– А я все-таки займусь этим древним старцем, и если узнаю что-нибудь, то немедленно сообщу вам. Будьте здоровы, полковник. Ник Картер повесил трубку и возвратился в гостиную. Тюремщик Прейс тем временем закончил карту, причем оказалось, что она вышла лучше, чем ожидал сыщик. – Видите ли, Прейс, мне жаль, что я напрасно затруднил вас, – заявил Картер, складывая карту и опуская ее в карман, – я подумал и пришел к убеждению, что все-таки будет лучше, если мы вместе посетим окрестности Даннеморы. Вашу карту я на всякий случай возьму с собой, так как по дороге нам, быть может, придется расстаться, и тогда она мне пригодится. Но вот что, можете ли вы отлучиться со службы сегодня и завтра? – Меня отстранили от должности на целых тридцать дней, – ответил тюремщик, печально усмехаясь. Сыщик тоже засмеялся и сочувственно похлопал своего посетителя по плечу. – Правда, мой милый друг! – весело воскликнул он. – Это горькая пилюля! Но что делать? Говоря откровенно, я понимаю ваше начальство, и на его месте я поступил бы еще строже. Подумайте только: вам доверили опаснейшего преступника, а вы оказались не на высоте! Да-да, я понимаю, – успокоительно прибавил он, когда Прейс с обиженным видом собирался что-то возразить ему, – в данном случае имеется тысяча смягчающих обстоятельств, но доктору Кварцу удалось отвести вам глаза – вот в чем ваша ошибка! Ну что ж, мы примем все меры к тому, чтобы исправить ее! А теперь пойдем закусим. Великий сыщик повел своего посетителя в столовую на другом этаже дома и там познакомил его со своими помощниками. – Вот, господа, привел к вам почтенного Прейса из тюрьмы Даннеморы. Он, так сказать, наполовину наш товарищ по профессии. – Это великолепно, мистер Прейс, что вы наконец заявились в Нью-Йорк проведать нашего начальника, – весело сказал Патси, пожимая руку тюремщику. – Вы приехали, вероятно, для того чтобы немного повеселиться в Нью-Йорке? – Не совсем так, – улыбаясь, ответил Прейс, – у меня были важные известия для мистера Картера, но я, конечно, не обижусь, если сегодня вечером вы покажете мне достопримечательности Нью-Йорка. – С большим удовольствием, – ответил юноша. – Как раз сегодня я свободен от занятий. Мы и воспользуемся этим вечером, чтобы повеселиться на славу! Двоюродный брат сыщика Дик Картер с улыбкой погрозил пальцем своему молодому товарищу. – Послушай, Патси, ты, кажется, собираешься совершить сегодня вечером с мистером Прейсом обход всех увеселительных заведений? – Это не так страшно, – возразил Патси, – да к тому же по всему видно, что наш гость из Даннеморы не прочь выпить. – Не стану притворяться непьющим, – заявил тюремщик. – Но вам нечего опасаться, я как ни в чем не бывало всегда найду дорогу домой. Недаром Нику Картеру показалось подозрительным, что старик Мальгар проживал в старом овине и вел такой странный образ жизни. То обстоятельство, что бегство доктора Кварца было совершено в безлюдной местности при помощи кареты и лошадей, навело опытного знатока людей на мысль, что незнакомый с местными условиями доктор Кристаль при своих приготовлениях должен был воспользоваться помощью кого-либо из местных жителей. В мыслях сыщика вставал образ Лорберта Мальгара. Он был бедный, сбившийся с правильного пути человек и при этих условиях являлся подходящим субъектом. Предположения сыщика опирались еще и на то, что по имевшимся у него сведениям в окрестностях Даннеморы в течение уже нескольких лет появлялись в обращении мелкие фальшивые монеты. Описание, данное Прейсом о нелюдимом отшельнике, навело сыщика на мысль, что фальшивомонетчиком был не кто иной, как Мальгар. С обычным умением Ник Картер сопоставил отдельные данные, и ему уже теперь было ясно, что ключ к разгадке этой новой тайны следует искать в полуразрушенном овине, а еще больше – в личности странного отшельника. С наступлением раннего утра Ник Картер в сопровождении тюремщика Прейса появился по соседству с ветхим полуразвалившимся овином, в котором проживал Лорберт Мальгар; они намеревались застать его дома, прежде чем он, следуя своей давнишней привычке, отправится в обычный обход. Известно, что Ник Картер мастерски умел переодеваться. На этот раз он превзошел самого себя; он был одет пожилым близоруким ученым, глядевшим через круглые стекла очков на все вокруг с детской беспомощностью; возле губ его обрисовывалась мягкая складка, свойственная ученым, которые создают себе целый мир в тиши