– Сейчас я вызову эконома, но прежде скажите, как здесь восприняли наше появление. Стюарт широко ухмыльнулся: – Весь город смотрел, как вы гнались за «Эстрельей дель Сур», милорд. – Не удивлен. – Все ликовали, когда она от вас ушла. И когда вы приблизились, артиллеристов срочно отправили на батареи. – Вот как? Надо же, насколько хорошо здесь помнят решительность и дерзость королевского флота, если хоть на минуту могли вообразить, что британский фрегат в одиночку попытается взять приз в надежно защищенном порту. – Через десять минут ваше имя звучало по всему Пуэрто-Рико, милорд. Еще один взгляд на лицо Стюарта убедил Хорнблауэра, что это не пустой комплимент. – И каковы планы «Эстрельи»? – Она зашла выгрузить нескольких больных рабов и пополнить запасы воды, милорд. Здесь спрос на невольников маленький. Отплывает немедленно – как только станут известны ваши намерения, милорд. – Немедленно? – Завтра на рассвете, с береговым бризом, милорд, если вы не будете караулить ее у выхода из бухты. – Это не входит в мои намерения, – ответил Хорнблауэр. – В таком случае она, без сомнения, отплывает завтра на рассвете, милорд. Капитан хочет выгрузить товар в Гаване и продать, пока Испания не подписала конвенцию. – Понятно, – сказал Хорнблауэр. Что это? Старые симптомы: участившееся сердцебиение, жар под кожей, невозможность стоять на месте. Что-то шевелилось сразу за горизонтом его сознания, какая-то мысль. Через секунду она возникла из-за горизонта, смутная, словно очертания далекого берега, но успокаивающая и надежная, как всякий берег. А дальше, по-прежнему за горизонтом, были другие идеи, пока неведомые. Хорнблауэр невольно глянул на «Эстрелью», оценивая тактическую ситуацию, ища новых источников вдохновения, проверяя то, что уже придумал. Он еле-еле сумел поблагодарить Стюарта за полученные сведения, не выдав возбуждения и не оборвав разговор подозрительно резко. Затем коротко сказал Феллу, что провиант надо закупить у Стюарта и, отмахнувшись от благодарностей последнего, отвернулся с видом полнейшей невозмутимости. И на «Эстрелье», и на «Клоринде» кипела подготовка к тому, чтобы заполнить бочки пресной водой, шум, зной и суета на палубе мешали сосредоточиться. Близился закат, а с ним – и визит в генерал-губернаторский дворец. Очевидно, план следовало составить раньше. Идеи возникали одна из другой, словно китайские коробочки, и каждую надо было оценить на предмет возможных изъянов. Солнце село за холмы, оставив по себе пламенеющее небо, прежде чем Хорнблауэр принял окончательное решение. – Спендлав! Спуститесь со мной в каюту! – Волнение сделало его резким. В большой кормовой каюте было одуряюще жарко. Алое небо отражалось в воде залива, наполняя помещение багровыми отблесками, которые померкли, как только вестовой зажег лампы. Хорнблауэр бросился в кресло, Спендлав остался стоять, с любопытством глядя на адмирала, о чем тот, разумеется, прекрасно знал. Спендлав не сомневался, что его темпераментный главнокомандующий что-то задумал, однако даже он удивился и услышанному плану, и полученному приказу – настолько, что даже начал протестовать: – Милорд… – Исполняйте, мистер Спендлав. Ни слова больше. – Есть, милорд. Спендлав вышел, и Хорнблауэр остался сидеть один. Две минуты – бесценные минуты, когда все они на счету, – прошли в томительном ожидании, прежде чем в дверь постучали. Вошел Фелл, заметно нервничая: – Милорд, найдется ли у вас для меня немного времени? – Всегда рад вас принять, сэр Томас. – Боюсь, это не совсем рядовое дело, милорд. Я хотел бы предложить план… довольно необычный. – Я всегда рад вашим предложениям, сэр Томас. Прошу, усаживайтесь и расскажите, что вы придумали. До поездки на берег еще целый час. Слушаю вас с величайшим интересом. Капитан сел в кресло – совершенно прямой, руки сжимают подлокотники – и