– Одной проблемой меньше. Пора действовать! – вслух сказал Игорь и поехал в наркологический диспансер. Кайгородову он вызвал в коридор, ведущий в подсобные помещения – самое удобное место для разговора наедине. – Возьми пудреницу и попудри носик, – приказал Игорь. – Две сигареты дашь, тогда сделаю, – дерзко ответила Кайгородова. Ефремов обернулся в сторону коридора, ведущего в женские палаты. Кайгородову били по лицу не раз и не два, и это движение головы – проверить, нет ли лишних свидетелей за спиной – она хорошо знала. «Сейчас он мне врежет так, что я улечу к дверям каморки, где прячут швабры. Спрашивается, зачем на грубость нарываться? Понятно же, что за меня никто не заступится. Больным в стационаре наплевать друг на друга, а санитары скажут: „Сама напросилась! Сотрудник милиции просто так кулаками махать не будет“. Что за жизнь! Повеситься, что ли?» – Я передумала, – остановила Ефремова девушка. – Давай пудреницу. Ого, дорогая вещица, фирменная! Мне что пудрить, нос? – Нос, лоб, щеки – что угодно. Смелее, Лена, эта вещица не кусается. Кайгородова выполнила указание. Ефремов осторожно, двумя пальцами, взял пудреницу, посмотрел в косо падающем свете, достаточно ли четкие отпечатки пальцев оставила наркоманка. – Сойдет! – решил он. – Вот что, красавица, запомни, заучи, как «Отче наш», – у тебя два пути: или ты будешь делать все, что я скажу, или я упеку тебя в психушку до конца дней твоих. Посмотри в окно. Один неверный поступок – и ты больше никогда не выйдешь во двор. Тебя перевезут в соседний корпус и будут колоть «лекарствами» до тех пор, пока у тебя крыша не съедет. Об этой пудренице никому не говори. Я приеду на следующей неделе и объясню, зачем ты мне нужна. – Твоему приятелю тоже ничего не говорить? – Какому приятелю? – не понял Ефремов. – Твой друг Олег приезжал ко мне три раза, передачки привозил. Хороший парень, добрый. – Никому – значит, никому. – А я ведь вспомнила тебя! – всматриваясь в лицо оперативника, сказала Елена. – Ты работал в Ленинском РОВД, в наших дворах иногда появлялся. Весь загадочный такой, в модных джинсах, с кожаной папочкой под мышкой. Наташа Голубева как-то пьяная в наши дворы пришла и говорит: «Этот мент в меня влюбился, раскрутить хочет». Было такое или она наврала? Ефремова провокационный вопрос не смутил и с толку не сбил. Он за годы работы в милиции научился оставаться невозмутимым в любой ситуации. – Голубева? С трудом представляю, кто такая. Одноклассница Сергея Козодоева? Что она говорила? Что я переспать с ней мечтал? Ну, ну! Свежо предание, да верится с трудом. Мне для полного счастья только с малолеткой закрутить осталось, и все – полный порядок, жизнь удалась! – Черт с ней, с Голубевой! Кайгородова преданно посмотрела в глаза оперативнику, жалостливо вздохнула: – Никто же не узнает. Всего одну сигаретку. Пожалуйста! Ефремов достал сигарету, щелчком отправил ее вдаль по коридору. – Я тебе ничего не давал. – Спасибо! – заулыбалась девушка. Игорь, не попрощавшись, ушел. Кайгородова подобрала сигарету, спрятала в плавки. «Ночью кайфану! – помечтала она. – В этой скотской больнице простым сигаретам начинаешь радоваться, как доброй дозе „ханки“ в голодный год». Вернувшись в управление, Ефремов набрал номер Оксаны и сообщил, что вьетнамец, мешавший проникновению в квартиру, уехал, и, похоже, надолго. В среду вечером Оксана сама вышла на связь. – Игорь, привет! У нас новости. Мой брат в Москву улетел. – Когда? Сегодня? Ты уверена? – Короче, поехала я подругу провожать. В аэропорту нос к носу чуть не столкнулась с Сергеем. Он со своей вьетнамкой зарегистрировался на московский рейс и на моих глазах в накопитель зашел. Сегодня ночью в его доме никого не будет. – Оксана, может… – Сегодня или никогда! – перебила его Козодоева. – Через час я заеду за тобой. Машину поставлю около магазина. В семь вечера Ефремов был на месте. За рулем импортного автомобиля сидела Оксана. – Не удивляйся, – сказала она, запуская двигатель, – иногда я сама за руль сажусь. Прав у меня нет, но водить я со школьных лет умею. – Как же ты по городу без документов ездишь? – удивился Игорь. – Машина отцовская, номера в ГАИ на особом учете стоят. Без особой надобности не остановят. Ну что, поехали? Пудреницу взял? Около