей стороны, буде представится случай, надлежит всемерно содействовать улучшению отношений между Его Величеством и Его Императорским Величеством. Ваш покорный слуга, Г. Л. Мэрри Его Британского Величества посол в Стокгольме КАПИТАНУ СЭРУ ГОРАЦИО ХОРНБЛАУЭРУ, КАВАЛЕРУ ОРДЕНА БАНИ Коммодору британской эскадры в Балтике Хорнблауэр дважды внимательно перечел письмо. Решение предстояло важное. Не дело Мэрри ему приказывать, тем более в таких выражениях, – это прерогатива его флотского начальства. Посол – важное лицо (для морского офицера в заграничных водах – самое важное после лордов Адмиралтейства), однако он может только просить и советовать, а не указывать и предписывать. Если Хорнблауэр последует указаниям Мэрри, а дело обернется плохо, он не сможет сослаться на них в адмиралтействе. С другой стороны, если пренебречь письмом Мэрри, тот отправит в Лондон гневную жалобу. Хорнблауэр припомнил полученные в Адмиралтействе приказы; в отношениях с северными державами ему предоставили широкую свободу действий. Письмо Мэрри не снимает с него ответственности. Он может отправить Уичвуда и Бассе на рыбачьем судне, а может отвезти их сам. Главный вопрос – хорошо ли, что весть о вторжении Бонапарта доставит британская эскадра. Тех, кто приносит дурные вести, всегда не любят – и этот нелепый предрассудок тоже надо держать в голове. Двух властелинов может раздосадовать напоминание, что британский флот повсюду и везде сеет неприятности. С другой стороны, появление британской эскадры напомнит, что у Англии длинные руки. Если Россия и Швеция покорятся Бонапарту, им придется воевать с Англией уже по-настоящему – меньшим Бонапарт не удовлетворится. Британские марсели на горизонте, сознание, что война будет означать немедленную блокаду, что ни одно торговое судно не сможет спокойно покинуть порт, что ни одно прибрежное селение не будет спать спокойно, – все это способно повлиять на царя. Да, Бонапарт у границ России, но британский флот – на подступах к ее столице. Хорнблауэр принял решение. – Господа, – сказал он. – Полагаю, что мой долг – доставить вас в Россию. Если вы согласны перебраться на мой корабль, то он в вашем распоряжении. Глава одиннадцатая Несмотря на титул и принадлежность к гвардии, несмотря на рыжие усы и рыбьи глаза, несмотря на комичный мундир и нелепый рост, Уичвуд оказался очень неглуп и сведущ. К тридцати двум годам он успел побывать чуть ли ни при всех европейских дворах, знал их сильные и слабые стороны, численность их войск, обычаи и предрассудки. Сейчас он (по приглашению Хорнблауэра) сидел в коммодорской каюте. Дул резкий западный ветер, «Несравненная», сильно кренясь с боку на бок и с носа на корму, летела по балтийским волнам. Барон Бассе лежал у себя в каюте с морской болезнью, так что их не стесняло его присутствие. Уичвуд был бледнее обычного и несколько напряжен, однако держался молодцом. – Слабость Бони, – говорил Уичвуд, – что он уверен, будто всякое противодействие можно подавить силой. Часто он оказывается прав, чему свидетельством вся его прошлая карьера. Но временами он ошибается. Люди готовы драться, даже умирать, лишь бы избавиться от его ига. – Это показала Испания, – кивнул Хорнблауэр. – Да. Впрочем, с Россией может оказаться иначе. Россия – это царь в куда большей мере, чем Испания – Бурбоны. Если Александр сдастся перед угрозами Бонапарта, сдастся и Россия. Он проглотил уже немало оскорблений. – Он много чего проглотил, не только оскорбления, – заметил Хорнблауэр. – Вы о Финляндии? А до того были Литва, Курляндия и другие балтийские провинции. Вы лучше меня понимаете, какое значение они имеют для обороны Санкт-Петербурга, так