– Он умер? – обомлел Киселев. – Может, «Скорую» вызовем? – Чем он ужалился? – не обращая внимания на молодого коллегу, спросил у тощего паренька Ефремов. – С утра «ханки» вмазал, но раскумариться[5] не мог, попробовал остатки заварить – не помогло. Тогда он горсть «колес»[6] заглотил, вот и глючит, ни стен, ни пространства не видит, – ответил полуголый мужчина у окна. – Вы Жекасю зачем ищете? Накосячил, поди? Он ни дня без приключений прожить не может. – Там… это… – вступил в разговор Киселев. – Там человек сырые пельмени ест. – Поищи на кухонном столе или в холодильнике пузырьки из-под детского лекарства от насморка. Если найдешь, то я объясню, почему у него зверское чувство голода проснулось. Барсук! – Ефремов ногой ткнул бесчувственного мужчину. – Ты почему всю мебель проколол? Спать на чем будешь? – В ванной матрац лежит свернутый, – ответил за хозяина полуголый наркоман. – Я, кстати, говорил: «Барсук, оставь второй матрац, спать же не на чем будет!» Но ему по фигу, все загнал. – Меня всегда удивляет, кто ваше вшивое барахло покупает? Я бы ваши матрацы даром не взял. Куда их можно применить? На вату распороть? – Я не в курсе, – ответил наркоман, – я матрацами не торгую. Киселев принес из кухни два пузырька. – Вот, нашел, – сообщил он. Ефремов, увидев пузырьки, взорвался. – Олег! – закричал он. – Ети твою мать, ты зачем их голыми руками взял? На них же теперь твои отпечатки пальцев останутся. Возьми какую-нибудь тряпку. Оботри пузырьки и спрячь в карман. Как выйдем на улицу, выбросишь в сугроб… Неожиданно Игорь прервался на полуслове, прислушался. – Кажется, гонец возвращается, – догадался Ефремов по шагам на лестничной клетке. – Теперь слушайте и запоминайте! Если кто-то хоть один звук издаст, я его в окно выброшу. – Меня тоже? – спросил из кухни любитель сырых пельменей. – Ты – не в счет, – вполголоса ответил Игорь и пошел в коридор. Жекася постучался условным стуком. Ефремов рывком распахнул дверь, схватил брата Кайгородовой за грудки и забросил в зал. Кайгородов, не ожидавший нападения, упал на пол и по-пластунски пополз к окну. – Стоп! – скомандовал Игорь. – Дальше ползти некуда. Вставай на колени. – Ты кто? – начал приходить в себя Жекася. – Ты за вчерашнюю тачку пришел поквитаться? Так это не я магнитолу стянул, а Барсук! Не подававший признаков жизни хозяин квартиры пошевелился. «Он давно пришел в себя, – догадался Ефремов, – но решил, пока обстановка не прояснится, прикинуться бесчувственным. Пусть лежит! Мне он не нужен». – Жекася, как сходил? Удачно? – спросил Игорь. – Сколько «ляпок»[7] купил? – Ничего я не покупал, – пробурчал Кайгородов. Ефремов достал пистолет, подошел к Жекасе. – У тебя голова крепкая? – спросил Игорь. – С какого удара пополам расколется? Оперативник замахнулся, чтобы рукояткой пистолета врезать наркоману в лоб, но тот закрылся руками и заверещал: – Отдам, отдам, все отдам! В кармане «ляпки»! Вот, держи. Кайгородов достал два кусочка полиэтилена, протянул незнакомцу с пистолетом. – У цыган купил? – спросил Игорь. – В подъезде нашел, – заученно ответил Кайгородов. – Это не важно! – заверил Игорь. – Гражданин Кайгородов! Вы пойманы с поличным на сбыте наркотиков. Согласно указу Президента Российской Федерации все сбытчики наркотиков, задержанные на месте совершения преступления, приговариваются к расстрелу без суда и следствия. Ельцин велел нам до Нового года покончить с наркомафией, и мы выполним его приказ! – Мертвеца кто убирать будет? – подал голос хозяин квартиры. – Вечером из морга приедут, заберут. – Погодите! – возмутился Кайгородов. – Что за фигня? Все скидывались на «ханку», я сгонял к цыганам, и меня одного расстреливать? – Выпрямись, – приказал Ефремов. Не поднимаясь с колен, Кайгородов выпрямил туловище. Ефремов ногой отшвырнул «ляпки» под шкаф, передернул