дважды сглотнул. Хорнблауэру было стыдно и неуютно, что человек, не дрогнувший в бою перед лицом смерти, робеет перед ним. – Милорд… – начал Фелл и снова сглотнул. – Я весь внимание, – мягко сказал Хорнблауэр. – Мне подумалось… – с запинкой выговорил Фелл и наконец выпалил: – Что у нас все-таки есть шанс догнать «Эстрелью». – Вот как? Ничто не доставило бы мне большей радости. С нетерпением жду, что вы предложите. – Так вот, милорд. Она отплывает завтра. Скорее всего, на рассвете, с береговым бризом. Сегодня мы можем… мы можем закрепить под ней нечто вроде плавучего якоря. Возможно, на руле. Она всего на узел-два ходче нас. Мы сможем нагнать ее в море. – Блестяще, сэр Томас. Воистину изобретательный план… но я должен добавить, что ничего другого и не ждал от моряка с вашей репутацией. – Вы чересчур добры, милорд. – На лице Фелла проступила внутренняя борьба, и он немного замялся, прежде чем продолжить: – Эту идею подсказал мне Спендлав, ваш секретарь. – Спендлав? Поверить не могу. – Он побоялся обратиться со своей мыслью к вам, милорд, поэтому изложил ее мне. – Я убежден, что он лишь дал толчок вашему уму, сэр Томас. Так или иначе, вы взяли на себя ответственность, и посему в случае успеха вы и получите награду. Будем надеяться, она окажется достойной. – Спасибо, милорд. – Теперь насчет плавучего якоря. Что вы предлагаете, сэр Томас? – Самый обычный. Парусина номер один, сшитая в форме конуса. – Ему потребуется добавить прочности. Даже парусина номер один не выдержит, когда «Эстрелья» помчит со скоростью двенадцать узлов. – Да, милорд, безусловно. Пришить к ней ликтрос, довольно часто, что не составит никакого труда. У нас есть запасная цепь для ватерштага. Ею можно обшить раструб… – И ею же закрепить якорь на «Эстрелье». – Да, милорд, так я и собирался. – Кроме того, за счет ее тяжести якорь будет оставаться под водой, где его не увидят. – Да, милорд. Скорость, с которой Хорнблауэр схватывал технические детали, ободрила Фелла. Его робость сменилась энтузиазмом. – И где вы предлагаете его закрепить, сэр Томас? – Я подумал… Спендлав предложил, милорд… что его можно продеть под нижний рулевой крюк… – Тогда при большой скорости он, вероятнее всего, оторвет крюк начисто. – Для наших целей это будет никак не хуже, милорд. – Конечно, понимаю. Фелл прошел через каюту к широко открытому кормовому окну: – Отсюда ее не видно, милорд. Но слышно. Над водой вместе с отвратительной вонью разносились стенания несчастных рабов; Хорнблауэру даже казалось, что он слышит лязганье кандалов. – Сэр Томас, – сказал он, – думаю, вам крайне желательно спустить шлюпку, чтобы она всю ночь обходила корабль дозором. – Дозором, милорд? – не понял сэр Томас. В мирное время меры против дезертирства были совершенно излишни. – О да. Иначе половина наших матросов с наступлением темноты спрыгнет за борт, чтобы вплавь добраться до берега. Вам, разумеется, это известно. Они только и думают, как сбежать от тягот жестокой службы. А кроме того, дозорная шлюпка не даст местным торговцам продать спиртное через орудийные порты. – Э… вероятно, да, милорд. – Однако Фелл по-прежнему не догадывался, чего на самом деле хочет Хорнблауэр, так что пришлось растолковать: – Спустим шлюпку сейчас, до наступления темноты. Я смогу объяснить местным властям, зачем это нужно. А когда придет время… – У нас уже будет шлюпка на воде! – На Фелла наконец снизошло озарение. – Не привлекающая внимания. – Конечно! В алых закатных отблесках лицо Фелла светилось радостным волнением. – Вам желательно отдать приказ поскорее, сэр Томас. А пока время не ждет. Надо, чтобы к изготовлению якоря приступили до того, как мы отправимся на берег. – Распорядиться, чтобы начинали, милорд? – У Спендлава хорошо с математикой. Он рассчитает размеры. Не будете ли вы так любезны за ним послать, сэр Томас?