что мне трудно обвинять царя. Да, в Англии захват Финляндии вызвал бурю чувств. Надеюсь, они поутихнут, когда царь станет нашим союзником. – И насколько это вероятно? – Бог его знает. Если он заручится поддержкой Швеции, то, возможно, и вступит в войну. Все зависит от того, готов ли Бернадот без боя уступить Шведскую Померанию. – Тут Бонапарт явно поспешил. – Истинная правда! Британский флаг для него – как красная тряпка для быка. Когда вы уничтожили тот корабль – «Бланшфлер», кажется? – под самым его носом, он взбесился. Сам толкает шведов к войне. – Будем надеяться, – сказал Хорнблауэр, заметно успокоенный. Решившись уничтожить «Бланшфлер», он сильно рисковал: при неблагоприятном повороте событий его могли бы привлечь к ответу. Человек более осторожный ограничился бы наблюдением за капером (и, вероятно, упустил бы того в первую же туманную ночь, но за туман никого не привлекут к трибуналу). Начни Швеция войну, вся Англия потребовала бы наказать офицера, чьи действия вызвали катастрофу. И все же он чувствовал, что выбрал единственно верный путь: показал, что Англия может и готова проявить силу. В истории мало случаев, когда робость оказывалась полезной. Эскадра доставит в Санкт-Петербург и другие известия. Веллингтон наступает: он взял Сьюдад-Родриго и Бадахос и теперь готовится нанести удар в самое сердце полуострова. Возможно, царя и Бернадота укрепит мысль, что немалая часть французской армии занята на юге. Его шурин уже граф. Еще победа-другая – и станет герцогом. Барбара наверняка им горда. Еще один повод страшиться неуспеха для себя – у Барбары высокий эталон для сравнения. Однако она поймет. Ей известно, как велики ставки в его балтийской игре – не ниже, чем у ее брата в испанской; известно, какого морального мужества требуют такие решения. Она разберется… Ну уж нет! Он не хочет, чтобы жена подыскивала ему оправдания. От этой мысли кровь вскипела так, что пришлось, извинившись перед Уичвудом, выйти на палубу, под проливной дождь, и ходить по шканцам, покуда другие офицеры опасливо держались в стороне. Все в эскадре уже поняли, что только дурак сунется под ноги коммодору, когда тот расхаживает по палубе. Хотя близился уже конец мая, ветер пробирал до костей; эскадра качалась на коротких крутых волнах, серых под свинцовым небом. Они шли на север, к Финскому заливу, к России, где сейчас решаются судьбы мира. Ночь была не темнее неба: здесь, на шестидесяти градусах северной широты, солнце лишь ненадолго пряталось за край горизонта. В призрачном лунном свете они обогнули Гохланд и легли в дрейф в виду острова Лавенсаари, чтобы подойти к Кронштадту, когда рассветет. Браун в этот ранний час был уже на палубе и стоял у фальшборта, чуть не перевесившись в море. Серая полоса тумана на горизонте – его родина, Финляндия лесов и озер, захваченная и отнятая царем. Хорнблауэр заметил его обреченно ссутуленные плечи и пожалел бедолагу. Однако в душе уже поднималось волнение: какой-то прием окажет им царь? Появился Буш, в эполетах и при шпаге, придирчиво оглядывая палубу и мачты. Скоро на корабль обратятся взгляды недружественной державы, и надо не ударить в грязь лицом. – Капитан Буш, – сказал Хорнблауэр, – я попрошу вас сняться с дрейфа и взять курс на Кронштадт. – Есть, сэр. Хорнблауэру хотелось спросить, идет ли подготовка к салюту, но он сдержался. В обыденных делах Бушу можно довериться целиком, и негоже коммодору посягать на его вотчину. Хорошо, что он до сих пор еще ни разу не забыл, отдавая приказы Бушу как равному по действительному званию, прибавлять «будьте любезны» или «я вас попрошу», хотя для этого до сих пор требовалось некоторое усилие.