затвор пистолета, приставил дуло к голове Жекаси. – Молитву какую-нибудь знаешь? – участливо спросил Игорь. – Ну, эту знаю, «Отче наш». Как там оно: «Отче наш, на небе, еси, а мы на земле…» – С таким знанием молитв тебя в рай не пустят! Ефремов убрал пистолет в сторону, большим пальцем поднял флажок предохранителя вверх. Раздался щелчок, все наркоманы в зале вздрогнули, только Кайгородов, почувствовавший, что холодная сталь больше не упирается в макушку, вздохнул свободно. – Жекася, – продолжил Игорь, – тебе везет сегодня. План по расстрелу наркоманов мы выполнили, за перевыполнение плана нам премию не дают. Я, пожалуй, оставлю тебя в живых, но при одном условии… Где твоя сестра? – Во как повернул! – усмехнулся Кайгородов. – Про сестру тоже Ельцин велел узнать? Ефремов со всей силы врезал носком ботинка Жекасе в солнечное сплетение. Кайгородов от удара сложился пополам, хотел застонать от боли, но мышцы груди отказались ему повиноваться, и он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. – Я вижу, ты шутник! – прорычал над его головой Ефремов. – Я тоже остряк и балагур, но под Новый год у меня нет времени в остроумии соревноваться. Где сестра? Смотри на меня! Игорь схватил Кайгородова за чуб, задрал голову вверх. – Через минуту я начну бить тебя и не остановлюсь, пока не переломаю все ребра. Потом я пристрелю тебя и перестреляю всех в этой квартире. Вы конченые твари, по вам ни один человек плакать не будет. – Я буду, – возразил странный парень из кухни. – Ты – не в счет, – парировал Ефремов. – Ты – исключение. – Жекася, – подал голос полуголый наркоман у окна, – я за твою сеструху сдыхать не намерен. Колись, гнида, где она. – У Тимохи, – прохрипел Кайгородов. Ефремов сделал полшага назад. Кайгородов, внимательно следивший за его ногами, прикрыл скрещенными ладонями солнечное сплетение, но не угадал. Ефремов со всего размаху ударил ногой в низ живота, прямо под ладони. Жекася охнул. Ему показалось, что внутри его разорвалась граната. Он даже посмотрел на пол: «Не разлетелись ли кишки по сторонам?» – Ты надо мной глумиться вздумал? – страшным голосом закричал Ефремов. – Я что, всех торчков в городе знать должен? – Я покажу, – простонал Кайгородов. – Не бей меня, я покажу хату, где Ленка прячется. – Уже лучше, – одобрил Игорь. – Далеко ехать? – В Машиностроительный район, на улицу 1905 года. Дом я покажу. Из кухни в комнату вышел парень в трусах. – Мужики, вы пожрать ничего не привезли? – как ни в чем не бывало спросил он. – Магазин был закрыт, – ответил Ефремов. – Сейчас сгоняем, привезем. Вставай, Жекася! Твой корефан с голоду помирает, а ты по полу валяешься, грязь собираешь. Кайгородов поднялся, посмотрел на шкаф, под который залетели кусочки полиэтилена. – Короче, – охрипшим голосом сказал он, – вмажетесь без меня, вернусь, ночью всех перережу. – Поехали! – подтолкнул его к дверям Ефремов. «Боже мой, – подумал молчавший все время Киселев, – зачем я пошел в милицию? Вернемся – напишу рапорт на увольнение». 16 На улице, пока шли к автомобилю, Киселев решился спросить, почему Ефремов оставил наркотики в притоне. – Игорь Павлович, мне неудобно такие вопросы задавать, но все-таки… Сегодня мы несколько раз нарушили закон: ворвались в чужое жилище, а когда этот пришел, то не стали его арестовывать. Игорь Павлович, почему вы оставили наркотики в квартире и не стали оформлять изъятие «ляпок»? – Потом объясню, – на ходу ответил Ефремов. – Сегодня до конца рабочего дня ты получишь ответы на все вопросы, а пока нам надо делом заниматься, а не дискутировать о соблюдении законности при проведении оперативных мероприятий. В «УАЗе» Ефремов сел на переднее пассажирское место, Кайгородов и Киселев разместились сзади. Правую руку Жекаси приковали наручником к стальной трубе подголовника водительского сиденья.