своего рабочего кабинета и изучают земной шар, не выходя из границ своего собственного жилища. Морщинистое лицо было обрамлено длинными, тонкими прядями волос, а весь костюм говорил о том, что «господин профессор» был несколько неряшливым и более заботился об удобстве, чем о модном покрое своего платья. Прейс был наряжен приблизительно в том же роде, хотя его кругленький живот не свидетельствовал о большой учености; но Картер, смеясь, уверял, что именно толщина эта и доказывает ученость, так как всякому ясно, что такой большой ум не мог поместиться в маленьком черепе, а потому отчасти переселился ввиду удобства в живот. У обоих профессоров за плечами было по кожаному мешку, в котором хранились своеобразной формы молоточки геологов. Недалеко от овина Мальгара была расположена опустевшая каменоломня, почти у того самого места, где за два дня до этого стояла парная карета. Ник Картер сейчас же принялся с весьма компетентным видом за выстукивание скалы, осматривал отпадавшие куски горной породы и, покачивая головой, откидывал их в сторону, затем снова начинал постукивать молоточком. Прейс проделывал то же самое. Оба работали в поте лица, как вдруг увидели странную фигуру Мальгара, который с мешком за спиной вышел из своего овина, весьма тщательно заперев за собой дверь. Разумеется, оба профессора не обратили ни малейшего внимания на старика, приближавшегося к ним. Казалось, они не видели и не слышали его, и совершенно не замечали, с каким любопытством старик стал следить за их работой. Сначала он замедлил шаги и нерешительно остановился, потом неуверенными шагами пошел дальше. – Проехало, – тихо проворчал Прейс. – Ничего подобного, – так же тихо отозвался Ник Картер, – рыба клюнула. Не пройдет и пяти минут, как он вернется и потребует у нас отчета. Так и вышло. Едва старый чудак скрылся из виду, как минуту спустя он снова показался на поляне. Ник Картер заметил это благодаря эффекту стекол своих очков. Мальгар возвращался ускоренными шагами. Он направился прямо к погруженным в свою работу ученым и с хриплым резким криком накинулся на них: – Какого черта вы тут делаете? И кто вам, мошенникам, позволил портить мою землю? Ник Картер поднялся с обиженным видом ребенка, у которого отнимают интересную игрушку. – Простите, ради бога, добрейший господин, – произнес он тем дрожащим голосом, который только свойствен кабинетным ученым, – я так был погружен в свою работу, да и вы так накричали на меня, что я, к сожалению не понял вас. – Разуйте уши, – со злобным взглядом возразил старик, – здешняя земля принадлежит мне, и худо вам будет, если вы не уберетесь немедленно восвояси. – Одну минуту, сударь, – произнес «господин профессор» с ужасно серьезным лицом, поправляя очки, – прежде чем вы будете продолжать, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что ваши изысканные выражения равносильны оскорблению в связи с угрозой действием и телесным повреждением. Далее я должен обратить ваше внимание на то, что, по мнению наших известнейших правоведов… – Старый болван, уберетесь вы отсюда или я должен сначала переломать вам ребра? – заревел старик, понявший из преподнесенной ему ученой чепухи так же мало, как, вероятно, и сам профессор, который еще на школьной скамье был не особенно силен в законоведении. – Но позвольте, добрейший господин, не говоря уже о том, что вы снова произнесли несколько оскорбительных слов, вы высказываете удивительное незнание общего земельного и дорожного права. Еще Беовульф, великий правовед англосаксов, взгляды которого на право отражаются в нашем законодательстве, ясно и определенно говорил, что земельная собственность, граничащая с общественными дорогами, но не носящая видимых признаков частной собственности, как то: надписей, забора, плетня и, по-видимому, не служащая для удовлетворения необходимых нужд, проявления прав и… – Это какой-то сумасшедший, – пробормотал старик, несколько оправившись от изумления, – каменоломня принадлежит мне, и если вы этому не верите и не уберетесь отсюда, то я пущу вам в голову частицу моей земельной собственности, чтобы проветрить ваши затхлые мозги! Но «господина профессора», видимо, нельзя было вывести из терпения. – Милейший друг, – мягко ответил он, – ваш запрет мешает мне совершить крупное открытие, но делать нечего, мой коллега и я преклоняемся перед непреодолимым препятствием и больше не тронем этой скалы. С этими словами он положил