дома Козодоева Игоря стали одолевать сомнения. – Оксана, рано еще! Вдруг с кем-нибудь в подъезде столкнемся? – Ты на время посмотри. Все уже вернулись с работы, ужинают. Мы прошмыгнем, как две мышки: раз-два и на месте. Если братец с замками не намудрил, то у нас проблем не будет. – А если… – Игорь! – разозлилась девушка. – Я прописана в этой квартире. Могу я прийти к себе домой, вещи забрать? – А я? – Ты – мой жених. Я девушка слабая, тяжелую сумку поднять не смогу. Пошли! Как тени, они проскользнули по двору, быстро поднялись на этаж, вошли в квартиру. Не таясь, включили свет, разулись в прихожей, чтобы не оставлять на полу следы от обуви. Осмотрев тайник в шкафу, Ефремов забраковал место закладки вещественного доказательства. – Чтобы найти этот тайник, надо точно знать, что за ящиком есть пространство, куда можно поместить небольшой предмет. Для нас это место не подходит. Мы не сможем объяснить понятым, откуда нам известны потайные места в квартире. Давай искать что-то более подходящее. – Ищи, а я пока кое-что посмотрю. Оксана прошла в спальню, оценила новую кровать брата, заглянула в одежный шкаф и прошла в комнату, где жили старик Николай и Ми. – Ради бога, – услышала она голос Ефремова. – Не дотрагивайся ни до чего. Вьетнамка может заметить, что предметы сдвинуты с места, и поднимет шум. – Ничего она не заметит. – Оксана открыла платяной шкаф, перебрала вещи Ми на плечиках. – Скромненько, однако! Небогато. О, а это что? Какая короткая юбка! Теперь понятно, как она моего братца соблазнила. В таких мини-юбках даже проститутки на трассу не выходят. Скептически осмотрев остальные наряды, Оксана вернулась в зал. – Ты видел, какой сексодром Серега купил? На нем десять вьетнамок можно спать уложить. – Иди сюда! – позвал Ефремов. – Твой брат, как я посмотрю, не большой любитель чтения. У самых корешков книг – едва заметная пыль. Вьетнамка, когда полки протирает, книги с места не двигает. Ефремов сунул руку за книги, проверил расстояние до задней стенки шкафа. – Пойдет! Даже если из ряда вытащить одну книгу, наружу ничего не вывалится. Игорь достал пудреницу, еще раз, на всякий случай, протер носовым платком ее наружные поверхности и опустил ее в щель за книгами. – Уходим! – скомандовал оперативник. – Дом, милый дом, прощай! – картинно заломила руки Оксана. – Не моя вина, что брат эту образину притащил, как будто ему русских девушек мало. В автомобиле Ефремов взглянул на часы. – Обалдеть! Мы пробыли в хате почти час, а время пролетело – не заметишь. Сейчас почти десять вечера, как ты поедешь назад? В это время на посту ГАИ начинает действовать ночной режим досмотра. – Откуплюсь, – неуверенно сказала Оксана. – А если нет? Давай не будем рисковать. Никто не должен знать, что ты сегодня в город выезжала. Я поеду с тобой. Перед постом за руль сяду. Если остановят, удостоверение покажу. – Как потом? У меня останешься? Утром я тебя хоть на работу, хоть до дома подброшу. – Вот твоя мамочка удивится, когда меня за завтраком увидит! – Игорь, я уже взрослая девушка, могу спать, с кем хочу. В воскресенье Козодоев и Ми вернулись из Москвы. Войдя в квартиру, вьетнамка прошлась по комнатам, проверила едва заметные метки, оставленные ею перед отъездом. – Ми, когда старик Николай с похорон вернется? – ни с того ни с сего вдруг спросил Сергей. – В пятницу или в субботу, смотря на какой рейс билеты возьмет. Хозяин, ты соскучился по Николаю или за квартиру опасаешься? – Не с кем удачное дельце обмыть! – пошутил Сергей. После отъезда старика Николая Ми предложила Козодоеву временно поселить в квартире другого охранника. Сергей отказался. «На фиг надо! – подумал он. – Старик Николай – проверенный мужик. При виде Машкиных ног в обтягивающем трико не облизывается, в мое отсутствие к ней не пристает. А новый охранник? Не устоит, флиртовать начнет. Этого допустить нельзя ни в коем случае! Пусть лучше квартиру обворуют, чем Машка с другим мужиком целоваться будет». За два месяца совместной жизни Козодоев привык к вьетнамке, стал считать ее своей собственностью. В новогоднюю ночь Сергей, хоть и был пьян, заметил, с каким интересом рассматривают его спутницу мужчины в ресторане. «Ничего у вас не получится! – решил Козодоев. – Машка моя, и только моя».