молоток свой в мешок и, по-видимому, весьма обиженный, собирался уходить, как вдруг старик остановил его: – Погодите-ка, что вы там болтаете о каком-то открытии? – спросил он. – Милостивый государь, ваши выражения отнюдь не соответствуют духу времени, – произнес профессор, бросив на старика уничтожающий взгляд через сверкающие стекла очков. – Но для того, чтобы вы знали, какой непростительный грех совершаете вследствие вашего невежества по отношению к науке, я вам скажу, что мы собирались найти один из редчайших оттисков окаменелых северных золотистых жил. Ник Картер произнес это с такой хладнокровной самоуверенностью, что почтенный Прейс вынужден был отвернуться и высморкаться в свой красный клетчатый платок, чтобы не расхохотаться. Старик же выслушал поток ученой и напыщенной белиберды с широко открытым ртом, качая головой, точно маятником. – Вы должны знать, сударь, – заключил Ник Картер свои пестрящие иностранными словами пояснения, – мы не обратили бы дуплицитет случаев в противоречивую контрадикцию, а просто разобрали бы чистые осадки, анализировали бы смешанные отложения путем спектра и, наконец, в этой, по-видимому, бессодержательной горной породе нашли бы жилу редкую по содержанию золота… – Что такое? – воскликнул Мальгар. – В этой скале есть золото? – Чистое, блестящее золото в двадцать два карата, – авторитетно заявил Ник Картер, – я полагаю даже, что здесь имеется одна из тех редких амальгам, где благодетельная мать-природа служит сама себе тиглем, и что тонкий состав, необходимый для выделки драгоценности, имеется здесь в готовом виде, и если я не ошибаюсь, то в золотой жиле есть известный процент чистого серебра, и, таким образом, не потребовалось бы никакого пережигания, а золото могло бы быть пущено в ход непосредственно после его изъятия из этой жилы. Как того и желал Ник Картер, старик, по-видимому, «обалдел» от потока ученых фраз, он потоптался на одном месте и наконец проговорил: – Если так, то можете работать дальше. Но вы должны обещать мне, что подождете меня до вечера, чтобы сказать мне, что вы нашли. Если вы найдете что-нибудь, то это, конечно, будет принадлежать мне, так как я собственник этой земли, – жадно прибавил он. – Само собой разумеется, за кого же вы меня принимаете? – ответил Ник Картер с неподражаемым достоинством. – Для меня золото не имеет ценности, и я удовлетворяюсь уже одним сознанием, что сделаю, быть может, феноменальное открытие, которое и не снилось самым мудрым ученым специалистам. Впрочем, будьте спокойны, мы не двинемся с места, даже если бы нам пришлось стучать молотками до завтрашнего утра. – Не беспокойтесь, до заката солнца я вернусь, – проворчал старик. – Вы, вероятно, живете здесь по соседству? – Это вас не касается. Когда я вернусь, тогда и покажу вам мое жилище. – Отлично, друг мой, – быстро ответил профессор, – я буду рад познакомиться с вашим гостеприимным домом! – Какой там дом, – огрызнулся старик, уходя, – это просто старый овин, в котором прежде стояли коровы. С этими словами он ушел, время от времени оборачиваясь, чтобы убедиться, прилежно ли работают оба профессора. Они работали даже тогда, когда старик совсем уже скрылся из виду. Ник Картер без устали трудился еще в течение часа, затем, отложив молоток в сторону, с улыбкой произнес: – А теперь мы можем начать нашу настоящую работу. – Этот старик, по-видимому, хитрый мошенник, – заметил Ник Картер, дойдя вместе с Прейсом до одного места за старым овином, где благодаря густой листве нескольких деревьев их было не видно со стороны шоссе, – он переодет и на самом деле гораздо моложе, чем хочет казаться. – Очевидно, он не боится, что мы в его отсутствие попытаемся проникнуть в его жилище, – заметил Прейс. – Поэтому мы должны быть вдвойне осторожны, – задумчиво сказал Ник Картер. – Мы, во всяком случае, должны туда проникнуть, но, конечно, не обычным путем, так как он, несомненно, устроил что-нибудь такое, что дает ему возможность установить, был ли кто-нибудь в овине во время его отсутствия или нет. – Мне тоже так кажется. Вероятно, это западня или самострелы какие-нибудь, – проворчал рассудительный Прейс. – В этом я не сомневаюсь, как и в том, что он вернется раньше назначенного времени. Он нам не доверяет и вернется прежде, чем сказал. – Но каким же образом нам проникнуть в овин? – Дайте подумать, тогда я вам скажу. – Будем ли мы дожидаться его возвращения? – спросил Прейс.